Концепции культуры как системы производства и потребления

Совершенно иначе, чем в рамках институционализма и структурного функционализма, выстраиваются представления о культуре в тех концепциях, которые основаны на критическом отношении к ценностным основам и символическому содержанию культуры, развивающейся в эпоху индустриального капитализма. В этих концепциях она рассматривается в терминах индустриального производства и потребления, маркеров символических границ и классового неравенства.

Представление о культуре как системе символического производства было разработано социологами Франкфуртской школы. Лидеры этой школы Теодор Адорно и Макс Хоркхаймер в работе «Диалектика просвещения» (1947) ввели понятие «культурные индустрии». Анализируя содержание современного им искусства, они пришли к выводу, что культура всё больше превращается в средство массового развлечения и пропаганды моделей реальности, идеологически выгодных правящим элитам. Они ввели понятие «культурин-дустрия» как аналог или синоним понятия «массовая культура», полагая, что такая культура создается крупными корпорациями, защищающими интересы своих собственников. Адорно и Хоркхаймер утверждали, что для идеологического управления массами культуриндустрия создает простые и легкодоступные образы реальности, а средства их передачи — телевидение, радио и кино — превращаются в бизнес-структуры, обслуживающие этот процесс.

Позднее в работе «Резюме о культуриндустрии» (1963) Адорно уже в детальном и зрелом виде преподносит концепт культуриндустрии как преднамеренной интеграции культуры сверху. Он полагал, что средствами культуриндустрии осуществляется ценностная нивелировка культуры, лишение ее главной характеристики — критической направленности. Мыслящий субъект превращается в примитивного потребителя легкодоступных образов и моделей реальности, продуцируемых искусственно. Культуриндустрии создают ложную идентичность, которая легко усваивается и воспроизводится.

В 1980-1990-е годы на волне критики марксистских концепций внутри социологии культуры выросло целое направление, основатели которого сгруппировались вокруг реинтерпретации понятия «производство культуры». Наиболее известными и популярными оказались тезисы британского социолога Дэвида Хэзмондалша, опубликовавшего в 2007 г. книгу «Культурные индустрии». Под культурными индустриями он подразумевает те государственные и негосударственные организации и коммерческие компании, которые напрямую занимаются конструированием социальных смыслов. К числу культурных индустрий он относит телевидение, радио, кинематограф, газеты, журналы и книгоиздание, звукозаписывающую индустрию, рекламу и исполнительские искусства. Все эти индустрии порождают специфические тексты — новости, рекламу, музыку, фильмы, электронные тексты и др. Хэзмондалш полагает, что посредством своих текстов культурные индустрии организуют и распространяют символическую креативность, которая, в свою очередь, отражает радикальное неравенство и социальную несправедливость по линии класса, пола, расы и др. Такие индустрии являются проводниками экономических, социальных и культурных изменений.

Тема взаимосвязи современной культуры и социального неравенства получила продолжение и собственное оригинальное развитие в социологических концепциях, трактующих культуру как капитал или маркер символических границ. Основополагающей для возникновения таких трактовок стала концепция культурного капитала, введенная Пьером Бурдье. Она на долгое время определила направленность дискуссий социологов о культуре не только в рамках французской, но, шире, в контексте европейской социологии. Столь привлекательной она оказалась в силу того, что увязывала в единое целое изучение социально-экономической стратификации, личных связей, социальных отношений, динамики формирования вкусов в искусстве и социального неравенства.

Некоторую сложность в изучении и понимании концепции культурного капитала составляет то обстоятельство, что Бурдье заменил понятие «культура» собственным понятием «культурный капитал». В работе «Социальное пространство и генезис “классов”» (1984) он подробно рассматривает различные виды капиталов, включая и культурный. Бурдье полагает, что следует говорить о трех типах культурного капитала — инкорпорированном, объективированном и институционализированном. Инкорпорированный капитал, или инкорпорированная культура, — это устойчивые мыслительные и поведенческие диспозиции, которые приобретаются в семье и через образование. Семейное воспитание превращает этот тип капитала в неотъемлемую составляющую личности — культуру, инкорпорированную в тело и поведение индивида. Объективированный культурный капитал представлен «культурными товарами» — книгами, картинами, гаджетами, словарями и пр. Эти товары являются материальным воплощением знаков и символов, маркирующих смысл отношений и культурные коды. Они раскрывают социальное происхождение своих обладателей и их статусные позиции. Институционализированный культурный капитал — это академические квалификации, материально воплощенные в дипломах об образовании, степенях и званиях.

В ряде прикладных исследований Бурдье выявил связь между классом и культурой, культурную маркированность классовой структуры и вертикальной мобильности. Он считал, что каждому классу присуща специфическая культура. Культура высших классов оказывается доминантной отнюдь не потому, что она лучше, а лишь поскольку презентирует тех, кто у власти. Культура маркирует классовую принадлежность, способствует закреплению классового неравенства и формированию индивидуальных жизненных шансов. Так, потребление культуры, эстетические или жанровые предпочтения напрямую зависят от классовой принадлежности, а использование стилей речи и взаимодействия, умение оперировать культурными кодами, знание определенных культурных практик маркирует принадлежность к определенному классу.

Концепция культурного капитала вошла в репертуар активно используемых методологических инструментов в социологии. Так, американские социологи Пол ДиМаджио и Джон Мор исследовали, каким образом осуществляется конвертация культурного капитала в другие виды капитала. Они установили, что культурный капитал конвертируем в профессиональное образование, карьерный рост и шансы на удачный брак. Более того, ими была выявлена динамика подобной конвертации: сначала культурный капитал вкладывается в социальные связи и получение доступа или входы в определенные социальные сообщества, а затем он начинает приносить конкретный доход и символическую прибыль. Иными словами, в динамике конвертации культурный капитал сначала переходит в социальный, потом в экономический и далее в другие возможные разновидности капитала.

Французская исследовательница Мишель Ламонт, опираясь на разработки Бурдье, предложила новую методологию, получившую название «символические границы». В монографии «Деньги, мораль и манеры: культура французского и американского высшего среднего класса» (1992) она изложила результаты проведенного ею опроса представителей средних слоев Франции и США. Ламонт продемонстрировала, что респонденты отождествляют себя с определенным классом, используя три критерия — мораль, культуру, социально-экономический статус. Она заявила о необходимости использовать понятие «символические границы» для обозначения тех границ, которыми руководствуются сами акторы при категоризации объектов, людей, практик, времени и пространства.

Символические границы — это объективированные формы социальных различий, воплощаемые в неравном доступе к неравному распределению ресурсов и социальных возможностей.

Посредством создания символических границ акторы противостоят друг другу или приходят к соглашению. Отдельным направлением исследований, проводимых Ламонт, стало изучение символических границ, создаваемых группами между собой и аутсайдерами. В этом контексте в фокусе ее внимания оказалось использование культуры и символических границ в повседневной жизни. Она показала, что такие границы, будучи частью культуры, формируются непосредственно во взаимодействии и обусловлены не классовой или социально-экономической принадлежностью акторов, а расовыми, гендерными, профессиональными, национальными характеристиками последних.

Критика в адрес теории культуры Бурдье высказывалась, как правило, теми, кто проводил множественные полевые исследования в рамках социологии искусства. Так, известный американский социолог Дэвид Халле своими исследованиями опровергает тезис Бурдье о том, что культурная компетентность элитарна, а вкус к пониманию искусства прививается только через образование и принадлежит исключительно экспертам. В монографии «Внутри культуры: искусство и класс в американском доме» (1996), ставшей событием как в области социологии искусства, так и в среде экспертов и галеристов, Халле убедительно продемонстрировал, что концепция Бурдье не выдерживает проверки эмпирическими исследованиями. В противовес этому авторитетному концепту он полагал необходимым поставить вопрос иначе: какую роль выполняет и какими смыслами наделяется артефакт — произведение живописи, скульптуры, фотографии — в повседневности обывателя, в интимно-личном пространстве его дома?

Халле провел множественные интервью в среде частных коллекционеров, занимающихся собиранием образцов абстрактного искусства, исследовал жилища, апартаменты, квартиры, студии американцев высших страт, среднего класса и бедных районов. Он установил, что в большинстве своем галеристы и коллекционеры вообще не способны оценить качество произведения — не то что навязать массам какие-то сложные системы кодов, как это предполагалось. В усвоении образцов высокого искусства, в развитии вкуса ведущую роль играют происхождение, образование и статус потребителя. Одна из центральных идей Халле состоит в том, что культура как артефакт повседневной жизни не сводима к тому, что о ней пишет социологическая классика и реально далека от того, что постулируют искусствоведы.

Отдельное направление социологических исследований современной культуры в ее соотнесенности со статусом, классовой принадлежностью, гендерными диспозициями составляют концепции, сгруппированные под тегом «культурная всеядность». Само понятие было введено американским социологом Ричардом Петерсоном. В ходе своих эмпирических исследований культурных предпочтений элит он обнаружил, что культурное потребление представителей высших слоев включает самые разнообразные объекты вплоть до популярной и массовой культуры. Работы Петерсона выявили тот факт, что конструкция культурного капитала, предложенная Бурдье, далеко отстоит от реальностей американского социума, в котором высшие слои наравне с представителями рабочего класса оказываются потребителями вульгарного и популярного. Более того, культурная всеядность становится маркером статуса, поскольку репрезентирует широкие потребительские возможности своих представителей. 

Ключевые слова: Культура, Производство, Потребление
Источник: Социология: теория, история, методология: учебник / под ред. Д. В. Иванова. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2019. — 480 с.
Материалы по теме
Влияние культуры на сферу потребления
И.А. Арташина.. Поведение потребителей
Культура судебной речи
Аминов И.И., Юридическая этика
Основные черты производственного предприятия
Экономика предприятия: учебник / В.И. Титов. — М. : Эксмо, 2008
Психоаналитическая школа в культурологии
Культурология : учебник / Т. Ю. Быстрова [и др.] ; под общ. ред. канд. ист. наук, доц. О. И...
Полиэтничный, поликультурный и мультикультурный мир современных этносов
Этнопсихология: иллюстрированный учебник для студентов высших учебных заведений (бакалавриат...
Виды культуры
Кравченко А. И., Культурология: Учебное пособие для вузов — 4-е изд — М Академический Проект...
Понятие и структура политической культуры
Политология: Учебное пособие / Под ред. А. С. Тургаева, А. Е. Хренова. — СПб.: Питер, 2005...
Современное общественное производство
Чуньков Ю.И., Экономическая теория. Часть 2
Оставить комментарий