Депрессивный невроз в виде отдельной клинической формы психогенных неврологических заболеваний был выделен в зарубежной литературе лишь в начале 60-х годов XX в. В отечественной психиатрии депрессия рассматривалась как одно из проявлений аффективного синдрома, который может наблюдаться при большинстве психических заболеваний, текущих и перенесенных органических поражениях головного мозга.
Основная сущность депрессии — подавленное, угнетенное состояние, тоскливое настроение, которое нередко сочетается со снижением двигательной активности и, как правило, выраженными вегетативными расстройствами (боли в области сердца, сердцебиения, снижение аппетита, нарушения сна и т.д.). Депрессивный невроз, подробно изученный В. В. Ковалевым (1979), включает легкие или умеренно выраженные эмоционально-поведенческие депрессивные нарушения, возникшие под влиянием хронических психотравмирующих воздействий. При этом играют роль разлука с близкими, воспитание в неполной семье, что встречается почти у половины обследованных, трудности, подавление активности и желаний ребенка, предъявление ему повышенных требований, превосходящих возможности выполнения. Большое значение имеет наличие видимых анатомических дефектов — сколиоз, деформация конечностей вследствие врожденных или приобретенных заболеваний, а также другие физические и психические дефекты. Больному кажется, что на него все обращают внимание, насмехаются над ним. По мнению 3. Фрейда, причиной психической депрессии может быть депрессивное состояние матери в первые годы жизни детей. В последующем другие авторы придавали особую значимость нарушению взаимоотношений с матерью в первые два года жизни.
Клинические проявления депрессивного невроза обычно нечетко представлены у детей младшего и среднего школьного возраста. У них, по данным В. В. Ковалева (1990), чаще встречаются так называемые эквиваленты депрессии в виде повышенной возбудимости, неуправляемого поведения, раздражительности, озлобленности к окружающим, в том числе к собственным родителям, грубой реакции протеста. К примеру, в начальных классах школы самый хилый ученик с выраженными физическими недостатками бывает и самым хулиганистым, и задиристым. Он обижает другого, кто на него случайно посмотрел или засмеялся по любому поводу. Ему кажется, что многие присматриваются к его дефекту и насмехаются над ним. В ряде случаев к этому присоединяются и вегетативные нарушения, относящиеся к группе системных неврозов (см. ниже), такие как ночное недержание мочи, неорганический энкоп-рез, а также нарушения аппетита, поносы, расстройства сна.
Эти изменения затрудняют выявление депрессивного состояния, и окончательное решение о диагнозе можно сделать лишь при дальнейшем наблюдении.
В подростковом возрасте депрессивный невроз обычно характеризуется замкнутостью, стремлением к уединению, нарушением нормального общения с товарищами. У таких лиц обычно тихая речь, общая медлительность, утомляемость, снижена продуктивность учебы и работы; часто возникают головные боли, неприятные ощущения в области сердца, бессонница. Они любят ходить к врачам, обследоваться, выслушивать сочувствие, охотно принимают лекарства и выполняют назначенные врачом манипуляции. Примером тому может служить наше наблюдение.
В одном научно-исследовательском институте работала лаборанткой Марина, 18 лет. Ей в основном приходилось печатать на пишущей машинке, получать и относить в библиотеку научную литературу, готовить посуду для лабораторных исследований.
Марина была высокой, примерно 180 см, худой, на лице почти постоянно появлялись различные прыщи и гнойнички, что часто отмечается у подростков. У нее была нарушена осанка (сутулилась), ходила медленно и вообще казалась неуклюжей. Она не вписывалась в общий коллектив лаборатории, где работали ее ровесники и люди постарше мужского и женского пола. В разговоре с парнями опускала глаза, краснела, с девушками также общалась мало. Марина часто уставала на работе, пила различные лекарства, часто жаловалась на головную боль, онемение в ногах, перебои в сердце, уже через несколько часов работы казалась выдохшейся, а иногда просто ложила голову на пишущую машинку, когда была одна в комнате, руки свисали вдоль туловища, а на вопросы пожилых женщин отвечала, что у нее «что-то с сердцем» или «что-то с головой». На работе ее называли «умирающий лебедь».
Сотрудники лаборатории, занимающиеся научной работой, скоро нашли у Марины «ахиллесову пяту». Одному молодому и интересному человеку срочно нужно было отпечатать главу в диссертацию. Он подошел к Марине, сказал ей несколько комплиментов, что она, мол, самая хорошая и трудолюбивая, изящная и стройная и вообще девушка что надо. И как бы между прочим попросил напечатать «несколько страниц». Марина вначале вроде опешила, покраснела, затем у нее заблестели и загорелись глаза. Она бережно взяла кучу исписанной бумаги и села за машинку. На следующий день пришла на работу припудренной, со слегка накрашенными губками и маникюром на руках. Все было напечатано быстро и качественно. Молодой человек похвалил ее за работу, сказал несколько комплиментов, а заодно вручил и еще несколько глав своей работы.
Марину было не узнать: стала веселой, жизнерадостной и общительной. Но так продолжалось недолго. Молодой человек готовился к защите диссертации, к Марине подходил редко и вообще мало обращал на нее внимания. Девушка снова поникла, периодически вытирала слезы на глазах и снова стала «умирающим лебедем». Ее «комплиментщик» защитил диссертацию и ушел работать в другой институт.
Через год повторилось что-то подобное с другим молодым человеком, который аналогичным образом использовал Марину для печатания своих статей. Снова было некоторое оживление, сменившееся депрессией.
При осмотре не выявлено никаких органических нарушений со стороны нервной системы, терапевт установил лишь легкие функциональные изменения со стороны сердца. Было назначено соответствующее лечение, давшее временный эффект.
В последующих беседах с Мариной было выявлено следующее.
Марина жила с мамой, получающей небольшую пенсию по болезни, и с братом 12 лет. Жили очень бедно, в однокомнатной квартире. Отец их оставил несколько лет назад. Поэтому после окончания школы девушка поступила на вечернее отделение в университет, а днем работала.
После окончания университета была преподавателем в одном военном училище. Долго о ней ничего не слышал.
Через 15 лет она мне позвонила из одной терапевтической клиники, где обследовалась по поводу болей в животе. Один из врачей-терапевтов сказал ей, что необходимо обследовать желудочно-кишечный тракт и исключить панкреатит (воспаление поджелудочной железы — болезнь серьезная). Марина начиталась специальной литературы по этому заболеванию и впала в панику, думала, что жить ей осталось недолго.
На самом деле у нее оказался обычный гастрит, а с поджелудочной железой все в порядке. Попросил заведующего кафедрой проконсультировать Марину, поговорить с ней,успокоить, сучетом особенностей ее нервной системы и депрессивного состояния в прошлом. Однако особого эффекта из беседы не вышло. Марина зациклилась на панкреатите, многократно повторяла через знакомых соответствующие анализы и не верила в их нормальные результаты. Работать не смогла. Психиатры контакта с ней не нашли. Получила вторую группу инвалидности.
Через год она позвонила мне снова с просьбой о помощи. Осмотрел ее, кроме выраженной депрессии ничего другого не обнаружено. Но теперь Марина «нашла у себя» рак поджелудочной железы. На мои уверения, что все это от нервов, сказала хорошо запомнившиеся мне слова: «Ну что вы мне говорите, если я сама чувствую, как раковые клетки ползают по сосудам».
Марина долго еще лечилась у психиатров, прошла курс общеукрепляющей терапии и теперь чувствует себя удовлетворительно, работает. Однако периодически у нее снова возникают мысли о тяжелом заболевании в животе, которое врачи скрывают от нее или не могут распознать.
Что же случилось с девушкой, а теперь все еще одинокой женщиной 40 лет?
У нее было тяжелое детство, неблагополучные отношения у родителей, приведшие к разводу, больная мать. Марине пришлось много работать, чтобы содержать своих родных. Вдобавок ко всему несложившаяся личная жизнь, отсутствие внимания со стороны мужчин. Все это вместе взятое привело к депрессивному неврозу, а затем и канцерофобии — боязни заболеть злокачественными новообразованиями.
Течение депрессивного невроза у детей и подростков более благоприятное, чем у взрослых. В случае исчезновения или нормализации психотравмирующей ситуации депрессивные расстройства уменьшаются или исчезают. Менее благоприятное течение имеет место в тех случаях, когда ребенок раннего возраста в продолжение нескольких лет подвержен фактору эмоциональной депривации (в основном разлука с матерью или заменяющим ее лицом). Такое состояние в зарубежной литературе обозначается как «анаклитическая депрессия», проявляющаяся вначале в виде ис-тероподобных расстройств (плач, крик, нарушение сна, отказ от еды, исхудание), а в дальнейшем возникают общая вялость и пассивность, индифферентность к окружающему, возможно также отставание психомоторного развития.