Существование «своего» языка (военного, спортивного, научного, торгового, медицинского и т.п.) является одной из социально-психологических закономерностей функционирования различных социальных и профессиональных групп и слоев населения. В уголовном мире тоже существует свой язык, проявляющийся в форме воровского (тюремного) жаргона («воровской речи», «блата», «блатной музыки», «фени»). Уголовный жаргон — не случайность, а закономерное явление, отражающее специфику субкультуры преступной среды, степень ее организованности и профессионализма. Уголовный жаргон — явление международное. Он родился и развивается вместе с преступностью. Имеется много исследований по истории возникновения, развития и функционирования уголовного жаргона, а также различных словарей и справочников.
Однако в социально-психологическом плане эта проблема еще достаточно не исследовалась. Уголовный жаргон — неизбежный атрибут криминальной субкультуры, но это не означает, что с ним не надо бороться. Чтобы успешно вести борьбу с уголовным жаргоном, необходимо изучить закономерности его развития.
Существуют различные предположения о происхождении уголовного и, в частности, воровского языка. Наиболее известна гипотеза о том, что в основе воровского жаргона лежит язык офенский, ранее употреблявшийся офенями (их называли также ходебщиками, каньчужниками, коробейниками, прасолами) — мелкими торговцами, ходившими по деревням с иконами, лубочными изделиями и другими мелкими товарами.
Значит, не случайно в современном воровском языке встречаются многие слова, относящиеся к языку офеней. Да и сам воровской жаргон именуется «феней», а говорить на жаргоне — «по фене ботать». Однако следует иметь в виду, что в процессе развития воровского и уголовного жаргона он обогащался за счет других «искусственных» языков, которыми пользовались и пользуются различные замкнутые группы населения.
Полагают, что при возникновении уголовного жаргона в него вошло много слов из профессионального языка моряков, который в известной мере интернационален, а также из языков разных народов. Отмечается, например, сильное влияние на него восточных языков, а также еврейского и цыганского.
В. Челидзе прослеживает связь офенского языка с жаргоном музыкантов и актеров — лабужским диалектом. Например, хилять — гулять, идти (ср. офенский: похлил — пошел), клевый — хороший (совпадает с офенским), хилый — плохой (также совпадает), леха — мужик (ср. офенский: лох — мужик).
В воровской язык вошли и слова из языка нищих, также связанного с языком офеней в такой степени, что
«...благодаря обилию слов этот язык позволял вести разговоры не только на узкопрофессиональные темы. Собственно воровской язык, по- видимому, более профессионален, хотя, конечно, в его словаре есть слова для ведения и бытовых разговоров».
Судить о степени развитости воровского жаргона трудно, поскольку имеющиеся словари отражают лишь часть языка, которым пользуются уголовные элементы. Словари свидетельствуют лишь о том, в какой мере исследователи и сотрудники правоохранительных органов знают этот язык, а не о практическом его состоянии. Возможно, это «лишь отголоски того языка, которым пользуются высшие слои воровского мира и который недоступен исследователям».
На развитие воровского жаргона сильное влияние оказали заимствованные из русского языка вульгаризмы. Но сводить воровской язык к вульгаризмам, к ненормативной лексике нельзя. Пополняясь за счет других «естественных» и «искусственных» языков, он способствовал созданию языков различных преступных сообществ, не относящихся к ворам в законе. На развитии уголовного жаргона в настоящее время отразились, с одной стороны, профессионализация преступности, появление организованной и коррумпированной преступности, а с другой — ее вульгаризация. Пока эта проблема изучается слабо.
Функции уголовного жаргона. Уголовный жаргон имеет много общего в закономерностях и развитии с другими видами профессиональных языков. И в то же время отличается от них своим аморальным содержанием и криминальными функциями. Аморальность уголовного жаргона вытекает из аморальности самой преступной деятельности и преступного образа жизни. Важнейшая функция уголовного жаргона — зашифровка мыслей и тем самым обеспечение живучести преступного сообщества. Это достигается постоянным динамизмом уголовного жаргона (постоянными изменениями в нем, непрерывным обновлением его словаря). Кроме того, в уголовном жаргоне много синонимов. Например, для обозначения умения говорить на воровском жаргоне употребляются как синонимы слова и выражения: «по фене ботать», «курсать», «куликать по-свойски», «блатыкаться», «наблатоваться» и др. Для обозначения проститутки имеется около 180 терминов, стукача (доносчика) — свыше 125, грабить — около 80, красть (воровать) — 128 и т.п.
Владение уголовным жаргоном всегда использовалось несовершеннолетними и молодежью как средство самоутверждения в преступной среде, подчеркивания мнимого превосходства сообщества преступников над другими людьми. Он возник и из объективной необходимости распознавания «своих» и выделения их в особую «касту», противостоящую законопослушным гражданам2. В этом уголовный жаргон по своим функциям схож с татуировками.
Одной из важнейших функций уголовного жаргона является обнаружение с его помощью лиц, которые хотели бы проникнуть в криминальное сообщество. В. Челидзе называет этот процесс иерархической диагностикой. Поэтому в определенные моменты употребляется лишь часть всего словаря, что позволяет «изобличать» подосланных властями агентов, изучивших общие основы языка, но не знающих всех его тонкостей в данный момент. Те, кто лишь заимствуют воровские обычаи, выдавая себя за закоренелых «воров в законе», быстро проваливаются на таком языковом экзамене, т.к. не знают истинных информационных связей, действующих в преступном мире сегодня.
Знание воровского жаргона необходимо и для отражения внутригрупповой иерархической структуры. Каждая «каста» имеет здесь свое название. Обозначая каждого члена сообщества терминами жаргона, можно сразу определить и правила их поведения, права и обязанности, систему взаимоотношений с ними, привилегии и антипривилегии, что также отражается в словаре.
Уголовный жаргон выполняет функцию обслуживания преступной деятельности. Это его главное назначение. Основная терминология в нем обозначает содержание и характер криминальной деятельности, предметы и орудия преступления, ситуации и объекты преступного посягательства, субъектов преступной деятельности, методы и способы совершения преступлений, способы сокрытия следов преступлений и ухода от уголовного преследования и т.п.
И, наконец, уголовный жаргон призван обеспечить внутреннюю жизнь криминального сообщества, связанную с дележом добычи, созданием «общего котла», распределением из него благ, проведением времени, развлечениями, половыми отношениями, разрешением споров между членами преступной группы и между криминальными группировками («разборками»), а также взаимоотношения с представителями власти, представителями правоохранительных органов и т.п.
Таким образом, уголовный жаргон призван разрешить коммуникативные ситуации, возникающие в криминальном сообществе в связи с разными жизненными ситуациями: подготовкой и совершением преступлений, сокрытием следов, сохранением в тайне от посторонних преступных намерений, выявлением проникших в криминальную среду агентов правоохранительных органов, обеспечением отдыха и развлечений и т.п. Все это говорит о том, что уголовный жаргон является «полноценным» средством общения и сообщения информации в преступной среде, накопителем, хранителем и передатчиком следующим поколениям криминального опыта и криминальных традиций, норм, ритуалов и других атрибутов преступного мира.