Развести понятия культура и цивилизация в тех точках, в которых они не сливаются, становясь, по сути, синонимами, сравнительно непросто.
Помимо сущностной, у культуры и цивилизации — «возрастная» разница, и вопрос о том, что из них было прежде, долго оставался открытым и дискуссионным.
В современной научной литературе преобладает точка зрения, что условная точка отсчета цивилизации — эпоха письменности и выделения производящего хозяйства, когда человек, освоив земледелие и скотоводство, стал воспроизводить то, что создает природа, пополнять для себя запасы продовольствия.
Немецкий философ О. Шпенглер, автор книги «Закат Европы» (1918), полагал, что на определенном этапе развития общества культура начинает вытесняться цивилизацией. Приметы и признаки этого явления — смещение на второй и третий план литературы, искусства, науки, творчества и выдвижение на первое место политики, спорта, коммерциализация художественных ценностей, приоритеты технократии и бюрократии. У культуры и цивилизации в это время разнонаправленное движение: у первой — «вглубь», у второй — «вширь».
Основные положения «Заката Европы», касающиеся культуры и цивилизации, сохраняют актуальность. Таковы, например, суждения Шпенглера о разделении прежнего культурноисторического пространства на «Мировой город» и провин-цию4. Многомиллионные столицы, мегаполисы типа сегодняшней Москвы становятся главными центрами общественной жизни, собирая и стягивая максимум возможного из того культурного значимого, что есть на периферии, но при этом девальвируя, приспосабливая под потребительский рынок традиционные ценности. Отсюда забвение классики и преобладание так называемой бульварной литературы, разгул на экране и сцене дешевой низкопробной эстрады, расцвет желтой прессы с присущими ей смакованием насилия, грубой, на грани порнографии, эротики, поиском «жареных» фактов, дешевых сенсаций, скандальных разоблачений, паранормальных, с примесью магии, мистики и эзотерики, явлений. Параллельно с оттоком лучших умов, талантов, творческих сил и человеческих ресурсов, а отчасти и духовно-художественных богатств (художники увозят свои картины, собиратели — коллекции, ученые и изобретатели — научные проекты и разработки и т. д.), обедняется и скудеет культурный потенциал на местах.
Процесс доминирования цивилизации над культурой протекает, как правило, весьма болезненно, так как сопровождается массированной переоценкой ценностей, резкой сменой и перепадами общественных норм и ориентиров, что не может не оборачиваться драмой, а то и трагедией для множества выброшенных на обочину жизни и невостребованных современностью людей. Оставшись без апробированных объектов, идей, составлявших смысл бытия, человек вынужденно цепляется за них, защищает и отстаивает или ищет взамен утраченной (из которой не по своей воле выпал) новую приемлемую нишу, причем зачастую идя на унизительный компромисс, теряя приобретенную квалификацию, специальность, уходя с того поля профессиональной деятельности, на котором успешно состоялся.
Разумеется, такое кардинальное переструктурирование не проходит бесследно ни для отдельной личности, ни для всего народа.
Неуверенность не только в завтрашнем, но и в сегодняшнем дне, отсутствие защищённости и стабильности, беспокойство за себя и своих близких как бы снимают с человека гражданскую ответственность, превращают его в обывателя, а народ в «население», или «электорат», готовый делегировать власти свои права и полномочия — лишь бы избавить себя от новых социально-бытовых рисков и угроз и больше не допустить катастрофических перемен, исторических катаклизмов и перетрясок. Люди оградили свою частную жизнь высокими стенами, бронированными дверьми с хитроумными замками, громадными рычащими псами... Смыслом человеческой жизни стали самосохранение и безопасность. В то же время значительно пополнилась армия деклассированных элементов — так называемых люмпенов, маргиналов. Между тем бродяги и нищие, именуемые на языке милицейского протокола и в просторечии бомжами (без определенного места жительства), — это по преимуществу вовсе не босяки «по жизни». Их можно признать жертвами цивилизации. Потеряв работу, лишившись средств существования и осознав свою ненужность, они перестали сопротивляться и постепенно опустились, скатились на самое социальное дно.
Иначе, чем Шпенглер, поставил межевой знак между культурой и цивилизацией Н. А. Бердяев. По его мнению, цивилизация грозит культуре летальным исходом, ибо в ней коренится смерть духа культуры. В работе «О рабстве и свободе человека» (1939) он, полемизируя с автором «Заката Европы», пишет:
«Изобретение технических орудий, самых элементарных орудий примитивными людьми есть цивилизация, как цивилизация есть всякий социализирующий процесс... Цивилизацией нужно обозначать более социально-коллективный процесс, культурой же процесс более индивидуальный и идущий вглубь».
По мысли Н. А. Бердяева, цивилизация «создана человеком, чтобы освободиться от власти стихийных сил природы». Он называет ее промежуточным — между царством природы и царством свободы — царством, но в то же время признает, что в ней «есть яд, есть неправда, и она делает человека рабом, мешает ему достигнуть целостности и полноты жизни»6.
В книге «Смысл истории» (1919-1922) Бердяев противополагает цивилизацию культуре по наиболее важному, на его взгляд, качественному признаку:
«В цивилизации неизбежно господствует экономизм; цивилизация по природе своей технична, в цивилизации всякая идеология, всякая духовная культура есть лишь надстройка, иллюзия, не реальность... Цивилизация, в противоположность культуре, не символична, не иерархична, не органична. Она реалистична, демократична, механична. Она хочет не символических, а «реалистических» достижений жизни, хочет самой реальной жизни, а не подобий и знаков, не символов иных миров. В цивилизации... коллективный труд вытесняет индивидуальное творчество. Цивилизация обезличивает. Освобождение личности, которое как будто бы цивилизация должна нести с собой, смертельно для личной оригинальности. Личное начало раскрывалось лишь в культуре. Воля к мощи «жизни» уничтожает личность. Таков парадокс истории».
Судьбу культуры Бердяев призывает рассматривать динамически, проникая в ее «роковую диалектику», ибо культура «есть живой процесс». Именно поэтому она не может удержаться на той серединной высоте, которой достигла
в период своего цветения, ее устойчивость не вечна. «Всякая культура исчерпывает себя, иссякает и склоняется к упадку. На вершине своей культура отрывается от онтологических своих основ, отделяется от жизненных своих истоков, утончается и начинает отцветать». Во всяком сложившемся исторически типе культуры обнаруживается срыв, спуск, неотвратимый переход в такое состояние, которое не может уже быть наименовано «культурой». Внутри культуры обнаруживаются цивилизаторская тенденция, цивилизаторский уклон. «Цивилизация есть переход от культуры, от созерцания, от творчества ценностей к самой «жизни», искание «жизни», отдание себя ее стремительному потоку, организации «жизни», упоение силой «жизни».
Собственно говоря, основная линия мыслей Бердяева о противоборстве цивилизации и культуры проведена еще в его ранней, вышедшей одновременно с «Закатом Европы» Шпенглера (1918) работе «Философия неравенства», составленной из четырнадцати писем. В письме тринадцатом под названием «О культуре» Бердяев констатирует: «Культура и цивилизация — не одно и то же. Культура родилась из культа. Истоки ее — сакральны. Вокруг храма зачалась она и в органический свой период была связана с жизнью религиозной... Культура — благородного происхождения. Ей передался иерархический характер культа. Все достижения культуры по природе своей символичны. В ней даны не последние достижения бытия, а лишь символические его знаки». Цивилизация же в отличие от культуры, продолжает Бердяев, «не имеет такого благородного происхождения. Цивилизация всегда имеет вид parvenu*. В ней нет связи с символикой культа. Ее происхождение мирское. Она родилась в борьбе человека с природой, вне храмов и культа. Культура всегда идет сверху вниз, путь ее буржуазный и демократический. Культура есть явление глубоко индивидуальное и неповторимое. Цивилизация же есть явление общее и повсюду повторяющееся. Культура имеет душу. Цивилизация же имеет лишь методы и орудие»8.
Вопросы о культуре и цивилизации, об их различии и взаимоотношении находят у Бердяева живой отклик, по его собственному признанию, потому, что они особенно близки русской мысли и русской философии истории.
Наиболее значительные мыслители России, среди которых А. С. Хомяков, Ф. М. Достоевский, К. Н. Леонтьев, по словам Бердяева, «давно уже познали различие между типом культуры и типом цивилизации и связали эту тему с взаимоотношением России и Европы».
«Все наше славянофильское сознание, — пишет Бердяев в «Смысле истории», — было проникнуто враждой не к европейской культуре, а к европейской цивилизации. Тезис, что «Запад гниет», и означал, что умирает великая европейская культура и торжествует европейская цивилизация, бездушная и безбожная. Европа изменила своему прошлому, отреклась от него. Безрелигиозная мещанская цивилизация победила в ней старую священную культуру. Борьба России и Европы, Востока и Запада представлялась борьбой духа с бездушием, религиозной культуры с безрелигиозной цивилизацией. Хотели верить, что Россия не пойдет путем цивилизации, что у нее будет свой путь, своя судьба, что в России только и возможна еще культура на религиозной основе, подлинная духовная культура. В русском сознании очень остро ставилась эта тема».
С позиций современного знания грань между культурой и цивилизацией определяется той степенью разделения, когда количество переходит в качество. Цивилизация строится на приоритете прав, культура — обязанностей. Компоненты цивилизации — это идеи, убеждения, установки, а составляющие культуры — главным образом приемы и навыки. Цивилизация и культура соотносятся как вектор и скаляр. Девиз цивилизации, по остроумному замечанию писателя В. Непомнящего, — делать лучше себе, а лозунг культуры — делать лучше себя. В этом смысле изобретение водопровода или канализации — знак цивилизации, а то, что в каждом доме есть ванная и санузел, — показатель культуры.
Мнение Н. А. Бердяева, полагавшего, что цивилизация опережает культуру и возникла раньше, не получило поддержки в научном мире. Вслед за О. Шпенглером наука признала, что культура, сопутствуя человеку изначально, хронологически предшествует цивилизации. По новейшим археологическим данным, временной разрыв между ними — минимум четыре миллиона лет. Цивилизации не более четырех тысячелетий, и доцивилизационный период истории, таким образом, абсолютно преобладает над цивилизационным, а, следовательно, и культура, условно говоря, «старше» цивилизации именно на столько. Культура и цивилизация — не антонимы и не синонимы, а понятия, тесно связанные между собой по известному принципу сообщающихся сосудов. Их противопоставление друг другу отчасти напоминает застарелый спор о том, что главнее и первичнее — курица или яйцо. Тем не менее, при всей условности и относительности противоречий между культурой и цивилизацией полемика по поводу разделяющего их непримиримого антагонизма продолжается, и острота ее не спадает. Так, Г. Маркузе, автор широко известной книги «Одномерный человек» (1964), не менее категорично, чем в свое время Н. А. Бердяев, утверждает, что постиндустриальная цивилизация убивает культуру, и технологическая реальность ведет к отчуждению культурного наследия и обесцениванию гуманизма как главной сущности культуры.
Учитывая, что в современном обществе цивилизационная составляющая резко берет верх над культурной, тревога Бердяева, Маркузе и их сторонников вполне понятна. Обществом массового потребления положен предел совершенствованию личности. «Одномерный человек — идеальный и законопослушный исполнитель, поддающийся контролю лояльно настроенный к установкам коммерческих и сросшихся с ними властных структур. Однако построение катастрофических прогнозов в связи с этим явно преждевременно, и приводимая ниже точка зрения философов В. С. Степина и Л. Ф. Кузнецовой, думается, хорошо выражает доминирующее мнение отечественного научного сообщества: «Никакой цивилизации (и как типа социального развития, и как особого вида общества) не бывает вне культуры, как не бывает тела живого организма без свойственной этому организму генетической информации. Поэтому противопоставление цивилизации и культуры может иметь смысл лишь в очень ограниченных контекстах, когда, например, обращают внимание на процессы духовного кризиса и увлечения материально-технической стороной социальной жизни. Однако сами эти кризисы часто предстают не просто как разрушение культуры, а как начало ее преобразований, поиска новой системы культурных ценностей и новых путей цивилизационного развития»10. О том, как попавшие на необитаемый остров мальчики из благополучного индустриального общества превращаются в дикарей, как быстро тончает и убывает в человеке слой культуры и возобладают черты первобытной цивилизации, ярко и убедительно рассказано в повести английского писателя У. Голдинга «Повелитель мух» (1954). Есть три экранизации этой книги.