Функциональный подход представляет революцию как нечто из ряда вон выходящее — как событие драматическое в жизни общества. По аналогии с ним и причины, вызвавшие революцию, должны считаться экстраординарными. Революция видится как нарушение нормального функционирования общества, неожиданный и резкий выход из состояния равновесия. По мнению Ч. Джонсона, социолог, приступающий к изучению данной проблемы, обязан сравнить законы нормального и законы «ненормального» функционирования общества. Отсюда делает вывод: социология функционирования обществ логически предшествует социологии революции.
Равновесие в обществе достигается при трех следующих условиях:
- конфликта трех базисных системах стратификации остается существенно ниже критической черты;
- технологические, культурные и общесоциальные изменения в обществе находятся в гармонии.
В неуравновешенном обществе подобных качеств нет. Но самое главное — силы, выступающие за стабилизацию, не уравновешивают силы, выступающие против стабилизации.
Для более глубокого анализа причин революции надо разграничить два понятия — событие (event) и процесс (process). Согласно Макчиверу, событие — это единичное проявление чего-либо, символизирующее уникальный исторический момент, конкретизированный во времени и пространстве. Напротив, процесс продолжается во времени и не требует проявления себя в чем-то ином — в каком-либо событии или серии событий". Таким образом, это два противоположных понятия.
Паника на бирже США в так называемую «черную пятницу» в октябре 1929 г. — это событие. Однако последовавшая за ней Великая депрессия, поразившая всю экономику Америки, — это уже процесс. Точно так же и революцию в одном случае мы можем трактовать как единичное событие, указав дату его возникновения, а в другом — говорить о революционном процессе. Только во втором случае мы способны отождествить с революцией все множество социальных и политических изменений, которые предшествовали, возникли в ходе или последовали за революцией. М. Хагопьян склоняется к мысли, что революцию описать одним термином невозможно, и предлагает подходить к ней как к «макрособытию». Такого рода терминология позволяет учесть тот факт, что у революций есть своя траектория, которая где-то и когда-то начинается и заканчивается (хотя их трудно точно установить), а кроме того, есть свои фазы, которые представляют единство процесса и события.
Однако есть ученые, полагающие, что двумя терминами при объяснении причин возникновения революций не обойтись. Нужен третий, а именно состояние, который описывает специфическую конфигурацию или стечение факторов, условий и диспозиций. Правда, состояние может внешним образом проявлять себя через события, а те — объединяться в процесс.
По мнению С. Хантингтона, два типа революций, восточная и западная, различаются не только составом и характером, но и процессом революционного движения. У западных революций отмечается симметрия, а у восточных — отсутствие симметрии фаз революционного процесса. Обычно в западной революции обнаруживают три фазы:
- внезапный кризис традиционной политической системы;
- мобилизация новых политических групп;
- создание новых политических институтов.
В восточной модели, считает Хагопьян, правительственный кризис происходит не вначале, а в конце. В западном варианте падение старого режима создает вакуум власти, который заполняют радикалы и умеренные, вступающие между собой в политическую борьбу. В восточной революции старое правительство крепко держится на ногах, поэтому сразу же необходимы радикальные меры с подключением широких масс из аграрной периферии. Успех революции обеспечивается здесь лишь тогда, когда с самого начала создается новое и очень крепкое правительство, держащее курс на радикальные реформы.
Революцию нельзя объяснить одной-единственной причиной. Выражение «причина возникновения Октябрьской революции» означает, что ученый выделил главную, а обо всех других умолчал либо уже рассмотрел. Кроме того, монистический подход опасен и с методологической точки зрения: у читателя всегда остается опасение в том, что ученый субъективно выбрал именно эту причину в качестве решающей. Отсюда следует, что привлечение одной социологической концепции, скажем К. Маркса или В. Парето, к объяснению причин революции равносильно упрощению или схематизации событий
.
Часто случается так, что историки, не согласные с единственным обоснованием революции, начинают его критиковать и в ходе дополнительного анализа выявляют целый ряд событий и причин. Революция из события превращается в процесс. Так поступили в свое время с Великой французской революцией. Вначале ее пытались объяснить узким кругом обстоятельств: зарождением нового класса буржуазии, происками масонов или ухудшением жизненного уровня населения. Но когда признали правомерность всех факторов, монистический подход превратился в плюралистический, а за этим последовало превращение революции из события в процесс: Великая французская революция предстала цепочкой микрореволюций — движение Фронды и борьба за учреждение парламента, революция третьего сословия, крестьянское движение и республиканский мятеж, восстание сенкиллотов, разгул термидора и череда переворотов в период директории, закончившиеся 18 брюмера.
То же самое можно сказать о любой другой революции — она есть совокупность движений, переворотов, восстаний, за которыми стоят блоки и группировки политических и социальных сил. Эти силы включают множество общественных групп, слоев, партий и формирований, преследующих различные, иногда противоположные, цели и ищущих разную выгоду, полагал П. Сорокин.
Таким образом, панорама революции — это пересечение различных и часто несовпадающих мотивов, желаний, целей, идеалов и средств. Разные социальные группы подключаются и выходят из революции в разное время — тогда, когда они, по их мнению, добились своего. Крестьяне могут выйти из коалиции революционных сил, как только получили землю, а буржуазия должна продолжать борьбу вплоть до изменения конституционного строя.
Поскольку в революции задействовано множество различных сил, то поводом или причиной ее возникновения может послужить даже самое незаметное на первый взгляд событие, например недовольство одной из них своим положением. Историки уверены: для революции всегда найдется повод. И всякий раз конфигурация причин уникальна для каждой революции. Возможны ли вообще какие-либо научные обобщения о законах возникновения революций? М. Хагопьян полагает, что выход можно обнаружить, определив революцию как специфический тип социальных изменений, порожденный в свою очередь различными типами социальных изменений.