Эталоном выражения подлежащего является существительное в именительном падеже. Можно привести бесчисленное количество такого рода примеров:
И валежник лежит,
и Джульбарс сторожит,
вертолёт всё кружит да кружит (Киб.).
Но в языке существует множество аналогов начальной формы существительного. Полный перечень возможных способов выражения подлежащего может оказаться достаточно внушительным:
- имя существительное;
- личное местоимение;
- неличные местоимения;
- субстантивированное прилагательное или причастие;
- прилагательное или причастие, не перешедшее в существительное;
- количественное числительное;
- собирательное числительное;
- синтаксически неразложимое количественное словосочетание (множество вопросов, два дня, несколько книг, тьма народу, уйма дел, часть европейских стран);
- инфинитив;
- фразеологизм (точка зрения, молодой человек);
- синтаксически неразложимое атрибутивное словосочетание (социальные проблемы, собственный дом, пятый этаж);
- им. п. числит. + предлог из + родит. п. (двое из пяти, один из нас, один из претендентов);
- им. п. + предлог с + творит. п. (мы с другом);
- расщепление подлежащего;
- любая часть речи в роли существительного в именительном падеже.
Рассмотрим примеры в названной последовательности.
Мы могли бы сказать, что везде, где есть сознание, там может быть память, но мы не можем сказать, что везде, где есть память, там есть сознание (Мам.).
Достоевский и Ницше говорят не затем, чтоб распространить среди людей свои убеждения и просветить ближних. Они сами ищут света, они не верят себе, что то, что им кажется светом, есть точно свет (Шест.).
Существительное в именительном падеже может сопровождаться другим существительным, стоящим в творительном падеже с предлогом с. Такая форма подлежащего указывает на два субъекта, совершающие совместное действие:
Тихо спорят в сердце ласковом Умирающем моем Наступающие сумерки С догорающим лучом (О. М.).
Личные и неличные местоимения в именительном падеже — это тоже «классика», не нуждающаяся в пояснении.
Многие видят в происходящем только негативные стороны, распад, разрушение, иные охвачены эйфорией всеобщего обновления. Наверное, и то и другое имеет место (газ.).
И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов? (Довл.).
И стало мне жаль отчего-то,
Что сам я люблю и любим.
Ты — птица иного полета,
Куда ж мы с тобой полетим? (Руб.).Ничто иное не даст вам лучшего понятия о состоянии нашей литературы (П.).
У нас в доме было принято, что, когда кто-нибудь уезжал, мать не подметала полы до тех пор, пока от уехавшего не приходила телеграмма о благополучном прибытии на место (Войн.).
Здесь встретились и синтаксически неразложимые сочетания (сам я, ничто иное), и сочетание с творительным падежом (мы с тобой), и идиома (и то и другое), а также личные, указательное, вопросительное, отрицательное, неопределенное, определительные местоимения. Таким образом, местоимения-существительные являются полноправным способом выражения подлежащего в предложении.
Особое место занимает специфическое фразеологизированное выражение не кто иной, как...; не что иное, как... Будучи употребленным в именительном падеже, оно также выполняет роль подлежащего:
Перед Ассоль был не кто иной, как путешествующий пешком Эгль — известный собиратель песен, легенд, преданий и сказок (Грин).
Что касается числительных, то возможности разных разрядов на замещение существительного (обозначение предметности) различны.
Количественное числительное в качестве подлежащего встречается исключительно редко, если речь не идет о математических текстах, где тому или иному числу присваиваются математические свойства: Пять не делится на два. Четыре — четное число.
Порядковые числительные, как правило, встречаются не изолированно, а в сочетании с существительным, однако изолированное употребление в именительном падеже гарантирует им функцию подлежащего:
Накануне праздника гости начали съезжаться, иные останавливались в господском доме и во флигелях, другие у приказчика, третьи у священника, четвертые у зажиточных крестьян (П.). Говоря точнее, эти числительные, стоящие в ряду местоимений, выполняют местоименную функцию.
Другое дело собирательные числительные. Обозначая одушевленные предметы, они выступают наименованиями действующих лиц:
Про революцию долго ничего не знали, а когда узнали, трое ушли, потом еще двое ушли, жрать стало нечего. Остались он да я... (А. Т.).
А сколько сортов всякого жулья! Взять хоть «играющих»: во всяком удобном уголку садятся прямо на мостовую трое-четверо и открывают игру в три карты — две черные, одна красная. Надо угадать красную (Гил.).
Однако лексическая ограниченность этой группы (реально «работают» в речи слова двое, трое, четверо, пятеро, шестеро, семеро, десятеро), ограниченность коммуникативных ситуаций для изолированного использования собирательности делают этот способ выражения подлежащего весьма редким. Скорее мы встретим собирательное и количественное числительное в синтаксически неразложимом словосочетании:
В задней части залы, на передних лавках, сидели четыре женщины, вроде фабричных или горничных, и двое мужчин, тоже из рабочих (Л. Т.).
Захочет ли чего-нибудь Илья Ильич, ему стоит только мигнуть — уже трое-четверо слуг кидаются исполнять его желание (Гонч.).
Количественные сочетания с родительным падежом включают не только числительные, но и другие части речи с количественным значением (существительные, местоимения, наречия):
После десяти часов вечера ко входу в зал вереницей стекались сотни (!) молодых людей высокого роста с яркой внешностью (газ.).
Когда слишком много сил тратится на обещания — слишком мало остается на исполнение (Сим.).
Прилагательные, в том числе субстантивированные, — довольно обычный способ выражения подлежащего:
Сначала взрослые нагибаются откуда-то сверху и подносят к тебе растянутое в улыбке лицо (Пел.).
Без юмора живут только глупые (Пришв.).
Глагол в роли подлежащего может выступить только в начальной своей форме — инфинитиве. Неопределенная форма глагола называет отвлеченные понятия, процессы и состояния:
Гневаться — дело человеческое, а зло помнить — диавольское.
Долго спать — долгу наспать.
За немилого идти — горя не снести.
Украсть — в беду попасть (посл.).Прямая обязанность художника — показывать, а не доказывать (Бл.).
Встретить Новый год в Интернете — это нечто принципиально новое (газ.).
В данном случае главная цель подарка — напомнить о себе, а может, даже изменить сложившиеся отношения (газ.).
Отправить его (Канта) на Соловки невозможно по той причине, что он уже с лишком сто лет пребывает в местах, значительно более отдаленных, чем Соловки, и извлечь его оттуда никоим образом нельзя, уверяю вас (Булг.).
В данном случае значение инфинитива как бы приравнивается к семантике соответствующих существительных, в том числе отглагольных: гнев, память, сон, «ходьба», кража, встреча, напоминание, изменение, отправка, извлечение. Многие из допущений выглядят не более как натяжка, настолько абстрактнее понятие, обозначенное глаголом. То есть язык выработал дополнительный способ для поименования неназванных существительными понятий.
И наоборот. Если существительное называет предмет слишком общо, неконкретно, в связной речи недостаток информации восполняется атрибутивным сочетанием:
Серьезное лицо еще не признак ума. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением (Гор.).
Нам выпала великая честь
Жить в перемену времен (Греб.).
Расщепление подлежащего — явление, имеющее разные терминологические толкования:
...Номеч, уверенный и острый, —
Он тоже знает свой черед.
...Но мысль, упорна и горда, —
Она не ведает соблазна
И не отступит никогда (Гум.).А сердце — отчего так медленно оно
И так упорно тяжелеет (О. М.).
Сочетания типа меч — он, мысль — она, сердце — оно в данном разделе для полноты картины мы приводим как единое подлежащее, тем более что разговорная речь легко пользуется таким эмфатическим способом подчеркнуть субъект: Ну, дети — они всегда вносят переполох. Красивая природа — она действует успокоительно. Грибы — они могут быть очень опасными, если не знаешь. Да-а, Петька — он всегда ко всем лезет и т.д.
Второе грамматическое толкование — это вынесенное вперед приложение, выраженное существительным, относящееся к личному местоимению. Однако подобная комбинация также не является стандартом языка. Обычно приложение, относящееся к личному местоимению, постпозитивно (Опасен он, сей чудный чужестранец — П.).
Третье толкование — это «именительный темы» (или «именительный представления»). Это явление будет рассмотрено ниже, в гл. 7 «Односоставные предложения». Однако предварительно можно сказать, что предпочтительными знаками препинания для именительного темы (т.е. именительного падежа, задающего тему для дальнейшего высказывания) являются точка или многоточие (Страх... Кто не испытывал этого унизительного чувства?; Бизнес-ланч. Сравнительно новое слово прочно привилось на нашей почве — газ.).
Таким образом, «расщепление подлежащего» — своего рода пограничное понятие, оно возникло по аналогии с понятием «расщепление сказуемого», о котором речь пойдет позже.
Последняя строчка в перечне возможных способов выражения подлежащего звучит так: любая часть речи в роли существительного в именительном падеже. Что это значит? Это значит, что любое слово, любое выражение в любой форме может служить предметом речи и в таком случае приравнивается по своей функции существительному в именительном падеже:
«Да-а» и «я-а» были сказаны с такой нежной порочностью, что Анне ничего не оставалось другого, как удалиться (Ток.).
И другие чудесные «если»
Станут яслями, верой, ковшом,
Это значит, надежды воскресли И как дети пришли нагишом (Т. Б.).
На месте закавыченных слов могло бы стоять любое другое слово или выражение: Ее «не могу» звучало фальшиво. «Взвейтесь» да «развейтесь» было для Булгакова символом пошлости. Эти «яжепредупреждал» смешили нас до безумия. И вот наступило долгожданное «завтра». «Как бы» — весьма характерное для нашего нестабильного времени слово-паразит и т.п.
Неизменяемые части речи и «застывшие» формы изменяемых частей речи в позиции подлежащего воспринимаются как опредмеченное понятие, аналог существительного в именительном падеже.
Итак, способы выражения подлежащего разнообразны и однообразны в одно и то же время. Грамматическое значение подлежащего как предмета речи сохраняется при любом способе выражения, а начальная форма слова или ее аналог необходимы для замещения данной синтаксической позиции.