Экстремальные условия зачастую вынуждают человека действовать вопреки своим актуальным стремлениям и переживаниям. Что же заставляет человека возвращаться к условиям чрезвычайного характера?
Еще одним фактором, влияющим на психологическую устойчивость человека, выступает воля. В отечественной психологии сформировалось представление о воле как о способности человека сознательно преодолевать препятствия и намеренно выбирать определенные цели и мотивы поведения. При таком подходе воля прямо связана с активностью человека.
В.А. Иванников указывает на существующие в психологической литературе основные критерии воли. Воля может проявляться как волевое действие, в выборе мотивов и целей, как регуляция внутренних состояний человека. Рассматривая волю как волевое действие, этот автор подвергает критике данный критерий. Так, например, «намеренное передвижение из одного места в другое без каких-либо внешних или внутренних трудностей является и осознанным и целенаправленным», - указывает В.А. Иванников, но тогда «практически все поведение человека надо рассматривать как волевое». Поэтому автором вводятся общие характеристики волевого действия:
- волевое действие является осознанным, целенаправленным, принятым к осуществлению по собственному сознательному решению;
- волевое действие есть действие, необходимое по внешним (социальным) или личным причинам, т.е. всегда существуют основания, по которым действие принимается к исполнению;
- волевое действие имеет исходный или появляющийся при его осуществлении дефицит побуждения;
- волевое действие в итоге обеспечивается дополнительным побуждением за счет функционирования определенных механизмов и заканчивается достижением намеченной цели.
Недостаток побуждения может быть связан с индивидуальными особенностями человека, попавшего в экстремальные условия, например страхом, отвращением, утомлением и пр.
Второй критерий связан с мотивационной сферой личности. Мотивационные особенности личности выступают как бы «лицом» воли, являясь основным способом выработки у человека специфических поведенческих схем или паттернов поведения, способствующих развитию определенных видов функциональных состояний. Чаще всего о волевом выборе приходится говорить при конфликте мотивов разных уровней: актуальных витальных потребностей и социальных личностных мотивов, либо при столкновении разнонаправленных профессиональных мотивов. В качестве основных мотивов трудовой деятельности принято выделять:
- мотивы выгоды - достижения цели (самоутверждение, престиж, материальное вознаграждение и пр.);
- мотивы безопасности;
- мотивы удобства (более легкого способа выполнения заданий, при которых снижается напряжение);
- мотивы удовлетворенности;
- мотивы «нивелирования» как стремление действовать в соответствии с принятыми нормами («быть не хуже других»).
Воля проявляется здесь через такой показатель, как сила мотива. В основе лежит теория мотивации достижения Д. Аткинсона (рис. 3).
Люди с преобладанием диспозиции «устремления к успеху» наиболее мотивированы к решению задач средней сложности, их не привлекают слишком простые и слишком сложные задачи, где нет надежды на успех. Если перед таким человеком будет поставлена задача, не связанная с успешностью, вероятно, его психологическая устойчивость будет нарушена. Люди с преобладанием диспозиции избегания неудачи предпочитают задачи малой степени сложности и не отказываются от решения сложных задач. Но и при решении очень сложных задач неудача не является постыдной: она не грозит ни престижу, ни репутации профессионала. Поэтому устойчивость таких людей может быть нарушена с помощью постановки средних по сложности задач. Таким образом, психологическая устойчивость прямо связана с особенностями мотивационной сферы человека.
Сила мотива усиливается с приближением цели. Данная закономерность была выявлена Д. Халлом и названа «Градиентом цели» (рис. 4). Если в конкретный момент времени существует два мотива: достижения цели и избегания опасности, то при равной силе мотивов побеждает тот, который быстрее реализуется, т.е. имеет более высокий «градиент». Чаще более осязаем мотив достижения цели, поэтому человек чаще выбирает его при отсутствии волевого компонента. Более того, мотив выгоды чаще поощряется, мотив безопасной работы поощряется гораздо реже, так как считается само собой разумеющимся, что обязанность человека - соблюдать требования безопасности. Если человек пренебрег правилами безопасности без существенных для себя и окружающих последствий и при этом достиг цели, то постепенно происходит адаптация к нарушению правил, а мотив соблюдения безопасности ослабевает. При этом у человека формируются навыки действовать с нарушениями правил.
Поэтому так важен третий критерий воли, связанный со способностью человека к преднамеренной регуляции поведения и деятельности. Психическая саморегуляция приобретает волевой характер, когда ее привычный, нормальный ход по тем или иным причинам затруднен и поэтому достижение цели требует от человека приложения дополнительных сил, повышения собственной активности для преодоления возникшего препятствия. Г. С. Никифоров вводит понятие «волевой контроль», суть которого двояка. С одной стороны, употребление данного понятия может быть уместно, когда речь идет о запуске самоконтроля с помощью волевого усилия. Например, при развертывании спасательной операции профессионалу не хочется еще раз проверять качество и состояние инструментов, необходимых для успешной ликвидации последствий. Однако, руководствуясь чувством ответственности и профессионального долга, он все же посредством волевого усилия заставляет себя проделать эту операцию. С другой стороны, акцент может быть смещен на включенность самоконтроля в динамику волевого усилия. В этом случае предполагается, что самоконтроль способствует направленности волевого усилия, тем самым предотвращая неоправданные энергозатраты, не связанные с достижением цели.
Другими словами, как указывает Никифоров, с помощью данного термина «подчеркивается роль самоконтроля в обеспечении адекватности приложения и развития волевого усилия». Необходимость волевой регуляции появляется в случаях, когда:
- принятое в связи с социальной необходимостью или по собственным ценностным установкам действие не связано с актуально переживаемой потребностью и тем самым не имеет достаточного побуждения;
- осуществление действия сталкивается с факторами, снижающими или делающими невозможными создание и поддержание необходимого побуждения к нему;
- необходимо воздержаться от действия, связанного с актуально переживаемой, но социально не одобряемой в данной ситуации потребностью.
Таким образом, общая закономерность заключается в том, что необходимость волевой регуляции возникает при недостатке побуждения к действию, какой бы причиной это не вызывалось.
Четвертый критерий воли связан с проявленностью воли через качества личности. К таким качествам принято относить энергичность, выдержку, настойчивость, терпеливость, смелость, решительность и пр. По крайней мере, отсутствие данных качеств традиционно рассматривается как отсутствие воли. Однако Иванни-ков отмечает, что «демонстрация волевых качеств не всегда свидетельствует о проявлении воли. Так, настойчивость может быть связана с сильным и устойчивым мотивом, с уверенностью в своих силах; может демонстрироваться с определенной целью, скажем, избежать низкой оценки и самооценки».
Воля как личностное качество часто оценивается по шкале «сила - слабость». Но, как указывает Никифоров [86, с. 73], различная проявленность воли во взаимосвязи с самоконтролем приводит к разнообразию форм их совместного проявления. Ориентируясь только на полярные значения воли и самоконтроля по той же шкале, можно привести примеры, иллюстрирующие некоторые особенности их сочетания. Человеку с сильной волей могут быть присущи слабости в сфере самоконтроля, например эмоционального. В этом случае перед нами «деятельный» характер, отличающийся запасом энергии, сильной волей и горячностью, импульсивностью в принятии решений, несдержанностью в проявлении своих чувств. В другом случае сильная воля может сочетаться с недостаточной развитостью критического мышления (слабость мыслительного самоконтроля). Это пример «слепой воли», когда в результате поспешных, недостаточно проверенных решений их последующая реализация приводит к неэффективным затратам волевой энергии. С другой стороны, слабовольный человек может испытывать потребность в самоконтроле и сформировать его. Это тип осторожного, нерешительного человека, который с помощью тщательного самоконтроля стремится свести к минимуму саму возможность встречи с трудными ситуациями, преодоление которых потребует от него серьезных волевых усилий.
Ф.Е. Василюк, анализируя утрату контроля со стороны воли, предлагает в качестве главной характеристики данного состояния понятие фрустрации. Категориальное поле этого понятия изображено данным автором через жизненный мир, главным условием существования в котором является трудность, а внутренней необходимостью - реализация мотива. Деятельное преодоление трудностей - «норма» такой жизни, фрустрация возникает, когда трудность становится непреодолимой.
К основным условиям возникновения состояния фрустрации относятся: во-первых, наличие потребности как источника активности, мотива как конкретного проявления потребности, цели и первоначального плана действия и, во-вторых, наличие сопротивления (препятствия = фрустратора). Такими фрустраторами могут быть физические преграды, запреты или угрозы, неспособность личности осуществлять намеченные планы, угрызения совести, болезни и пр.
Наиболее частыми реакциями человека, попавшего в экстремальную ситуацию и находящегося в состоянии фрустрации, будут варианты неконструктивного поведения. К таковым относятся:
1) агрессивное поведение;
2) смещение агрессии на другой объект, называемое «замещением». Таким объектом может быть другой человек, предмет, группа людей. Достаточно часто в экстремальных ситуациях агрессия направляется на себя. Основными факторами суицидальной опасности выступают: мужской пол (уровень суицидов у мужчин в 3-4 раза выше, чем у женщин, однако у женщин в 3 раза выше уровень суицидальных попыток; возраст от 25 до 29 и старше 60 лет; лица с высшим образованием и высоким профессиональным статусом; лица, никогда не состоявшие в браке, бездетные и / или проживающие в одиночестве;
3) попытки «успокоить» себя, рассматривая недостижимые цели как нежелательные, ненужные. Данная ситуация прекрасно описана И. Крыловым в басне «Лиса и виноград»;
4) смирение.
Существуют продуктивные способы выхода из фрустрационно-го состояния. При рассмотрении волевых факторов психологической устойчивости представляется важным анализ такого паттерна поведения, как склонность к риску. На первый взгляд, рискованное поведение прямо противоположно волевой регуляции, а человек, склонный к риску, скорее всего, имеет проблемы с волевыми качествами. Такая позиция может быть правильной только относительно «спокойных» видов деятельности. В условиях экстремальных ситуаций склонность к риску может быть компонентом устойчивости личности, так как позволяет увеличивать запас безопасности, уверенности в своих силах, как бы прочности при осуществлении выбора в экстремальных условиях.
Риском принято называть специфическую форму личностной регуляции, когда стремление к цели проявляется в условиях опасности. Фактор опасности прямо связан с результатами деятельности. Если человек осознает опасность предстоящего действия, то у него возникает состояние мобилизации всех сил на лучшее выполнение такого действия. Так, М.А. Котик приводит пример автодорожных происшествий вблизи переходов [55, с. 342]. Была обнаружена следующая закономерность: число несчастных случаев при подъезде к переходам и на переходах оказалось значительно меньшим, чем сразу после переходов, т.е. опасность действительно велика там, где она недооценивается. Такой же закономерности подчиняется и поведение опытных летчиков, которые после выполнения трудного летного задания и посадки в сложных метеорологических условиях уже на земле недопустимо грубо ошибались в самых простых действиях, в результате чего создавали аварийные ситуации.
Важность адекватной оценки степени трудности и опасности действия можно показать на следующем примере. Известно, что алкогольное опьянение является причиной многих аварийных ситуаций на дороге. Когда об этом говорят, то обычно подчеркивают факт, что алкоголь понижает психофизиологические возможности человека: ухудшает внимание, сенсомоторную координацию, память, увеличивает время реагирования и пр. В административном кодексе РФ введены минимальные дозы алкоголя, после которых у человека, с точки зрения законодателя, снижаются функциональные показатели. Следуя этой логике, чем выше степень алкогольного опьянения, тем выше вероятность аварии. Однако, как установлено в экспериментах М. А. Котика, «именно в состоянии легкого алкогольного опьянения совершается наибольшее количество аварий». Этот механизм проиллюстрирован на рис. 5.
На схеме представлены три векторные диаграммы, каждая из которых состоит из двух векторов, означающих фактические возможности субъекта и самооценку. Первая схема А построена для случая, когда человек трезв и его самооценка в целом. Средняя диаграмма Б соответствует состоянию легкого опьянения: здесь реальные возможности человека несколько снижаются, но он этого не ощущает, не чувствует и опьянения, оценка же им своих возможностей, «тонизируемая» небольшой дозой алкоголя, резко возрастает. Диаграмма В демонстрирует состояние среднего опьянения, когда реальные возможности шофера значительно снижаются, он обычно это ощущает и понимает, что пьян. Поэтому понижается и самооценка собственных возможностей.
Первые психологические представления о рискованности как личностном свойстве были сформулированы в 1960-е гг. ХХ в. зарубежными психологами. Понятие готовности к риску употребляется в прямом значении нем. Riskobereits-chaft - готовность к риску. Существенно, что в большей степени оно связано с оценкой иных индивидуальных различий, чем называемые в связи со «склонностью к риску». «Готовность к риску» как личностное свойство отнесено здесь к умению субъекта принимать решения в условиях неопределенности как недостаточности ориентиров; для такой характеристики важным моментом становится соотнесение с понятием рациональности принятия решения.
В отечественной психологии интерес к рискованным формам поведения актуализировался в 70-е гг. прошлого века. Ю.К. Стрелков [119, с. 115] приводит четыре основные стратегии человека, которому необходимо принимать решение. Эти стратегии похожи на самоинструкции, помогающие избегать принятия решений, и выступают как бы альтернативой рискованного поведения:
1) делать вид, что ничего не случилось (нет необходимости принимать решение);
2) применить стиль поведения, который всегда выручал в трудной ситуации (не вникать в особенности сложившейся ситуации по сравнению с другими);)
3) избегая решительных действий, которых требует назревшая ситуация, «реализовываться» в областях, где от тебя ничего не зависит (уход в сторону «псевдодеятельности» как не имеющей выхода в практику изменения реальной ситуации, но демонстрирующей активность человека);
4) озадачившись ситуацией, приступить к сбору информации, необходимой для принятия решения, и делать это так полно, обстоятельно и долго, что в конце концов это занятие станет особой самостоятельной областью деятельности (тем самым обеспечивается «эмоциональное выгорание»).
Можно говорить о своеобразной шкале принятия решений при риске - от избегания решения до квазипотребности в принятии решений. Как указывают Г.Н. Солнцева и Т.В. Корнилова, «эти полюса можно рассматривать как проявление в деятельности человека, принимающего профессиональные решения, общей шкалы личностной включенности, означающей различия в готовности искать необходимые этапы, требующие принятия решения» [116, с. 90].
А. В. Петровский выдвинул гипотезу надситуативной активности [89], суть которой в том, что риск выступает не только в виде мотива, внешнего по отношению к самому риску, но и существует в виде самостоятельного мотива деятельности (риск ради риска). Данный автор вводит понятие «мотивированный» и «немотивированный» риск. Проявление мотивированного, или ситуативного, риска связано с достижением человеком определенных выгод (выигрыш, получение одобрения и т.п.). Этот вариант риска является средством адаптации, приспособления человека к ситуации и действующей в ней опасности. Немотивированный, или бескорыстный, риск направлен на противодействие опасности, на ее устранение. Доказывая себе и окружающим, что опасности не существует, человек как бы сдвигает «демаркационную» линию действующих ограничений, расширяя сферу своей деятельности, показывая свои возможности безопасно действовать в более широкой области.
Немотивированный риск связан с наличием у человека механизма самоподражания: чтобы освоить и осуществить любое действие, человек сначала его мысленно «проигрывает». Это один из способов психики осваивать новое. Именно с таким механизмом связано воображение ситуации, не связанной с актуальной ситуацией. Д. Ньюттен рассматривает этот процесс как один из основных механизмов волевой регуляции. Переход к регуляции действия на основе воображаемой ситуации, когда человек представляет себя смелым, сильным, волевым, как предполагаемый герой, позволяет реально изменить ситуацию, когда складываются навыки подобного поведения. Поэтому человек, попадая в реальную ситуацию, действует автоматически.
Некоторые психологические эксперименты указывают, что человеку со слабой волей трудно устоять перед тягой к самоподражанию, особенно если оно усилено опасностью. Такой человек, ориентируясь на свои фантазии и не имея адекватных способов поведения в экстремальной ситуации, может повести себя в ней, мягко говоря, странно. Человек с сильной волей способен подавить стремление к самоподражанию и отказаться от рискованного действия.
А. П. Альгин назвал человека, склонного к рискованным поступкам, рисктейкером и выделил следующие его черты:
1) умение преодолевать трудности, действовать хладнокровно в кризисных, конфликтных и критических ситуациях;
2) способность «взрывать» логику здравого смысла, мыслить и поступать независимо;
3) инициативность, предприимчивость, ориентация на состязательность, внутреннюю свободу;
4) гибкость в действиях, умение экспериментировать и нестандартно подходить к анализу и решению возникающих проблем;
5) умение воспринимать и перерабатывать информацию, противоречащую собственным планам и целям;
6) умение выбирать варианты решений с обоснованным, приемлемым риском, избегая авантюрных решений, т.е. действовать расчетливо.
Определяя профессиональный риск, А.П. Альгин указывает на связь между данным фактором и длительностью выполнения определенной деятельности. Чем дольше человек выполняет профессиональные обязанности, тем меньше им воспринимается риск, сопутствующий данной деятельности.
Поэтому представители «опасных» профессий рискуют значительно чаще и в более высокой степени. Так, П.А. Корчемный и А.П. Елисеев приводят результаты исследований различных факторов риска в деятельности спасателей МЧС [53, с. 31, 32], представленных в табл. 11.