Специфика психологической концепции в культурологии заключается в подходе к культуре с учетом того, как люди получают информацию о мире, как эта информация представляется человеком, как она хранится в памяти и преобразуется в знания и действия и складывается в ментальность. Психологическая концепция в культурологии не отстоит отдельно от культурантропологической и даже больше — она вытекает именно из последней*. Труды представителей так называемой этнологической школы американских ученых Р. Бенедикт, М. Мид, М. Дж. Херсковица ставят акцент на психологическом измерении культуры, придавая особое значение психологической культуре личности — уровню самопознания человека, отношению к другим людям и к самому себе.
«Предельная реальность культуры — реальность психологическая», — решительно декларирует Херсковиц.
Поборники психологической концепции культуры Э. Сепир, Б. Уорф, Р. Бенедикт, М. Дж. Херсковиц, задавшись заведомо невыполнимой целью, настойчиво искали в культуре некую константу, незыблемый набор инвариантов, остающихся неизменными, несводимыми друг к другу и не имеющими под собой общей реальной основы, общего знаменателя.
Неофрейдисты также исходили из того, что культура детерминирована психологическим фактором, и особую роль во встраивании человека в общество отвели миру символов — «культурным образцам» («матрицам»), с помощью которых человек обеспечивает социальное существование и обучение от приобретения индивидуальных навыков до коллективных действий в социуме.
Неофрейдизм выделился из ортодоксального фрейдизма и нашел свое развитие в работах американских социальных психологов Г. Рохейма, К. Хорни, X. Салливан, Дж. П. Мердока, но особенно рельефно и ярко проявился в трудах немецкоамериканского психолога и социолога Эриха Фромма (19001980) и психиатра и психоаналитика из США Эбрахама Карди-нера (1913-1981).
У неофрейдизма два направления: этнопсихологическое и бихевиоризм (от англ. behavior — поведение). Бихевиоризм (возник в начале XX в.) исходит из того, что предмет психологии — поведение человека, а не его сознание. Если реакции субъекта во взаимодействии со средой поддаются наблюдению, то состояние его психической жизни, выражающееся в субъективном переживании событий внешнего мира и жизни самого индивида, остается закрытой сферой. Человеческое поведение бихевиористы преимущественно свели к адаптации — приспособлению к изменяющимся условиям внешней среды. Лавры основателя одной из самых распространённых теорий в западной психологии XX в. принадлежат Джону Бродесу Уотсону (США), но нельзя не отметить, что, по собственному признанию американского ученого, на новый метод изучения поведения его навели новаторские исследования И. П. Павлова. Именно Павлов положил своими экспериментами начало работе по научению — так называется теория, объясняющая относительно постоянные изменения в поведении, происходящие в результате взаимодействия организма со средой. У бихевио-ристов научение наряду с социализацией занимает центральное место, и выведенная ими универсальная формула поведения человека: стимул — реакция — поведение фактически учитывает изученные Павловым реакции на раздражители. Однако, если русский ученый в конечном счете отказался от всяких психических определений в пользу исключительно объективного, описательного подхода, то бихевиористы фактически возвели в абсолют упрощенную трактовку поведения человека, уподобив людей биомашине, функционирующей благодаря секреторным и мышечным реакциям, заданными извне определенными командами — стимулами.
По странной закономерности, остающейся гендерной загадкой, среди нефорейдистов ведущее место занимают ученые дамы. Прежде всего заслуживают внимания три американские исследовательницы: этнопсихолог, классик востоковедения в США Рут Фултон Бенедикт(1887-1948), психоаналитик-неофрейдист Карен Хорни (1885-1952) и ученица «отца американской антропологии» Франца Боаса Маргарет Мид (19011978), специалист по проблемам социализации детей и подростков, автор трудов по сравнительной культурологии.
В книге «Культура и мир детства» (1970) Мид свела всё многообразие культурного обмена между старшим и младшим поколениям в три типа:
- постфигуративный: основан на том, что подрастающее поколение перенимает опыт у старших. Наиболее отчетливо признаки постфигуративного типа культуры проявляются в культуре традиционной. Она изменяется медленно, незаметно. Для нее характерно совместное проживание сразу трех поколений, и при этом почти не прослеживается разрыва в образе жизни дедов и внуков. Старшие в такой культуре — безусловные авторитеты (яркий пример — аксакалы в Средней Азии и на Кавказе), передача знаний осуществляется от взрослых к детям. Общество с постфигуративным типом культуры ориентировано на прошлое;
- кофигуративный: для этого типа культуры в порядке вещей, когда дети и взрослые учатся не только у старших (деды), но и у сверстников. Преимущество имеют модели поведения, задаваемые не предками, не старшим поколением, а успешными современниками. Авторитетом пользуется тот, кто выдвинулся, чего-то достиг, обладает особыми способностями, талантами. Равнение на опыт прошлых поколений здесь не проходит, т. к. устарел, отстал от жизни. Однако старшее поколение сохраняет свою роль и ведущие позиции в воспитании детей до их повзросления. Характерный признак — нуклеарная (родители и дети) семья (без дедов). Общество с кофигуратив-ным типом культуры ориентировано на настоящее;
- префигуративный: отличительный тип культуры общества, где стремительно происходят изменения и где не только дети учатся у родителей, но и родителям приходится учиться у детей. Префигуративная культура ориентирована на будущее.
Перспективы префигуративной культуры в современном постиндустриальном обществе далеко превосходят те представления о ней, которые непосредственно связаны с работой М. Мид. Динамика развития общества с префигуративным типом культуры столь высока, что привычный баланс соотношения традиций и новаций в нем значительно нарушается. Сбивается также сложившееся в прежние времена взаимодействие между разными генерациями — группами особей, одинаково отдаленными от общих по происхождению предков. Решающую роль при таком положении дел начинает играть молодежь, обладающая необходимыми качествами для усвоения современных знаний, технических достижений, овладения новыми навыками, профессиями и специальностями.
Префигуративный — инновационный тип культуры со всеми вытекающими последствиями. Внедрение новаций может протекать болезненно, разрушительно, сопровождаться отказом от традиционных ценностей, нравов, обычаев, столкновением интересов отцов и детей. Реже встречается мирное наслоение нового на старое, как это, к примеру, произошло в Японии, где древние традиции и восходящий к глубине веков японский дух — ядро национальной культуры совместились с иностранными технологиями.
В настоящее время сформировалась целая область знаний о сущности инновационной деятельности, ее организации и управлении инновационными процессами под названием инноватика. Она призвана обеспечить трансформацию новых знаний для успешного освоения и внедрения продуктов научно-технической деятельности и инженерного проектирования таким образом, чтобы облегчить и упростить доступ человеку к результатам интеллектуального труда, смягчив переход к потреблению (особенно на бытовом уровне) сложных практик. Тем не менее в условиях быстрого и радикального врастания реалий постиндустриального общества в ткани традиционных систем и укладов жизни привыкание большей части населения к обширному комплексу новшеств проходит медленно, и вызывает морально-нравственное неприятие и отторжение инновационных нововведений*.
Префигуративный тип культуры М. Мид не анализирует, а экстраполирует, поскольку она предвидит, что вскоре именно он выйдет на первый план и будет превалировать. Она не единственная, кто в то же самое время бьет тревогу по поводу серьезных гуманитарных проблем, с которыми столкнется человечество на стыке XX и XXI столетий. Ее соотечественник, философ, социолог и футуролог, один из авторов концепции постиндустриального общества Элвин Тоффлер в книгах «Шок от будущего» («Футурошок») (1970) и «Третья волна» (1980) обрисовывает, какие сильнейшие потрясения ожидают мир вследствие новой технологической революции (сверхиндустриальной). На смену первой волне (аграрное общество) и второй (индустриальное общество), пишет автор, приходит новая, ведущая к созданию информационного, или постиндустриального общества. Предупреждение Тоффлера о предстоящих сложностях, социальных конфликтах и глобальных вызовах, которые вскоре станут реальностью, оказалось пророческим. Духовная составляющая — достижения чувств и разума, ведущие людей к высоким целям, к добру и самосовершенствованию, входит в противоречие с вытесняющей ее системой телекоммуникаций и компьютеров, которые выполняют основную роль в производстве и обмене информацией и знаниями.
Э. Фромм в сочинениях «Психоанализ и религия» (1950), «Революция надежды» (1964), «Кризис психоанализа» (1973) и др. берет за основу как ядро культурно-ценностных ориентаций человеческий фактор, но в отличие от А. Кардинера делает главную ставку на социальное начало (человечество начинается там, где оканчивается природа), тогда как последний руководствуется принципом культурного детерминизма.
В работах Фромма нашла отражение такая острая и актуальная проблема, как деперсонализация — расстройство самовосприятия. В своем труде «Здоровое общество» Фромм пишет:
«Общество заражено деперсонализацией индивида: массовая культура, массовое искусство, массовая политика обусловлены совокупностью всех условий жизни современного индустриального общества».
В итоге собственные действия воспринимаются человеком как бы со стороны и сопровождаются ощущением невозможности управлять ими. Фромм без иллюзий отзывается о ложных потребностях, навязанных человеку как товар первейшей необходимости:
«Наша культура предлагает всевозможные развлечения и удовольствия. Но, вероятно, следует спросить, не являются ли наши развлечения и удовольствия чем-то совершенно иным, нежели радость и любовь к жизни».
По философу, травма морального одиночества перевешивает в современном человеке потребность во внутренней независимости.
Той же точки зрения придерживался и Э. Кардинер, считавший, что чувство отчуждения от других и сопутствующую тревогу невозможно переносить слишком долго.
В трудах Кардинера «Индивид и его общество» (1939), «Психологические границы общества» (1945), «Клеймо угнетения» (в соавторстве с Л. Оувси, 1951) развивается мысль о том, что каждая культура характеризуется своим особенным типом личности, складывающимся под влиянием доминирующих в данной культуре методов воспитания, определяющих установки индивидов по отношению к таким важным сторонам жизнедеятельности, как сексуальность, агрессия, организация семьи, общение и т. д.
Линии различия культурантропологии, психоаналитической антропологии и неофрейдизма в работах Фромма и Кар-динера зачастую теряют предметные границы и в большей мере сближаются, чем объектно дифференцируются.