В современной лингвистической науке норма рассматривается как динамическое, а не статическое явление, хотя нормативность как фундамент литературного языка предполагает стабильность и устойчивость.
Термин «норма» в современной лингвистической науке используется в широком и узком смысле.
Определение понятия
«В широком смысле пол нормой подразумевают традиционно и стихийно сложившиеся способы речи, отличающие данный языковой идиом от других языковых идиомов. В этом понимании норма близка к понятию узуса, т.е. общепринятых, устоявшихся способов использования данного языка. <...> В узком смысле норма — это результат целенаправленной кодификации языка. Такое понимание нормы неразрывно связано с понятием литературного языка, который иначе называют нормированным, или кодифицированным».
Соответственно этому следует рассматривать, с одной стороны, норму как явление традиционное, сложившееся исторически, а с другой — как факт кодификации, комплекс регламентаций.
Определение понятия
К. С. Горбачевич подчеркивал: «Современное языкознание освободилось от догматического представления о незыблемости норм литературной речи. Норма отражает поступательное развитие языка, хотя ее и не следует механически выводить из языковой эволюции. Динамическая теория нормы, опираясь на требование “гибкой стабильности”, совмещает в себе и учет продуктивных и не зависящих от нашей воли тенденций развития языка, и бережное отношение к капиталу унаследованных литературно-традиционных речевых навыков».
Динамический подход к норме получил развитие в работах Л. В. Щсрбы, Н. Ю. Шведовой, Л. И. Скворцова, Ф. П. Филина и других исследователей. Данный подход к норме совмещает воспроизведение «реализованных возможностей системы, возведенных общественной практикой в ранг образца», и «постоянное в процессе живой коммуникации порождение языковых фактов, ориентированных одновременно и на систему и на реализованный образец»1.
Очевидно, что в норме отражаются как внутрилингвистические языковые законы, так и внелингвистические. С одной стороны, нормативность языковых уровней является отражением системности языка, принципов языковой аналогии и экономии, закономерностей полевой организации и градуальности. С другой стороны, аксиологические и прагматические факторы также определяют устойчивость нормы в тот или иной период развития общества. Соответственно, некоторый парадоксальный характер языковой нормы позволяет описывать ее в комплексе диалектических свойств: устойчивости и подвижности, исторической детерминированности и изменчивости, однозначности и неоднозначности, взаимообусловленности языкового стандарта и контекста. Следовательно, выбор осуществляется и на основе языковой традиции, и на основе языкового употребления.
В этой связи сосуществование языковых вариантов на всех языковых уровнях как отражение динамических свойств языка в процессе его эволюции и есть доказательство жизнеспособности языковой системы.
Определение понятия
Вариантность (от лат. varians, род. п. vanantis — ‘изменяющийся’), или вариативность, — понятие многозначное. Во-первых, это «представление о разных способах выражения какой-либо языковой сущности как об ее модификации, разновидности или как об отклонении от некоторой нормы (например, разночтения в разных списках одного и того же памятника)». Во-вторых, данный термин характеризует способ существования и функционирования единиц языка и языковой системы в целом. Вариантность — фундаментальное свойство языковой системы и функционирования всех единиц языка; она характеризуется с помощью понятий «вариант», «инвариант», «варьирование». При первом понимании вариантности используются только понятия «вариант» и «варьирование»; то, что видоизменяется, понимается как некоторый образец, эталон или норма, а вариант — как модификация этой нормы или отклонение от нее. При втором понимании вводится термин «инвариант» и оппозиция «вариант — инвариант». Под вариантами «понимаются разные проявления одной и той же сущности, например, видоизменения одной и той же единицы, которая при всех изменениях остается сама собой».
В этом же значении Л. II. Крысин использует термин вариативность. Считаем возможным рассматривать термины вариантность и вариативность как эквивалентные и равноценные.
По аналогии с типологией норм различают варианты орфоэпические, лексические, грамматические (морфологические и синтаксические).
В русской лексикографии наиболее ярким фундаментальным источником, отражающим типологию вариантных грамматических средств, количественное соотношение вариантов внутри типа, стилистическую дифференциацию вариантов, содержащим развернутое объяснение причин вариантности, а при необходимости — краткую историческую справку, характеристику действующих тенденций, является словарь «Грамматическая правильность русской речи».
Авторы словаря отмечают, что в многочисленной группе двойных наименований различных явлений обычно склоняются оба компонента: см. -вагон {-буфет, -выставка, -ресторан, -цистерна, -холодильник). «Однако у названий наиболее употребительных в обиходе типа план-карта, план-заказ, вагон-ресторан, роман-газета, диван-кровать при строгой литературной норме, требующей склонения обоих компонентов наименования, в разговорной речи распространились несклоняемые варианты на стыке слов: в вагон-ресторане, продажа диван-кроватей, заполнение план-карты» (С. 179).
Вопреки тому, что литературная норма жестка и консервативна, она допускает одновременное функционирование вариантов одной и той же языковой единицы. Варианты могут различаться стилистически, зависеть от коммуникативных условий речи, относиться к речевой практике определенных социальных и профессиональных групп; возможны факты и свободного варьирования.
Норма изменяется вместе с развитием языка. Эти изменения, в свою очередь (как правило, в виде вариантов), отражаются в лексикографических источниках посредством помет типа доп. (= «допустимо»), разг. (= «разговорное»), прост. (= «просторечное»), жарг. (= «жаргонное») и т.п. Типология помет в современном русском языке не носит регламентированный характер и потому может быть различной.
Удачной представляется дифференциация помет, используемая в «Орфоэпическом словаре русского языка» под редакцией Р. И. Аванесова, впервые изданном в 1983 г. Авторы словаря по отношению к норме различают языковые факты, описываемые как доп. (= «дополнительное») — менее желательный вариант нормы, который находится в пределах правильного; доп. у стар. (= «допустимо устаревающее») — оцениваемый вариант постепенно утрачивается. Наряду с названными выделяются также запретительные пометы: не рек. (= «не рекомендуется») как отражающие явления, соответствующие общим тенденциям языкового развития («нередко этой пометой оцениваются варианты, о которых можно предполагать, что не в очень далекой перспективе они станут нормативными»); неправ. (= «неправильное») и грубо неправ. (= «грубо неправильное»).
Сосуществование вариантов в тот или иной период времени носит несбалансированный характер, что обусловливается статистической характеристикой употребления. Например, как отмечают авторы словаря «Грамматическая правильность русской речи», приблизительно до 1950-х гг. «склонение собственных имен, оканчивающихся на -а неударное, как русских, так и заимствованных, практически без исключений принадлежало к первому типу склонения женского морфологического рода». Однако начиная с середины XX в. «собственные имена данного морфологического типа испытывают колебания в склонении между первым типом склонения и несклоняемым вариантом (90,91% — 9,09%)»1. Ср.: Щуки — Щука, Шломы — Шлома, Батехи — Батеха, Дубины — Дубина и т.п.
Различают несколько типов варьирования языковых единиц в пределах нормы:
- свободное, например, вариативное сосуществование исторически обусловленных грамматических форм, отражающих базовые модели формообразования, и моделирование по аналогии (к примеру, формообразование глаголов непродуктивных групп по аналогии с продуктивными): ездят — ездиют, машут — махают (по аналогии читают)',
- семантически обусловленное, например, варьирование форм родительного падежа (сыра — сыру, творога — творогу), предложного падежа (в кругу — в круге, на доме — на дому), форм множественного числа в зависимости от значения слова (образы — образа, ордены — ордена) и др.;
- стилистически обусловленное, ср.: алкоголик (нейтр.) — алкаш (прост.), скандал (нейтр.) — дебош (разг.), девушка (нейтр.) — дева (устар.), скряга (нейтр.) — жмот (прост.);
- профессионально обусловленное, например: возбуждено (нейтр.) — возбуждено (проф.), новорождённый (нейтр.) — новорожденный (нроф.), осуждённый (нейтр.) — осужденный (проф.), алкоголь (нейтр.) — алкоголь (проф.), шприца (нейтр.) — шприца (проф.);
- социально обусловленное, примером которого могут служить рефлексы старомосковского произношения в современной звучащей речи. В частности, как отмечается, результаты исследований «убедительно показали, что некоторые из старомосковских черт, признававшиеся ранее архаическими: произношение безударных флексий глаголов II спр. 3 л. мн. ч. со звуком [у], произношение [шн] на месте буквосочетания чн в определенном круге слов, произношение звука [p’J перед мягкими согласными (зубными, переднеязычными, губными, заднеязычными), следует признать нормативно допустимыми в современном языке наряду с новыми произносительными вариантами».
Таким образом, сосуществующие в литературном языке варианты являются признаком жизнедеятельности языковой системы; их использование зависит от сферы и стиля общения, социальной и профессиональной принадлежности говорящего, его коммуникативных намерений.