Демократизация является одним из видов политического процесса, который приобрел особую актуальность в последние десятилетия в связи с падением авторитарных режимов и попыткой утверждения демократических институтов во многих государствах мира. Американский исследователь С. Хантингтон характеризует этот процесс как третью волну демократизации.
Среди политологов нет единства в определении термина «демократизация». Чаще всего в самом общем смысле демократизацию рассматривают как переход от недемократических форм правления к демократическим. Но процесс демократизации не всегда приводит к утверждению современной демократии, поэтому некоторые исследователи предлагают использовать другое понятие — «демократический транзит», которое не предполагает обязательный переход к демократии, а указывает на тот факт, что демократизация представляет собой процесс с неопределенными результатами. В связи с этим исследователи выделяют собственно демократизацию как процесс появления демократических институтов и практик и консолидацию демократии как возможный итог демократизации, предполагающий переход к современной демократии на основе укоренения демократических институтов, практик и ценностей.
В конце XX — начале XXI в. стали очевидными противоречия взятых за образец западных демократий, которые «в менее благоприятных условиях» демократизирующихся стран «приобрели форму конфликта, внутреннего напряжения и “перегрева” политической системы».
В России потребность в демократическом устройстве вызревала иначе, чем в странах Запада, где на основе потребности в свободе происходила либерализация общественных отношений, которые диктовали необходимость формирования демократических институтов, смягчающих последствия либерализации — раскол общества на богатых и бедных. В результате утверждалась политическая свобода для всех членов общества.
Наиболее емко, с точки зрения автора, главное отличие демократизации России от западных стран выразил И. К. Пантин:
«Нам предстояло, обзаведясь демократическими институтами, начать строить демократическое общество, создавая предпосылки демократии, в том числе слой ответственных собственников, без которых ее существование невозможно. Задача заключалась в формировании демократического этоса, что в России с ее историей, традициями, ментальностью населения требует огромного времени и усилий... Нам требовалось соединить в одной исторической точке процессы, разделенные в истории Западной Европы целыми столетиями: формирование ценностей свободы, суверенитета гражданина и гражданского общества, развитие новых представлений о нормах справедливости, личностной автономии, создание нации-государства и т. д.».
Исходя из анализа третьей волны демократизации некоторые ученые склонны полагать, что демократия утверждается в обществе только тогда, когда произрастает из его недр, собственных социокультурных предпосылок и традиций, особенностей мировосприятия и менталитета. Такой вывод предполагает формирование разных типов демократий, нередко не совпадающих с западным образцом. Следовательно, делают вывод А. А. Галкин и Ю. А. Красин, унификация мира невозможна, а стремление к ней антидемократично по своей сути. Опыт демократических стран мирового сообщества должен быть использован с учетом социокультурных условий и исторических традиций России, а проблемы становления демократии не могут успешно решаться в рамках представлений XIX в. Они должны осмысливаться с точки зрения современного понимания демократии.
По мнению российского ученого В. Пантина, превращение демократии из регионального феномена во всемирно-исторический процесс демократических изменений с громадным разнообразием типов и форм выдвигает перед современной политической наукой ряд сложных вопросов. Важнейший среди них — диверсификация (разнообразие) демократий. Сегодня уже очевидно, что расширение «демократического ареала», включение в него новых стран и народов отнюдь не равнозначны унификации политической карты мира, выравниванию политического ландшафта по меркам и ориентирам развитой либеральной демократии Запада. Когда в поступательное движение истории втягиваются миллиарды людей, бытие которых связано со всеми известными историческими укладами и общественными формами, феномен демократии оказывается разнообразным и многовариантным, не сводимым к заданному образцу. Россия являет собой именно такой пример.
Можно вести речь о конкретной форме демократии в конкретной стране, которая зависит от социально-экономических условий, от традиционного устройства государства, от политической культуры, от сложившегося в обществе восприятия власти. Так, например, российская демократия в народном представлении — это не участие населения в государственной власти, а прежде всего экономическое освобождение. При этом целесообразность политических свобод ставится в прямую зависимость от решения экономических и социальных задач. Такой точки зрения придерживается ряд отечественных ученых, одна из которых — Т. И. Заславская — утверждает, что жизненные интересы большинства граждан современной России связаны «с расширением не столько политических, сколько социально-экономических прав и свобод». Другой российский ученый, А. И. Ковлер, констатирует:
«Только в странах, избравших путь сочетания политической и социальной демократии, демократические реформы получили шанс на относительную стабильность и развитие».
Актуальным для России и других демократизирующихся стран является исторический урок «насаждаемой демократии», свидетельствующий о том, что демократию нельзя установить недемократическим путем. Следует отметить, что попытки принудительного внедрения демократии дискредитируют сами демократические идеалы, что негативным образом сказывается на дальнейшей демократизации.
По предположению А. Салмина, поиски структур, способных породить в незападных обществах современную демократию, скорее всего, обречены на неудачу. Вероятность демократизации повышается в случае заимствования опыта и готовых форм при существовании определенных предпосылок, готовности их развивать и соответствующей культурной потребности.
Россия, находящаяся на этапе перехода к демократии, создает соответствующие политические институты и демократические практики, становление которых сопровождается острыми спорами в их целесообразности и возможности применения в российском политическом процессе.