Одним из самых крупных идеологов, в работах которого мы находим положения, раскрывающие особенности и основные принципы более «мягкого» русского консерватизма, был Лев Николаевич Тихомиров (1852-1923) — бывший лидер радикального крыла «Народной воли» (перешедший на сторону монархизма), занимавший чины статского советника, члена Совета министра внутренних дел, члена Предсоборного совещания.
Центральной проблемой его исследований была разработка политико-правовой и этической теории монархии. В своем знаменитом труде «Монархическая государственность» (1905) он пытается доказать, что юридическое право, лежащее в основе монархической государственности, исходит не из произвола законодателей, а из права естественного, которое все более получает признание у юристов. Тихомиров не сторонник европейского учения «общественного договора», для него возрождающееся естественное право «состоит в соответствии с правдой и с правом нравственным», но не с правом юридическим, поскольку естественное право первично и управляет правом юридическим. Опора на возрождающееся естественное право требует со стороны монархической верховной власти быть в теснейшей связи с обществом и личностью гражданина. Из этой необходимой связи, согласно правовой концепции Тихомирова, вытекает обязанность государства «служить личности и обществу как силам самостоятельным и как силам самобытным».
В шестом отделе четвертой части «Монархической государственности» Тихомиров излагает свой взгляд на проблему взаимоотношения государства и личности как главной функции и основы политики. В отличие от Аристотеля, определявшего политику как науку об общественном благе и искусстве его осуществления, в понимании Тихомирова,
«политика есть учение об обязанностях государства в отношении общества и личности» и искусство их исполнения. Для него личность — главный и неразрывный с государством элемент и «основная политическая реальность».
Тихомиров говорит о близорукости той политики, которая, погружаясь в коллективность, в массовые формы организации социальной жизни, «не видит и не думает о личности». Он определяет характер взаимоотношения государства и личности в зависимости от форм государственного устройства.
Как теоретик монархического государства, развивая монархическую идею верховной власти, он указывает на главные условия, при которых возможна верховная власть: глубокая религиозность народа; политическая сознательность; чуткость нации; способность верховной власти к гуманитарному, культурному творчеству, основанному на науке. В этом смысле он придает большое значение усвоению верховной властью политической науки, выражающей дух нации, под которым Тихомиров понимает «солидарность отдельных поколений в целостной жизни нации»1. В условиях демократии верховная власть, по мысли Тихомирова, должна опираться на силу массы, в условиях аристократии — на разумную, сословно-авторитарную силу, в условии монархии — на силу нравственную.
Политическое искусство, по его мнению, заключается в двойной задаче: не только полнее использовать сильные стороны форм власти, но и уметь парализовать действия ее слабых сторон. Опираясь на исследования Чичерина о слабых и сильных сторонах различных форм власти — аристократической, демократической, монархической, Тихомиров обосновывает преимущество последней перед всеми другими. Сильные стороны монархии он видит в том, что монархия лучше обеспечивает единство власти. Она стоит вне частных интересов. Из всех образов правления монарх в качестве третейского судьи лучше обеспечивает порядок. Монархия наилучшим образом пригодна для свершения крупных преобразований и, при условии выдающейся личности монарха, употребляет их на общее государственное благо.
Тихомиров пытался увязать в монархическом государстве монархию, народ и церковь. Эти мысли очень сближали его с ранними славянофилами, видевшими в независимой церкви фактор, сдерживающий государственность от скатывания к абсолютизму. Однако на практике, как показывает исторический опыт, монархическое государство и церковь всегда действовали заодно, покровительствуя друг другу во всем. А там, где церковь и государство, религия и политика были заодно, там часто создавались благоприятные возможности для деспотизма и усиления бюрократизации как церкви, так и государства.
Несмотря на идеократичность и утопичность воззрений Тихомирова, его консерватизм, связанный с попыткой концептуально обосновать единение личности и государства, монархии, народа и церкви, в отличие от консерватизма Победоносцева и Леонтьева, все же был более «умеренным» и не столь враждебным либерализму и демократизму. «Умеренная» форма консерватизма Тихомирова, в отличие от «жестких» форм консерватизма Леонтьева и Победоносцева, со всей очевидностью свидетельствовала о неоднозначном, плюралистическом характере русского консерватизма конца XIX — начала XX в.
Иван Ильин
Основу мировоззрения Ивана Александровича Ильина (1883-1954) составляет «органическое» понимание политики в противовес «механистическому», согласно которому политика выступает как взаимодействие индивидов и групп по поводу власти независимо от характера преследуемых при этом целей. В «органическом» понимании политики И. А. Ильиным консервативный тип мышления нашел выражение в акцентировании того, что «у всякого народа своя особая „душа“ и помимо нее его государственная форма непостижима. Поэтому так нелепо навязывать всем народам одну и ту же государственную форму». Согласно И. А. Ильину, успешность государственного строительства определяется его соответствием не абстрактным схемам, а фундаментальным духовным основам народа, характеру и уровню его правосознания.
Ограниченность «механистического» подхода к политике И. А. Ильин демонстрирует на примере абсолютизации демократической формы правления в XX в. Она, по его мнению, проявляется в сведении всего государственного устройства к всеобщему и равному голосованию без учета традиций и менталитета народов.
Фанатичная вера в демократию расценивается И. А. Ильиным как преувеличение значимости внешней стороны свободы и недооценка роли главной — внутренней. Внешняя политическая свобода, предоставляемая формальной демократией, оказывается нужной и необходимой, когда накладывается на благодатную почву зрелого правосознания, духовности и нравственности, когда развивает внутреннюю свободу. Без достаточного уровня внутренней свободы она может вызвать анархию и хаос, стать гибельной для общества. Поэтому в достижении оптимального баланса внутренней и внешней свободы И. А. Ильин видел гарантию от политических потрясений — гражданских войн и тоталитарных диктатур. Не утрачивает актуальности его предостережение:
«Народ, лишенный искусства свободы, будет настигнут двумя классическими опасностями: анархией и деспотией».
Причину постигшей Россию катастрофы И. А. Ильин видел в ослаблении и разрушении монархического правосознания, затемненного и вытесненного анархо-демократическими иллюзиями и республиканским образом мысли, насаждавшимися и распространявшимися мировой закулисой с самого начала Французской революции1. Запад рассматривается им как сила, имманентно враждебная России, чуждая ее языку, мировоззрению и духовному складу, православной религиозности, сила, стремящаяся ослабить и расчленить Россию. По его мнению, понимание этого факта должно стать аксиомой русской политики.
Будущее России И. А. Ильин видел в возрождении монархического правосознания русского народа и монархии как формы правления. Вместе с тем он не исключал и постепенного (после крушения коммунистической диктатуры) перехода к демократии и установления республики. Являясь убежденным противником тоталитарного режима и предвидя его неизбежный крах, И. А. Ильин считал губительным для России форсированное установление демократического строя. Он предостерегал: без необходимых предпосылок демократии «возможно только буйство черни, всеобщая подкупность и продажность и всплывание на поверхность все новых и новых антикоммунистических тиранов...».
Отсюда вывод:
«...Страна, лишенная необходимых предпосылок для здоровой творческой демократии, не должна вводить у себя этого режима до тех пор, пока эти основные предпосылки не будут созданы. До тех пор введение демократического строя может быть только гибельным для этой страны».
Одним из вероятных последствий крушения тоталитарной диктатуры И. А. Ильин считал распад страны, в результате чего ее территория «закипит бесконечными распрями, столкновениями и гражданскими войнами». Согласно его прогнозу, дезинтеграция СССР породит двадцать государств, которым придется содержать соответствующее число парламентов, министерств, армий, разведок, полиций и прочего, что непременно расстроит их бюджеты, денежные системы и потребует бесчисленных валютных займов под гарантии демократического развития. Новые государства через несколько лет окажутся сателлитами соседних держав, иностранными колониями или «протекторатами». Последующее развитие событий показало, что эти прогнозы во многом оказались пророческими.
Альтернативу деструктивным процессам в России И. А. Ильин видел в первоначальном установлении авторитарной власти, которая способствовала бы становлению гражданских основ общественного устройства. Для этого подобной власти следует увеличивать объем свободы и обогащать политический опыт населения путем постепенного введения выборов и расширения избирательных прав, развивать хозяйственную самостоятельность с гарантией частной собственности, поднимать уровень правосознания, образования и информированности общества, ответственности и самостоятельности мысли индивида.
И. А. Ильин следующим образом охарактеризовал форму переходного правления:
«...Твердая, национально-патриотическая и по идее либеральная диктатура, помогающая народу выделить кверху свои подлинно лучшие силы и воспитывающая народ к отрезвлению, к свободной лояльности, к самоуправлению и к органическому участию в государственном строительстве. Только такая диктатура и может спасти Россию от анархии и затяжных гражданских войн».