Изучая религию Древнего Египта, Уоллес Бадж видит ее специфику в соединении в ней религии и магии. Рассматривая отношение магии и религии в Древнем Египте, он замечает, что между ними сложилась уникальная ситуация: возникающий пантеон богов не вытеснил более древнюю магию, а образовал странный симбиоз с ней. Бадж, в частности, пишет: «Трудно понять, почему египтяне даже в период наивысшего культурного расцвета страны бережно сохраняли в своих текстах и церемониях многие элементы грубых и наивных суеверий, пришедших к ним от их додинастических или доисторических предков. Но факт остается фактом: они свято верили в единого бога, всемогущего, вечного и невидимого, творца небес, земли и всего сущего. Они верили в воскресение преображенного и восставшего в славе тела к вечной жизни вместе с духами и душами праведников в царстве того, кто был рожден от бога, но жил на земле, претерпел там ужасную смерть от рук врагов, воскрес из мертвых и стал богом и царем загробного мира. Но, искренне веря во все это, египтяне так и не смогли отказаться от амулетов, талисманов, магических имен и “слов власти”. Создается впечатление, что, веря в смерть и воскресение Осириса, они продолжали верить и в возможность спасения души и тела живых и мертвых с помощью амулета. Как ни странно, они не видели ничего страшного в таком смешении магии и религии».
Именно к этой странной исторически возникшей религиозной ситуации восходит формирование различных религиозных традиций и герметических, оккультных и эзотерических школ, которые удерживают магические представления древнейших эпох. Согласно Баджу, «элементы египетской “черной” и “белой” магии можно проследить в магических системах многих стран мира. Невозможно сказать точно, сколько верований и религиозных систем других народов испытали на себе их влияние, но несомненно одно: религиозные идеи многих языческих культов и христианских сект берут свое начало в Египте».
О значении магии в Древнем Египте можно судить по археологическим данным. Археологами были обнаружены две группы предметов, которые, несомненно, принадлежали двум разным по социальному статусу магам. Как сообщает египтолог Розали Дэвид, «первую группу нашли в дыре в полу комнаты дома в Ка-хуне (городе строителей пирамид). Она состояла из деревянной статуэтки в маске (изображающей мага в костюме с хвостом) й трещоток из слоновой кости. В соседнем помещении была обнаружена картонная маска бога Беса»1. Культ Беса получил широкое распространение на всей территории Египта, однако этому богу поклонялись не в храмах, а в домах. Его почитание связано с домашними обрядами и составляла элемент так называемых народных верований. Бес — бог любви, брака, танца и веселья, но прежде всего защитник дома. Он изображался в виде воина-карлика со страшной маской, с бородой, с оружием, которое часто заменял музыкальный инструмент, в головном уборе с роскошными перьями. Надевающий во время обряда маску Беса маг через подобие приобщался к обладанию его магической силой. Магическая сила направлялась или на изменение внешнего облика (метаморфоз), или на события с целью воздействия на них. С одной стороны, маска Беса делает его истинный облик неузнаваемым, с другой стороны, под ней скрываются магические силы, которые она проявляет. Египетское слово «хека», используемое для обозначения магии, вероятно, переводится как контролировать силы. Магия считалась не низкопробным колдовством, а священной наукой и созидательной силой, существовавшей еще до сотворения мира, у бога магов Тота.
У древних египтян так же, как и у шумеров, задачи науки не отделялись от древних магических верований, а, напротив, были соединены с ними. На это указывают тексты египетского медицинского папируса («папирус Эберса» ок. 1500 г. до н.э.) и расшифрованного в 1955 г. шумерского сборника врачебных рецептов (2200—2100 гг. до н.э.)2, в которых «магические и рациональные врачебные предписания приводятся вместе»3. Причины болезни могли находиться как в физической, так и в магической областях, к последним относились месть со стороны покойного, недоброжелательство врагов, божья кара. В этом случае заболевание лечилось не только медицинскими, но и магическими средствами.
Вторая группа магических предметов была обнаружена в гробнице возле заупокойного храма Рамсеса II в Фивах. «Эти предметы принадлежали, вероятно, жрецу храма и относились к той же эпохе, что и находка в Кахуне (12-я династия). Здесь были деревянный ящик с папирусами; изображения на глазури, в камне, де. реве и металле, вероятно, оживавшие после магического обряда и заменявшие собой живых людей; волшебные палочки из слоновой кости, с помощью которых очерчивали магические кру. ги; предметы из слоновой кости с изображениями фигур животных, помогавших прогонять злые силы и обретать силу и мощь животных»1. Задача этой храмовой магии заключалась в сохранении государства и общества древних египтян. Эти два набора ору. дий датируются одним историческим периодом; один принадлежал, вероятно, жрецу-магу, который занимался своим искусством в храме, а второй — магу, использовавшему их в домашних обрядах. Следовательно, жреческая и народная магия существовали параллельно, и магия пронизывала все социальные слои общества. Можно согласиться с Розали Дэвид в том, что «древние египтяне верили в то, что магия является ключом, позволяющим обрести мудрость, и что между ней и религией нет, в сущности, никакой разницы».
Археологические источники и письменные свидетельства показывают, что египетская магия — это многоцелевая система представлений, которая могла быть адаптирована для достижения различных многоуровневых целей — от решения бытовых задач до задач, связанных с сохранением целостности общества и государства и управления ими, включая, возможно, даже эсхатологические мотивы.