Нарушения и расстройства мышления: что относится, какие есть по форме

В психопатологии выделяют продуктивные и непродуктивные расстройства мышления.

Непродуктивные расстройства подразделяются, в свою очередь, на расстройства по темпу ассоциативного процесса и по его стройности.

Нарушения темпа ассоциативного процесса проявляются в его ускорении, замедлении и шперрунгах.

  • Ускорение мышления выражается в ускоренном течении ассоциативных процессов, в легком возникновении и увеличении количества ассоциаций, образующихся в определенный отрезок времени. Происходит очень быстрая смена мыслей, речь может доходить до «пулеметной», в которой явно преобладают механические ассоциации. Характерна выраженная отвлекаемость, легкое переключение внимания, мышление становится легковесным, поверхностным. Чрезвычайно выраженное ускорение обозначается как «скатка идей» (fuga idearum). При этом речь распадается на отдельные выкрики, понять связь между которыми порой очень трудно. Однако позже, после разрешения болезненного состояния, больные иногда могут восстановить логическую цепь мыслей, которые они не успевали высказать во время психоза. Ускорение мышления - характерное проявление маниакального синдрома, но может также наблюдаться при приеме психоактивных веществ (в основном психостимуляторов).
  • Замедление мышления характеризуется замедленным течением ассоциативного процесса, бедностью ассоциаций, затруднением образования мыслей и формирования понятий. Больные с такими явлениями жалуются, что у них «долго не бывает в голове никаких мыслей», «ничего не приходит в голову». На вопросы они, как правило, отвечают очень коротко, односложно, иногда только словами «да» или «нет». Часто это происходит после долгой паузы, когда у спрашивающего уже может создаться впечатление, что пациент не расслышал или не понял вопроса. Замедление мышления наблюдается у больных в состоянии депрессии, а также при легком расстройстве сознания (оглушении).
  • Шперрунг (нем. sperrung — баррикадирование, загораживание) — эпизодически возникающие состояния полной «блокады», прекращения мыслительной деятельности. Субъективно ощущается «провал, перерыв, закупорка мыслей». Больные сообщают, что «мысли улетели из головы», «голова пустая», «думал-думал и вдруг как будто в стену уткнулся». Насильственный характер этих симптомов может породить у пациента подозрение, что кто-то специально управляет его мышлением, мешает ему думать. Как правило, не только приостанавливается мышление, но также нарушается способность представлять, реагировать и действовать, хотя воспоминания о таких состояниях обычно сохраняются. Шперрунг представляет собой проявление идеаторного автоматизма, наблюдающееся чаще всего при шизофрении.

Нарушения стройности ассоциативного процесса (структурные нарушения) проявляются в виде бессвязности, разорванности, резонерства, разноплановости и обстоятельности мышления, а также речевых стереотипий.

Бессвязность мышления (инкогеренция, лат. incoherrentia — отсутствие связи) выражается в одновременном распаде логической структуры мышления и грамматического строя речи. Речь состоит из хаотического набора отдельных слов, бессмысленна, носит неконтролируемый характер: «День-день... жили-были... тишина... трамвай... еще раз...». Инкогеренция всегда наблюдается на фоне тяжелого расстройства сознания — аменции, а также в состояниях спутанности сознания различного генеза.

Разорванность мышления характеризуется распадом логического строя речи, отсутствием смысловой связи между отдельными фразами, предложениями или словами при сохранной способности составлять грамматически правильные завершенные вербальные конструкции. Речь больного сложно либо невозможно понять, нередко подобную речь называют «словесным салатом, словесной окрошкой». Такого рода сочетание несочетаемого называется атактическими замыканиями, протяженность которых варьирует от целых фраз до отдельных слов. В отличие от инкогеренции, разорванное мышление возникает на фоне ясного сознания, понимание больным речи окружающих не нарушено. Разорванность речи проявляется или длительным монологом (при этом больного совершенно не волнует реакция собеседника), или в виде отдельных «мимо-от-ветов», при которых, в отличие от аналогичных феноменов диссоциативного (истерического) происхождения, полностью игнорируется содержание вопроса и отсутствуют логические связи в самом ответном высказывании. Мыслительная разорванность проявляется и в письменной речи. Начальной формой разорванности являются соскальзывания — внешне немотивированные, неожиданные эпизодические переходы от одной мысли к другой по случайной ассоциации или несущественному для конечной цели рассуждения признаку. После соскальзывания больной способен продолжить последовательность основного рассуждения. Здесь нет ускорения темпа мышления, мысль между соскальзываниями сохраняется.

Резонерство — бесплодное мудрствование, склонность к пустым, общим рассуждениям при отсутствии конкретности и целенаправленности. Это многословное рассуждательство со стремлением к псевдонаучным построениям, излишнему теоретизированию и отрыву от действительности, с изобилием научной терминологии из различных областей знаний или со склонностью к претенциозной риторике, вращающейся вокруг простых и очевидных, банальных истин. Если больной с обстоятельностью мышления стремится максимально полно ответить на вопрос собеседника, то для пациента с резонерством неважно, понят ли он. Ему важен сам процесс мышления, а не конечная мысль. Для резонерства характерна тенденция к «сверхобобщениям», к «концептуальности» по незначительным поводам, многозначительность, высокопарность и витиеватость высказываний, утрированная претенциозно-оценочная позиция больного с поучительскими, менторскими наклонностями. Резонерство, проявляющееся в расплывчатых, неопределенных и вместе с тем неразвернутых, односложных ответах на конкретно поставленные вопросы, называется «короткое резонерство».

Разноплановость мышления проявляется в том, что рассуждения больного о каком-либо событии, явлении протекают в разных плоскостях, как бы в различных руслах. Рассуждения больного основываются на разных признаках обобщения, обобщение происходит в совершенно различных, порой несовместимых направлениях: «в огороде бузина, в Киеве — дядька». При разноплановости, как и при резонерстве, происходит нарушение мотивационного компонента мышления.

Следует отметить, что разорванность, резонерство и разноплановость мышления являются проявлениями шизофрении, для которой характерны наиболее разнообразные нарушения ассоциативного процесса.

Обстоятельность мышления заключается в крайней тугоподвижности, чрезвычайной вязкости (торпидности) мыслительных процессов. Переход от одной мысли к другой и смена тем затруднены, больные в беседе застревают на самых незначительных деталях, не могут выделить главного, существенного и отделить его от второстепенного. Обилие в речи больного несущественных уточнений, повторов, вводных слов мешает понять основную мысль. Хотя пациент постоянно возвращается к теме беседы, он застревает на подробных описаниях, добираясь до конечной мысли сложным, запутанным путем (так называемое лабиринтное мышление). Обычно это сопровождается либо обеднением речи, либо склонностью к громоздким, длинным и витиеватым грамматическим конструкциям. Чаще всего патологическая обстоятельность наблюдается при органических психических расстройствах.

Проявлением расстройств мышления с нарушением стройности ассоциативного процесса являются речевые стереотипии, характеризующиеся повтором фраз или отдельных слов. К речевым стереотипиям относятся персеверации и вербигерации.

  • Персеверации (лат. perseveratio — настойчивость, упорство) наиболее часто встречаются при деменции, обусловленной сосудистым поражением мозга, а также при различных атрофических процессах и проявляются в повторении одних и тех же слов, реже — фраз или их обрывков. Вследствие выраженного снижения интеллекта эти больные не могут осмыслить очередной вопрос и вместо ответа обычно повторяют сказанное ранее.
  • Вербигерация (от лат. verbum — слово, gero — веду, совершаю) — речевая стереотипия в виде бессмысленного, нередко ритмического «нанизывания» слов одно на другое, своеобразная «игра словами», как правило, с использованием одного корня. Эти нарушения можно лишь условно отнести к расстройствам мышления, поскольку они во многом напоминают насильственные движения. Больные стереотипно, ритмически, иногда в рифму повторяют отдельные слова, а порой — бессмысленные сочетания звуков. Вербигерации чаще всего являются компонентом кататонического или гебефренического синдромов при шизофрении.

К структурным нарушениям мышления относят также неологизмы — новые слова, создаваемые больным, часто путем комбинирования слогов, взятых из разных слов.

К продуктивным расстройствам мышления относят навязчивые, сверхценные и бредовые идеи. Под навязчивостями понимается широкий круг психических феноменов (мысли, представления, страхи, влечения и т. д.), которые непроизвольно, непреодолимо возникают в сознании, часто оказываются тягостными и неприятными, стойко удерживаются в переживаниях и, несмотря на понимание их болезненности и чуждости сознанию, недоступны избавлению с помощью волевых усилий. Следует отметить, что в ряде случаев навязчивости представляют собой более широкое явление, чем собственно нарушения мышления, а в их структуре проявляются нарушения других сфер деятельности (эмоциональной, двигательно-волевой и т. д.).

По реакции личности на содержание навязчивых переживаний выделяются отвлеченные, безразличные по своему содержанию навязчивости (не сопровождающиеся выраженным аффективным напряжением) и навязчивости образные, чувственные (с тягостным, а порой — мучительным для больного содержанием и тревожным аффективным фоном). К отвлеченным навязчивостям относятся навязчивый счет (аритмомания), навязчивые репродукции (запоминание ненужных терминов, мелодий и т. п.). Навязчивости такого рода носят преимущественно характер отвлеченного мышления при сравнительно безразличном отношении к их содержанию. В клинической практике обычно встречаются чувственные, образные навязчивости, среди которых выделяются несколько групп.

Идеаторные навязчивые явления (обсессии) — навязчивости, преобладающие в мыслительной сфере. Навязчивые мысли («мысли-паразиты»), появляясь в различных ситуациях и стойко удерживаясь в сознании больного, приобретают характер мучительных, бесплодных раздумий и существенным образом нарушают нормальный ход мыслительного процесса. Навязчивые воспоминания характеризуются возникновением в памяти помимо и подчас вопреки воле больного какого-либо факта или ситуации обычно неприятного содержания, причем эти переживания совершенно не связаны с реальностью и не имеют объективных предпосылок для своего появления. Навязчивые представления («овладевающие представления») — непроизвольно возникающие и не соответствующие реальной действительности яркие, образные представления неприятного, тягостного и мучительного содержания (сцены возможной смерти в катастрофе и т. п.), которые на высоте болезненного состояния могут даже восприниматься как реальность. Навязчивые сомнения заключаются в переживании стойкого, неприятного чувства сомнения в степени завершенности, законченности какого-либо конкретного действия, поступка, предпринятого и исполненного больным, или мучительная неуверенность вообще в факте свершения этого действия. Наиболее характерные примеры — сомнения в правильности принятого решения, закрыта ли дверь после ухода, выключен ли газ и т. п. Приходится многократно перепроверять свои поступки, несмотря на то что существует понимание полной правильности своего первоначального впечатления.

Навязчивые опасения — тревоги по поводу возможной неспособности сделать что-либо привычное, профессиональное и автоматизированное. Их необходимо отличать от фобий.

Навязчивые мысли не являются нозологически специфичным феноменом — они характерны для широкого круга психических расстройств. Эпизодически идеаторные навязчивости встречаются и у совершенно здоровых людей (чаще с педантичным, тревожно-мнительным характером). В этом случае они нестойки и не причиняют человеку существенного дискомфорта. При психическом заболевании навязчивые идеи становятся столь настойчивыми, упорными, что занимают все время больного, отвлекают его от деятельности, вызывая чувство беспомощности и подавленности. К навязчивым мыслям относят и бесплодное болезненное мудрствование, характеризующееся пустым, бесплодным многословием, рассуждательством с отсутствием конкретных идей и целенаправленности мыслительного процесса с присутствием критического отношения к этому состоянию (именно этим оно принципиально отличается от явления резонерства). Чаще решаются вопросы взаимоотношения понятий метафизического, нравственного, религиозного и других характеров.

Навязчивые страхи, или фобии (от греч. phobos — страх), крайне разнообразны. При этом наряду с навязчивой мыслью присутствуют выраженные эмоциональные расстройства, занимающие ведущее место в клинической картине и сопровождающиеся отчетливыми вегетативными реакциями. В связи с этим отнесение фобий к собственно нарушениям мышления достаточно условно. Можно выделить следующие диагностические критерии фобий: навязчивый и иррациональный характер страха, четкость фабулы, интенсивность и упорность течения, сохранение критического отношения больного к своему состоянию.

Источниками страха могут стать самые различные предметы и явления. В отечественной психиатрии наиболее широкое распространение получила классификация фобий Б. Д. Карвасарского (1990), в соответствии с которой выделяют следующие.

1.    Страх пространства и перемещения в нем:

  • агорафобия (страх открытых обширных пространств, например широких площадей, улиц, полей);
  • клаустрофобия (боязнь замкнутых пространств: лифт, узкие улицы, запертые комнаты);
  • гипсофобия (страх высоты);
  • страх глубины;
  • страх поездок в транспорте.

2.    Социофобии (страхи, связанные с нахождением в обществе других людей):

  • петтофобия (страх общества);
  • страх публичных выступлений;
  • страх перед экзаменами;
  • эрейтофобия (страх покраснеть в значимой для больного ситуации);
  • страх из-за невозможности совершить какое-либо действие в присутствии посторонних (проглотить пищу, помочиться и др.);
  • страх посещения общественных туалетов;
  • страх непроизвольно возникшей рвоты (икоты) в обществе;
  • антропофобия (страх толпы, страх задохнуться в ней, невозможности из нее выбраться);
  • монофобия (боязнь одиночества).

3.    Нозофобии (страх заболеть каким-либо заболеванием):

  • кардиофобия (страх за состояние своего сердца);
  • инфарктофобия (страх заболеть инфарктом миокарда);
  • страх заболеть бешенством, сапом и другими инфекционными заболеваниями;
  • лиссофобия (страх сумасшествия);
  • сифилофобия (страх заразиться сифилисом);
  • канцерофобия (страх заболеть раком).

4.    Страх за здоровье близких.

5.    Танатофобия (навязчивый страх смерти).

6.    Сексуальные страхи:

  • страх перед невозможностью совершить половой акт;
  • онанофобия (боязнь мнимых последствий онанизма);
  • страх потери эрекции;
  • страх преждевременной эякуляции;
  • страх невозможности переживания оргазма при половом акте;
  • страх беременности;
  • страх боли при половом сношении.

7.    Обсессивно-компульсивные страхи:

  • мизофобия (страх загрязнения);
  • страх совершить самоубийство (например, выброситься из окна, броситься в воду с моста, нанести себе ранение острым предметом);
  • страх нанесения увечья своим близким (например, избить своего ребенка, убить своего родственника);
  • айхмофобия, оксифобия — страх острых предметов (страх поранить ножом, топором или другим острым предметом себя или своих близких).

8.    «Контрастные» навязчивые состояния (страх совершить поступок, противоречащий морально-этическим установкам личности):

  • страх громко произнести нецензурные слова в обществе у благовоспитанного человека;
  • страх «совершить что-то непристойное, грязное» (например, у священника во время богослужения и др.).

9.    Навязчивый страх животных (змей, пауков, тараканов, мышей, крыс, собак и др.).
10.    Пантофобия — генерализованный навязчивый страх.
11.    Фобофобии (страх повторения приступа навязчивого страха, «страх страха»),

Навязчивые действия (компульсии) заключаются в том, что больные, несмотря на сохранность критики и вопреки своему желанию, вынуждены совершать те или иные действия или поступки. Простые компульсии не сочетаются с фобиями и характеризуются непроизвольным выполнением движений, совершаемых чаще всего автоматически: непроизвольное потирание рук, покусывание губ и т. д. Как правило, человек усилием воли может их задержать и не совершать, но стоит ему чем-то отвлечься, как он снова начинает непроизвольно крутить в руках карандаш, перебирать лежащие перед ним на столе предметы и т. д. Ритуалы (лат. ritualis — обрядовый) являются более сложными видами навязчивых действий и совершаются больными для защиты от ожидаемого несчастья или успокоения при навязчивых сомнениях, фобиях. Обычно больной не в силах преодолеть потребность в совершении ритуальных действий, хотя и осознает его бессмысленность. Выполнение же определенного ритуала сопровождается чувством некоторого облегчения, ослабления внутреннего тревожного напряжения.

Навязчивые влечения проявляются стремлением совершить бессмысленный, непристойный либо опасный поступок и обычно сопровождаются выраженной внутриличностной «борьбой мотивов» (например, плюнуть в затылок впереди сидящего человека, выскочить из машины на самой большой скорости и т. п.). Больные с большим трудом сдерживают себя от навязчивого желания реализовать такого рода побуждения. Эти нарушения, как и фобии, нельзя целиком отнести к собственно расстройствам мышления ввиду наличия в структуре как эмоциональных, так и волевых нарушений.

Сверхценные идеи («переоцениваемые идеи», гиперквантивалентные идеи (от лат. hyper — сверх, quantum — сколько, valenti — сила)) представляют собой суждения, которые односторонне отражают конкретные, реальные события и обстоятельства, как бы явно их переоценивают и занимают незаслуженно доминирующее место в сознании больного в силу их особой личностной значимости. Как правило, они сопровождаются выраженным эмоциональным напряжением. Реальный факт, ситуация всегда налицо, однако реагирование на этот внешний повод по силе и длительности оказывается чрезмерным, неадекватным, хотя по содержанию сверхценные идеи не бывают нелепыми, психологически непонятными («супруги должны быть верны друг другу», «здоровье легче сохранять, чем восстанавливать», «наивность и доверчивость — удел глупцов» и т. п.).

Выделяются сверхценные идеи изобретательства, реформаторства, ипохондрического содержания, а также ревности и сутяжничества. Во многом будучи связанными с преувеличением больными собственной значимости, с переоценкой собственной личности, эти идеи отличаются стойкостью, аффективной насыщенностью, но, тем не менее, не становятся окончательно мировоззрением больного, возможна их частичная коррекция и временное, ситуационно обусловленное, ослабление. Особенно характерны сверхценные идеи для психопатических и акцентуированных личностей.

Бредовые идеи — это возникшие на болезненной почве неверные, ложные мысли, не поддающиеся коррекции ни путем убеждения, ни другим каким-либо способом (Гиляровский В. А., 1954). Совокупность бредовых идей называется бредом. Для бреда характерны следующие свойства: ложность содержания бредовых идей, его несоответствие реальной действительности; болезненная основа возникновения бреда; непоколебимое убеждение в своей правоте, в правильности своих суждений; недоступность бредовых идей коррекции, разубеждению, несмотря на явное противоречие с реальностью; формирование новых, болезненно обусловленных мировоззренческих позиций. Таким образом, под бредом понимается совокупность патологических суждений, которые, возникая на болезненной основе и не соответствуя реальной действительности, всецело охватывают, изменяют в корне личность больного и не поддаются коррекции. Бред — это некорригируемое установление связей и отношений между явлениями, событиями, людьми без реальных на то оснований (Снежневский А. В., 1983).

Фабула бреда (его основное содержание) может принимать самые разнообразные формы. Бредовые суждения больных субъективны и неповторимы, но они отражают преобладающие в обществе идеи своего времени. Так, в XIX в. были весьма распространены бредовые идеи религиозно-мистического содержания, а научно-технический прорыв XX в., вызвавший появление огромного количества технологических идей, привел к возникновению бреда, в котором фигурируют преследование со стороны инопланетян, вмешательство в работу мозга с помощью новейших средств связи, влияние лазеров, нанотехнологий, экстрасенсов и т. п.

Бред всегда связан с другими нарушениями психической деятельности и обычно оказывает сильнейшее воздействие на всю психику больного. Бредовые идеи отличаются от ошибочных суждений психически здоровых людей тем, что последние обусловлены разнообразными объективными обстоятельствами и по мере накопления соответствующего опыта и информации доступны коррекции. Поведение больных с бредом разнообразно: оно может либо носить характер отчетливых нарушений, либо проявляться только в определенных ситуациях, связанных с болезненными переживаниями, или быть малоотличимым от обычного поведения. Бредовое поведение отличает стереотипность в меняющихся обстоятельствах, ограниченное число форм и четкая связь с содержанием бредовых идей.

Существует множество классификаций бреда в зависимости от определяющего признака. По содержанию выделяются три группы бредовых идей (Гри-зингер В., 1881):

  1. бред преследования (персекуторный, от лат. persecutio — преследование), протекающий с чувством подозрительности, страха и недоверия по отношению к окружающим;
  2. бред величия (экспансивный, от лат. expansio — расширение) — с грандиозной переоценкой себя и своих возможностей, своего общественного положения;
  3. бред самоуничижения (депрессивный) - с отрицательной эмоциональной окраской, с переживанием собственной ничтожности, ненужности и пессимистическими установками.

В зависимости от клинической структуры, механизмов бредообразования выделяют первичный, вторичный и индуцированный бред.

Первичный бред характеризуется нарушением преимущественно рационального, логического уровня познания при относительной сохранности познания чувственного. Он обозначается как «интерпретативный» в силу того, что происходит патологическая трактовка, интерпретация реальной действительности, реально происходящих явлений и событий. При этом, как правило, отсутствуют расстройства восприятия (галлюцинации).

Отправной точкой такого бреда являются конкретные факты из внешнего мира или внутренние ощущения. Формирование первичного бреда основано на субъективной логике («кривая логика», «паралогика»), когда больной, опираясь на реальные факты и события, трактует их очень избирательно, принимая во внимание только то, что согласуется с основным бредовым суждением («бредовое нанизывание фактов»), а объективная контраргументация полностью игнорируется и отбрасывается. Так же трактуются и прошлые события («бредовая интерпретация прошлого»). Первичный бред может касаться и далекого прошлого больного («бредовая ретроспекция»). Первичный бред очень стоек, представляет собой постепенно усложняющуюся систему последовательных построений и по мере течения заболевания все более расширяется и детализируется. Иногда такой бред является моносимптомом психического расстройства. Для больных с первичным бредом характерна способность довольно долго сохранять внешне адекватное, правильное поведение и трудоспособность.

Первичный бред, как правило, имеет многолетнее течение и проделывает ряд этапов:

  1. инкубационный — предвестники бреда (медленно нарастающие аффективные изменения, подозрительность, собственная переоценка);
  2. этап манифеста и систематизации — внезапное «прозрение», интуитивное постижение «тайного смысла»;
  3. активная «бредовая работа» над расширением и аргументацией бредовой концепции;
  4. терминальный этап — распад бредовой системы или инкапсуляция, дезактуализация бреда (Жмуров В. А., 2002).

Содержание первичного бреда различно: преследование, реформаторство, изобретательство, ревность и т. д. Зачастую монотематичный бред может сменяться политематичным.

Вторичный бред возникает при нарушениях преимущественно чувственного уровня познания и сопровождается, в отличие от первичного бреда, аффективными (страх, тревога), перцептивными (иллюзии, галлюцинации, сенестопа-тии) и двигательными (психомоторное возбуждение) расстройствами. «Вторичным» этот бред называется потому, что с самого начала он сочетается с другими психическими нарушениями, тематически им созвучен. Обычно эти формы бреда возникают остро, содержание бреда — изменчиво, он нестоек, фабула лишена стройности, завершенности, четкая система доказательств и аргументации отсутствует. Помимо типичных эмоциональных расстройств, возможных признаков помрачения сознания, вторичный бред включает в себя такие симптомы, как:

  • бредовая ориентировка (больной считает, что находится не в больнице, а в театре, в тюрьме и т. д.);
  • симптом инсценировки (специально для больного что-то развертывается, представляется, идет спектакль);
  • бредовое восприятие (все окружающее имеет особый, угрожающий и зловещий смысл);
  • симптом ложного узнавания (в медсестре, во враче «узнается» старая знакомая или родственница);
  • симптомы положительного и отрицательного двойника (чужие люди принимают внешний облик, подстраиваются под родителей и родственников, и наоборот).

Для вторичного бреда характерно превалирование ярких, образных представлений, фантазий; поведение, обусловленное болезненными переживаниями, заметно нарушено.

Вторичный бред может быть чувственным или образным, хотя эти варианты тесно взаимосвязаны. Чувственный бред проецируется в непосредственное окружение больного, он связан с восприятием настоящего, страдает понимание, реальная оценка происходящих событий и явлений. Без всяких размышлений пациент прямо, интуитивно постигает мнимый смысл событий, он его «чувствует», иногда может предсказать. Образный бред не связан с действительностью окружающей больного, которая может оцениваться в обычном значении. Эта разновидность бреда может касаться не только настоящего, но также прошлого и будущего. Проявления образного бреда можно сравнить с эпизодически вспыхивающими в сознании больного яркими представлениями, живыми воспоминаниями ложного, вместе с тем для пациента — бесспорно достоверного и убедительного содержания (Жмуров В. А., 2002).

Содержание вторичного (и чувственного, и образного) бреда может быть как обыденным, так и фантастическим, неправдоподобным, включая идеи особого значения, преследования, двойников, инсценировки, мессианства, антагонистический бред (больной находится в центре глобальной борьбы добра и зла) и т. п.

Индуцированный («подражательный») бред заключается в том, что человек (или люди), близкий бредовому больному, начинает разделять его болезненные убеждения. По содержанию, как правило, это бред преследования. Происходит своеобразное «прививание» болезненных взглядов, особенно когда с душевнобольным имеется постоянный контакт. При этом индуктор пользуется большим авторитетом у индуцируемого, который отличается повышенной внушаемостью и невысоким уровнем интеллекта. Индуцированный бред обычно нестоек, при разъединении с больным быстро распадается.

По степени неадекватности умозаключений различается бред нелепый и бред паралогический. Нелепый бред формируется на фоне нарастающего снижения интеллекта, ослабления памяти и отличается глубоким несоответствием между частными положениями, предпосылками, обосновывающими те или иные суждения, и их конечным итогом, результатом. Активной мыслительной работы при этом не происходит, логика поверхностная или отсутствует. Паралогический бред предполагает определенную интеллектуально-мнестическую сохранность больного, бредовые переживания являются результатом активной внутренней работы. С точки зрения больного, идеи глубоко доказательны и аргументированы. Бредовые суждения объединяются в систему, в группы на единой «логической» основе, хотя она болезненна, паралогична и не ведет к продуктивному познанию окружающего, а, напротив, разъединяет больного и действительность.

По степени систематизации, по особенностям взаимодействия и соотношения бредовых идей выделяются систематизированный и фрагментарный бред. Для первого характерна тесная взаимосвязь между бредовыми суждениями и единая, объединяющая их логическая нить, «аргументированная» система доказательств, длительность и устойчивость. Для второго — преобладание отрывочности, отсутствие логической (а именно — паралогической) связи между бредовыми суждениями, отсутствие достаточной разработанности бреда. Систематизированный бред гораздо глубже и грубее деформирует личность, нежели фрагментарные бредовые идеи.

Ключевые слова: Мышление, Бред, Психопатология, Расстройства
Источник: Психиатрия: Учебник - Под редакцией В. К. Шамрея, А. А. Марченко: Санкт-Петербург, СпецЛит, 2019
Материалы по теме
Сверхценные образования и паранойяльные состояния
Справочник по психиатрии / Н.М. Жариков, Д.Ф. Хритинин, М.А. Лебедев. — М.: ООО «...
Острые и хронические бредовые расстройства
Психиатрия: Учебник - Под редакцией В. К. Шамрея, А. А. Марченко: Санкт-Петербург, СпецЛит...
Расстройства мышления
Коркина М.В., Практикум по психиатрии
Классификация нарушений мышления
Русланов Д.В. Психология: базовая теория и практика. -2-е изд., переработанное и дополненное...
Нарушения мышления и интеллекта
Шкуренко Д.А., Общая и медицинская психология
Расстройства мышления и интеллекта. Кратко
Краткий курс по судебной психиатрии : учеб. пособие / А.В. Горшков, Г.Р. Колоколов. — М. :...
Патология (нарушения) мышления. Виды и формы
Лисняк М. А., Курс судебной психиатрии для юристов: учебное пособие. — Москва : Проспект,...
Бредовые расстройства
Клиническая психиатрия
Оставить комментарий