Определяя философские категории, иначе говоря, предельно общие по своему содержанию понятия, мы сталкиваемся с особого рода трудностями. Они предопределяются всеобщностью философских категорий, которая не позволяет соотнести их с ещё более общими понятиями (их просто нет), из-за чего приходится соотносить их друг с другом и, прежде всего, с сопряжённой, «парной» категорией.
Приступая к характеристике системы философских категорий, покажем их место в системе диалектики. Она (система), повторим, включает наряду с ними и прежде рассмотренные принципы и законы.
Философское осмысление происхождения бесконечного многообразия отдельных вещей, наделённых общей сущностью содействовало возникновению проблемы взаимосвязи единичного и общего.
Представленные в чём-либо отдельном (животном, человеке) в качестве его противоположных сторон, единичное и общее не просто сосуществуют, но и при определённых условиях переходят друг в друга: единичное становится общим, а общее — единичным. (В частности, некоторые из представителей животного мира, сталкиваясь с неодинаковыми условиями обитания, приобретают те или иные приспособительные свойства, которые при усиливающемся воздействии соответствующих факторов превращаются в общие свойства, характеризующие сначала часть особей вида, а затем и весь вид.) Связанность отдельного и общего выражает собой равным образом проекцию взаимосвязи целого и части, в которой целым представляется отдельное, а частью оказывается общее.
В действительности же мы вынуждены зачастую заниматься не выявлением неповторимого, а установлением тождества (сходства) и различия сравниваемых объектов. Вследствие этого возникает необходимость противопоставлять общее не единичному, а особенному.
Единичное всякий раз выступает как особенное, так как, будучи присущим только данному материальному образованию, оно отличает его от любых других материальных объектов. В части общего отметим, что в тех случаях, когда оно отличает одни сравниваемые предметы от других, то общее способно выполнять и роль особенного. Вместе с тем, не всякому общему свойственна такая способность. В частности, это не относится к свойствам и связям, которые присущи всем вещам и процессам. Например, из-за того, что всякая вещь или процесс характеризуются наличием причины, обусловившей их возникновение, определённой формой и содержанием, необходимыми и случайными признаками, сущностью и т. д., они не могут выступать в роли особенного. Такой вид общего именуется всеобщим. Посредством данной категории в любом отношении выражается только сходство сравниваемых объектов.
Не только генетическую связь, но и все многообразие взаимодействия между материальными объектами и системами, в конечном счёте и связь актуальную, рефлексируют категории сущности и явления. Подобная коммуникативность культивирует множество случайного, вместе с тем, в сфере явления его больше, а в сфере сущности — меньше. Понятия, которые мы рассматриваем находятся, благодаря этому, как будто на «пересечении» категориального поля общего и единичного с необходимостью и случайностью.
Следует особо отметить и согласиться с мыслью о том, что взаимосвязь сущности и явления, в первую очередь, характеризуется как «...переход, перелив одного в другого: сущность является. Явление существенно»434. В данном «переливе» принципиально значение двух моментов. Во-первых, противоположность данных категорий относительна: то, что в одном отношении является сущностью, в ином отношении есть проявление более глубокой сущности, иначе говоря, явления. Во-вторых, не взирая на поверхностный и мимолётный характер явления, в нем всегда присутствует сущность. Данная сторона их объективной связи находит проявление в процессе познания: так как сущность скрыта, не наблюдаема, не лежит на поверхности, а «является» через свою противоположность, задача науки — её обнаружить. В этой связи обратим внимание на остроумное замечание Карла Маркса, содержащееся в «Капитале»: «Если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня»435.
Содержание явлений подвержено текучести, изменчивости по причине предопределённости явления не только сущностью, но и внешними условиями её существования, пребывающими в постоянном изменении. Вместе с тем сущность всё-таки составляет нечто устойчивое, сохраняющее себя во всех этих изменениях. Однако, вывод о постоянстве сущности вещей на основе утверждения меньшей подверженности её переменам, на основе заключения о сущности как о чём-либо более «спокойном», был бы поспешным.
Сущность изменяется, но гораздо медленнее, чем явление. Трансформация её обусловливается усилением в процессе развития материального образования значения одних необходимых сторон и связей, а также отодвижением на второй план или полным исчезновением других. Словом, соотносительность сущности и явления свидетельствует о признании изменчивого характера не только явления, но и его сущности. Формирование диалектического представления о многопорядковости и изменчивости сущности в объективном мире способствует нашему постижению гносеологического аспекта категорий сущности и явления.
Поначалу создаётся впечатление синонимичности содержанию и форме (лат. forma — «вид», «наружность») рассмотренных категорий сущности и явления. Вместе с тем, дальнейший анализ категорий «содержание» и «форма» даёт возможность выявить особенность данного случая, в котором речь идёт, по выражению Г. Гегеля, о «внешней форме», дополняемой более чем ограниченным пониманием «содержания». Потому как «внешняя форма» присуща сфере явления, её противоположность относится скорее не к содержанию, а к сущности. Однако в более широком смысле эти категории несомненно расходятся. Сущность представляет собой общее и необходимое, в то время как содержание охватывает не только общее, но и частное, не только главное, но и второстепенное. Скажем, содержание экономической или политической концепции гораздо шире их сущности. В свою очередь, не совпадают полностью категории «явление» и «форма», так как обе находятся на «подчинённом» месте: по отношению к содержанию вторична форма, по отношению к сущности вторично явление.
Будучи синонимом особенного, форма диаметрально противоположна общему, другими словами движению как таковому, отражению как таковому, общественному сознанию, взятому в целом, и т. д. Эта категория в целостном виде предстаёт в атомистической концепции философии Древней Греции, выражая существеннейшую определённость атомов и означая структуру тела, которая организованна пространственно. Аналогом категории «содержание» представляется понятие «материя», знаменующее вещественное первоначало — сохраняющийся субстрат (основу) всех изменений. В наибольшей степени античная концепция содержания и формы была разработана Аристотелем, утверждавшим о форме как определённости материальных вещей, а сама вещь, полагал он, есть единство формы и «материи», оформленная «материя». (Аристотель признавал и существование неоформленной «материи», или нематериальной формы, которая обладала независимым от «материи» бытием и восходила к «форме форм», иными словами — к Богу.)
Подлинно категориальный смысл понятие «форма» приобретает лишь тогда, когда его берут «в паре» с понятием «содержание» и используют в ходе анализа процесса развития сложных систем, которым присуща организация, внутреннее движение и взаимодействие с другими системами. Объективный идеалист Гегель означил данное понятие внутренней формой.
Соотносительность категорий содержания и формы отчётливо проявляет весьма узкие пределы абсолютности их противоположности, как и противоположности других категорий диалектики. В русле своего философского анализа Гегель указывал на отсутствие у содержания «бесформенности» в любом процессе, отмечал наличие структуры у самых элементарных частиц. Так как в содержании представлена совокупность всех элементов вещи, их взаимодействий и изменений, а форма выражает организацию устойчивых связей между ними, то содержание не может существовать без формы, а форма без содержания.
Известно, что полностью «отделить» форму от содержания и наоборот нельзя даже в мышлении. Об этом детально, въедливо, по-немецки рассуждал Гегель: «При рассмотрении противоположности между формой и содержанием существенно важно не упускать из виду, что содержание не бесформенно, а форма в одно и то же время и содержится в самом содержании, и представляет собой нечто внешнее ему. Мы здесь имеем удвоение формы: во-первых, она как рефлектированная в самое себя есть содержание; во-вторых, она как нерефлек-тированная в самое себя есть внешнее, безразличное для содержания существование. В себе здесь дано абсолютное отношение между формой и содержанием, а именно: переход их друг в друга, так что содержание есть не что иное, как переход формы в содержание, а форма — переход содержания в форму. Этот переход есть одно из важнейших определений»436. Говоря другими словами, всегда имеет место единство содержания и формы. Вместе с тем, в более узком смысле резонно говорить о соответствии формы содержанию. Если же подобное соответствие нарушено, то правомерно говорить о нарушении данного единства или даже об его отсутствии.
Характеризуя соотношение целого и части, целесообразно помнить о наличии различных типов целостности. Один из них связан с уменьшением вероятности сведения целого к сумме частей при возрастающей сложности объектов.
Оформившись в науке как необходимый компонент исследований в известной мере недавно, данные понятия приобрели вполне определённый категориальный статус. Их роль и место в научном познании определяются необходимостью дальнейшей конкретизации категорий содержания и формы.
Известно, что часть есть элемент целого. Невозможно обнаружить целое, являющееся только целым. Подобно этому, нет части, которая являлась бы лишь частью. Целое представляет собой взаимную связь частей, которая характеризуется свойствами, не присутствующими отдельно в частях, отсутствующих в данном единстве. Относительно самостоятельной, качественно определённой составной частью сложного целого представляется элемент. С его помощью возможно обозначить в любой системе её относительные границы, меру этой системы. Структура (лат. structura — строение, расположение, порядок) есть устойчивый способ взаимосвязи элементов целого, обеспечивающий целостность (инвариантность) последнего при различных внутренних и внешних изменениях 437. Система (греч. айатцца — целое, составленное из частей, соединение) — это совокупность взаимосвязанных, упорядоченных элементов (частей) с присущей для неё внутренней организацией, целостностью438.
Нет необходимости доказывать очевидную взаимосвязь, взаимозависимость всего в существующем мире: всё имеет свою причину. Современное состояние науки позволяет нам уяснить высокий уровень сложности структуры всеобщей (универсальной) связи (причинности). Явление, действие которого при определённых условиях вызывает и детерминирует (определяет) какое-то новое явление, выступающее следствием, понимается как причина. Причинноследственные отношения носят объективный характер, они всеобщи и отличаются последовательностью. Причина и следствие могут переходить друг в друга в процессе развития, но уже в иных отношениях. Для того, чтобы причинноследственные отношения были реализованы, необходимы соответствующие условия, выражающиеся в связях явления, предмета с факторами внешнего окружения.
Проблема необходимости и случайности имеет устойчивую связь с причинно-следственными отношениями. Случайность представляется, в основном, как отражение внешних, несущественных и неустойчивых в данных отношениях связей предметов и явлений, а необходимость выражает преимущественно внутреннюю, устойчивую, существенную и закономерную связь предметов и явлений, отражающую обязательность их существования. Таков специфический способ трансформации возможности в действительность в виде нескольких возможностей. Процесс познания через единичное и случайное неизбежно приводит нас ко всеобщему и необходимому. Таким образом, необходимость, как общее (закон), находит своё проявление через массу случайностей. В то же время отметим значительное различие источников необходимости и случайности, в частности, источники необходимости связаны с внутренней природой явления, его структурой, вытекают из их сущности, а у случайности они определяются внешними факторами, взаимодействием вещей.
Категории «возможность» и «действительность» сопоставляются как характеризующие две разные ступени развития явления, процесса, предмета. Тенденцией, предпосылкой возникновения того, что ещё отсутствует в реальном бытии, но что может иметь место, если эта потенция не противоречит объективным законам развития природы, общества и мышления, выступает возможность. Действительность, в широком смысле слова, представляет собой реальное бытие предметов, явлений, процессов, т. е. весь природный и социальный мир. В узком значении слова, данная философская категория обозначает бытие конкретных явлений, предметов, процессов в их количественном и качественном выражениях. Развитие неизбежно предполагает переход потенциального (возможного) в реальное (действительное).
Разветвлённая система категорий диалектики свидетельствует о том, что мышление человека стремится поспеть за непрерывным движением и развитием мира. Но всегда ли мы динамичны, сколь необходимо, чтобы не отставать и не опережать время? Насколько наше мышление является мыслящим? Прислушаемся к мыслям вековой давности, поскольку они не устарели и потому являются самой что ни на есть философией:
«С “принципом развития” в 20 веке ... “согласны все”. — Да, но это поверхностное, непродуманное, случайное ... “согласие” есть того рода согласие, которым душат и опошляют истину. — Если всё развивается, значит всё переходит из одного в другое, ибо развитие заведомо не есть простой, всеобщий и вечный рост, увеличение (соответственно уменьшение) и т. д. — Раз так, то во 1-х, надо точнее понять эволюцию, как возникновение и уничтожение всего, взаимопереходы. — А во 2-х, если всё развивается, то относится-ли сие к самым общим понятиям и категориям мышления? Если нет, значит, мышление не связано с бытием. Если да, значит, есть диалектика понятий и познания, имеющая объективное значение»439. Именно такую «диалектику познания» заключают в себе и обеспечивают три её подсистемы — принципы, законы и категории, понимаемые в их неразрывной связи и соотношении.
Ссылки на литературу:
- 434 См. подробнее: Ленин В. И. Конспект книги Гегеля «Лекции по истории философии» // Ленин В. И. Полное собрание сочинений. — Т. 29. — М.: Издательство политической литературы, 1969. С. 227.
- 435 Маркс К. Капитал. Том третий // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. — Т. 25. Ч. II. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1962. С. 384.
- 436 См. подробнее: Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. С. 298.
- 437 Новая философская энциклопедия /
- 438 Новая философская энциклопедия (статья «Система», автор В. Н. Садовский)
- 439 Ленин В. И. Конспект книги Гегеля «Лекции по истории философии». С. 229.
- 440 Владимир Николаевич Шевченко родился в 1939 году в Москве. Доктор философских наук (1984), профессор (1988), главный научный сотрудник Института философии РАН.
- 441 См.: Шевченко В. Н. «Новая современность» и традиция в многополярном мире: философско-политический анализ / Рос. акад. наук, Ин-т философии; В. Н. Шевченко, В. И. Спиридонова, Р. И. Соколова. — М.: ИФ РАН, 2018. — 117 с.
- 442 Там же. С. 10.