Взгляды римских стоиков отличались от греческих по тональности — силой своего чувства и выразительностью поэзии, и это объяснялось изменением социальных условий в императорском Риме. Постепенно подтачивались достоинство людей и вместе с тем их уверенность в себе. Иссякал психологический запас прочности, и начинали преобладать мотивы обреченности.
Бертран Рассел писал, что в плохие времена философы придумывают утешения.
«Мы не можем быть счастливыми, но мы можем быть хорошими; давайте же представим себе, что пока мы добры, неважно, что мы несчастливы. Эта доктрина героическая и в плохом мире полезная» (Рассел Б. История западной философии. М., 1959. С. 286).
У римских стоиков ведущими чертами становятся не гордость, достоинство, уверенность в себе и внутренняя непоколебимость, а скорее слабость, ощущение ничтожности, растерянность, надломленность. Нет у них и оптимизма греков. Понятия зла и смерти выходят на первый план. Римские стоики демонстрируют стойкость отчаяния и терпения, сквозь которую прорывается мотив духовной свободы.
Известным римским пропагандистом стоицизма был Марк Туллий Цицерон (106—43 гг. до н.э.). Им были разъяснены основные стоические ценности.
«Первая задача справедливости — в том, чтобы никому не наносить вреда, если только тебя на это не вызвали противозаконием» (Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М., 1974. С. 63).
Жить в согласии с природой означает «быть всегда в согласии с добродетелью, а все остальное, что соответствует природе, избирать только в том случае, если оно не противоречит добродетели» (Марк Аврелий. Размышления. М., 1985. С. 195) (т.е. богатство, здоровье и т.п.). Больше, впрочем, Цицерон известен как оратор.
Цицерон был свидетелем гибели республики, и он сам погиб вместе с нею. Будучи сенатором, он последовательно выступал против имперских устремлений современных ему политиков и военачальников Гнея Помпея, Гая Юлия Цезаря, Марка Антония и Октавиана Августа и в конце концов был убит агентами Антония. Следующий известный стоик Луций Анней Сенека (ок. 5 г. до н.э. — 65 г. н.э.) пришел, когда республика погибла. Он уже не мечтал о ее возрождении, смирился с этой потерей, и своей проповедью, не назидательной, как у Цицерона, а дружественной, обращается не к жителям государства, а к отдельному человеку, другу.
«В пространных же рассуждениях, написанных заранее и прочитанных при народе, шуму много, а доверительности нет. Философия — это добрый совет, а давать советы во всеуслышанье никто не станет» (Сенека. Нравственные письма к Луцилию. М., 1977. С. 66).
Голос Сенеки трагичен и безнадежен, в нем нет иллюзий.
Сенека родился в Испании, но в раннем возрасте был привезен отцом в Рим. С 48 года н.э. он — воспитатель будущего императора Нерона, по повелению которого ему пришлось принять свою смерть. Произведения Сенеки так же трудно разбирать, как художественный роман. Их пересказ как будто не открывает ничего нового, но если начать читать, попадаешь под обаяние стиля. Это автор для всех времен и народов, и если есть несколько книг, которые в своей жизни должен прочитать каждый, в этот список входят и «Нравственные письма к Луцилию». Чтение их полезно и доставляет неизъяснимое духовное наслаждение.
С эстетической и нравственной точки зрения произведения Сенеки безупречны. Даже у Платона высокохудожественные части текста перемежаются с вполне заурядными. У Сенеки все тщательно отделано и соединено в одно целое, хотя мы имеем дело с циклом писем, по-видимому, действительно написанных адресату в разное время. Единство произведению придает цельность мировоззрения автора. Нравственная проповедь Сенеки не грешит назидательностью, призывами и требованиями. Сенека бережно ведет за собой читателя и постепенно его убеждает. Мы видим в авторе сочетание гордости, доблести, благородства и милосердия, которого не встречаем ни в христианских миссионерах, отличающихся иным комплексом добродетелей, ни в философах Нового времени.
В творчестве Сенеки преобладает мотив страданий, а уверенность в возможности избавления от них гаснет, оставляя надежду только на себя.
«Изменить... порядок вещей мы не в силах, — зато в силах обрести величие духа, достойное мужа добра, и стойко переносить все превратности случая, не споря с природой» (Сенека. С. 270).
Вне себя человек бессилен, но он может быть господином самого себя. Ищи опору в собственной душе, которая и есть бог в человеке, советует Сенека.
Внешнему давлению Сенека противопоставляет индивидуальное нравственное самосовершенствование и борьбу прежде всего с собственными пороками.
«Ничего я не осудил, кроме самого себя. И не с чего тебе приходить ко мне в надежде на пользу. Кто рассчитывает найти здесь помощь, ошибается. Не врач, а больной живет здесь» (Сенека. С. 124).
Для обретения независимости от деспотических сил, во власти которых находится человек, сенека предлагает стать равнодушным к судьбе, не следовать, подобно скоту, за вожаками стада и воззрениями, которые находят много последователей; а жить, как требуют разум и долг, т.е. по природе.
«Жить счастливо и жить согласно с природой — одно и то же» (Антология мировой философии : в 4 т. Т. 1. М., 1969. С. 514). «Ты спросишь, что такое свобода? Не быть рабом ни у обстоятельств, ни у неизбежности, ни у случая; низвести фортуну на одну ступень с собою; а она, едва я пойму, что могу больше нее, окажется бессильна надо мной» (Сенека. С. 86).
Понимая рабство в самом широком смысле и отвергая его, Сенека отражал тем самым растущие антирабовладельческие настроения и приближал гибель рабовладельческого строя. Сенека верит, что каждый человек свободен потенциально в душе, которая не может быть отдана в рабство.
Мораль Сенеки отличается милосердием, человеколюбием, состраданием, жалостью, благоговейным отношением к другим людям, благожелательностью, незлобивостью. Во всесильной империи жизнь философа небезопасна, и это в полной мере испытал Сенека, обвиненный своим бывшим учеником Нероном в заговоре. Хотя никаких улик не нашлось, Сенека, не дожидаясь ареста, вскрыл себе вены, сохранив верность своим взглядам. Не столь важно, участвовал ли Сенека в заговоре против Нерона или нет. Уже то, что он принимал участие в государственных делах, говорит о том, что он готовил себе гибель. В этом и заключается его вина.
Сенека — вершина нравственно-философской мысли человечества. Ему удалось синтезировать все ценное, что было в античной этике, не исключая и оппонента стоиков Эпикура. Он мог согласиться, что абсолютная истина невозможна, но для него не этот вопрос важен, а вопрос «как жить?» От этого вопроса не укроешься за парадоксами, его надо решать здесь и сейчас.
Сенека соединил в себе судьбу трех великих древнегреческих философов. Он был воспитателем будущего императора, как Аристотель (хотя в отличие от него считал, что добродетельный человек может быть счастлив и под пыткой), писал столь же художественно, как Платон, и умер, как Сократ, в убеждении, что по установлению природы «несчастнее приносящий зло, чем претерпевший».
Эпиктет (ок. 50 — ок. 140 гг. н.э.) — первый из знаменитых философов, который был рабом. Но для стоиков, признающих всех людей равными, это неудивительно. Издевавшийся над ним хозяин сломал ему ногу, а затем отпустил калеку. Вместе с другими философами Эпиктет был впоследствии выслан из Рима и открыл свою школу в Никополисе (Эпир). Его учениками были и аристократы, и бедняки, и рабы. В своей школе нравственного совершенствования Эпиктет учил только этике, которую называл душой философии.
Первое, что требовалось ученику, — осознать собственную слабость и бессилие, которые Эпиктет называл началом философии. Стоики вслед за киниками считали, что философия есть лекарство для души, но чтобы человек захотел принять лекарство, он должен понять, что болен.
«Если хочешь быть хорошим, сперва проникнись убеждением, что ты плохой» (Маковельский А. Мораль Эпиктета. Казань, 1912. С. 6).
Первая стадия философского обучения — отбрасывание ложного знания. Начав учиться философии, человек испытывает состояние шока, когда под воздействием истинного знания он как бы сходит с ума, отказываясь от привычных представлений. После этого новое знание становится чувством и волей человека.
Три вещи необходимы, по Эпиктету, чтобы стать добродетельным: теоретические знания, внутреннее самоусовершенствование, практические упражнения («нравственная гимнастика»). Требуется ежедневное самоиспытание, постоянное обращение внимания на себя, свои мысли, чувства и поступки; зоркое слежение за собой, как за злейшим врагом. Освобождаться от страстей надо постепенно, но последовательно. Ты привык сердиться ежедневно, постарайся сердиться через день и т.д.
Два основных принципа Эпиктета: «Выдерживай и воздерживайся». Стойко выдерживай все внешние трудности, которые обрушиваются на тебя, и ко всему, что бы ни случилось, относись спокойно.
«К свободе же ведет лишь одна дорога: презрение к тому, что не зависит от нас» (ИвановВ.Г. История этики Древнего мира. Л., 1980. С. 206).
Воздерживайся от любых проявлений собственных страстей, памятуя, что твое — только разум и душа, а не тело.
«Возьми мое тело, мое имущество, мою честь, мою семью, — но мысли моей и воли никто не может у меня отнять, ничто не в силах их подавить... И ты, хотя ты еще не Сократ, должен, однако, жить как человек, желающий стать Сократом» (Иванов В.Г. С. 206—207).
Обнаруживаем мы у Эпиктета и «золотое правило этики».
«То положение, которое ты не терпишь, не создавай для других. Не желаешь быть рабом — не терпи рабства около себя» (Иванов В.Г. С. 206).
Необычно для философа, но полностью противоположно, по сравнению с Эпиктетом, общественное положение Марка Аврелия (121 — 180 гг. н.э.). Он — император. Тем не менее его пессимизм и мужество отчаяния столь же выразительны.
Римская империя вступила в период своего заката. Шатким стало не только положение личности, тем более раба, но и самой империи. Это уже не пессимизм раба или придворного, это пессимизм самого властителя империи. Как ни покажется странным, именно в период максимального могущества империи человек внутри нее чувствует себя в наибольшей степени незащищенным и ничтожным, раздавленным и беспомощным. Чем сильнее государство, тем слабее человек. И не только раб или придворный, а даже сам неограниченный правитель.
Важное место в философии Марка Аврелия занимает требование быть всегда одинаковым в ответ на действия внешних обстоятельств, что означает постоянную соразмерность, внутреннюю согласованность душевного склада и всей жизни. «Быть похожим на утес, о который неустанно бьется волна; он стоит, и разгоряченная волна затихает вокруг него» (Марк Аврелий. Размышления. IV, 49).
Сходные мысли встречались и у Сенеки. «Поверь мне, великое дело — играть всегда одну роль. Но никто, кроме мудреца, этого не делает; все прочие многолики» (Сенека. С. 310). Отсутствие целостности и цельности — причина того, что люди, запутываясь в перемене масок, оказываются расщепленными. А целостность нужна, потому что сам человек — часть мирового целого, без которого он не может существовать, как рука или нога отдельно от остального тела. Представление о единстве всего во Вселенной постоянно повторяется Марком Аврелием.
Это был единственный случай в мировой истории, когда государством правил философ и была достигнута видимая социальная вершина торжества философии. Казалось бы, именно Марку Аврелию следовало попытаться создать государство на тех философских принципах, которые разрабатывались со времен Сократа и Платона. Но Марк Аврелий не только не начал кардинальных преобразований (хотя как у императора у него были все возможности для этого — не то что у Платона), но даже не обращался к людям со ставшими модными в то время философскими проповедями, а лишь вел дневник — для себя, не для печати. Осуществилось одно из желаний Платона о философе, управляющем государством, но Марк Аврелий понимал, насколько трудное, если не безнадежное дело — пытаться исправить людей и общественные отношения его времени. Позиция Марка Аврелия — крайняя степень разочарованности в возможности улучшить положение. В самоумалении Сократа была ирония, в самоумалении Сенеки и Марка Аврелия — неподдельная скорбь.
Бывший раб Эпиктет, философ на престоле Марк Аврелий, государственный деятель и писатель сенека, сравнимый по художественному мастерству только с Платоном, — наиболее значительные имена римского стоицизма.
Всех троих объединяло убеждение, что существует разумная необходимость подчинения всеобщему высшему началу, а своим следует считать только разум, а не тело. Различие же в том, что по Сенеке, во внешнем мире все подчинено судьбе; по Эпиктету — воле богов; по Марку Аврелию — мировому разуму.
Сходство между римскими стоиками и эпикурейцами, как и между греческими, заключалось в ориентации на жизнь по природе, замкнутость и самодостаточность, безмятежность и бесстрастие, в представлении о материальности богов и души, смертности человека и его возвращении в мировое целое. К различиям относятся понимание эпикурейцами природы как материальной Вселенной, а стоиками — как разума; справедливости как общественного договора — эпикурейцами и как долга перед мировым целым — стоиками; признание свободы воли эпикурейцами и высшего порядка и предопределенности стоиками; представление о линейности развития мира у эпикурейцев и цикличности развития у стоиков; ориентация на личную дружбу у эпикурейцев и участие в общественных делах у стоиков. Для стоиков источник счастья — разум, а основное понятие — добродетель; для эпикурейцев, соответственно — чувство и удовольствие.