Несмотря на то что понятия «народ» и «нация» употребляются разными авторами в разных смыслах, мы все же будем исходить из общепринятых и наиболее употребляемых в мировой науке и в общественно-политической практике смыслов. Понятие «народ» имеет более обыденный смысл. Под ним, как правило, подразумевается население страны. Британский, испанский, бразильский, канадский, австралийский, китайский народы — население соответствующих государств. Эти названия ничем не отличаются от вариантов «народ Великобритании», «народ Австралии». Тот же самый смысл у языковых обозначений жителей страны по ее названию (политонимов) — австралийцы, бразильцы, британцы, испанцы, канадцы и т.п. Под ними понимаются все жители страны разной этнической принадлежности, включая людей иммигрантского происхождения. Условно эту общность можно назвать государственным народом, т.е. народом по государству. В определенных ситуациях или в политико-административных целях иммигранты (тем более если они не граждане) не считаются частью соответствующего народа. В России в понятие российского народа не входят временные трудовые иммигранты, и россиянин — это тот, кто имеет российский паспорт, а также дети этого гражданина или гражданки.
Однако понятие «народ» используется равным образом применительно к этническим общностям (в России в последние два-три десятилетия в таких случаях используется еще и термин «этнос»). Поэтому есть понятия «армянский», «русский», «татарский», «чеченский», «чувашский» и другие народы, и есть понятие «народы России» наряду с понятием «российский народ». Всего в Российской Федерации, согласно переписи населения 2002 г., проживает 158 народов или этнических групп, а вместе с подгруппами (например, казаки и поморы в составе русских, кряшены и сибирские татары в составе татар, кубачинцы и кайтащы в составе ларгинцев) общее число этнических «единиц» составляет около 2001. В 1994 г. была опубликована энциклопедия «Народы России», в которой содержатся сведения о населяющих страну этнических общностях — народах. В 2009 г. вышло уникальное издание «Народы России. Атлас культур и религий». Иногда синонимом может быть понятие «национальность». Но это только в России. В остальном мире понятие «национальность» (nationality) означает гражданство той или иной страны. Россияне уже научились отвечать в визовых анкетах на вопрос о национальности словом «Россия», но внутри страны национальность по-прежнему означает этническую принадлежность.
Понятие «нация» более строгое. Оно нагружено символическим и эмоциональным смыслами, но по сути своей подразумевает народ в форме государственного территориального сообщества. Нация - это категория социальной классификации, за исключительное обладание которой борются две формы человеческих общностей — этнические и государственные. Как категория и как политический инструмент она мало что дает для понимания общества и управления им, но порожденные на ее основе доктрины и практики, называемые национализмом, являются одним из наиболее значимых явлений новой и современной истории. Но если в настоящее время невозможно отказаться от употребления понятия «нация», то представляется допустимым называть нациями как этнические общности (этнонаций), так и государственные сообщества (согражданства). При этом у последних ресурсов и аргументов на признание за ними данного обозначения больше. Поэтому для политического менеджмента наиболее приемлема формула «Россия - это нация наций».
Подобная формула доминирует в мировой политической практике. Таков и современный научный взгляд на нацию. По мнению американского антрополога К. Вердери, «нация — это аспект политического и символического/идеологического порядка, а также мира социального взаимодействия и чувства. В течение многих веков она являлась важным элементом системы социальной классификации». Поскольку коренное значение этого слова «быть урожденным», то под нациями понимались самые разные сообщества: гильдии и корпорации, землячества в старинных университетах, феодальные сословия, массы людей и групп, имеющих общую культуру и историю. Это понятие изначально служило инструментом отбора, ибо сплачивало в общую массу одних людей, которых нужно отличать от других, существующих бок о бок с этими первыми. Критерии отбора менялись в зависимости от времени и контекста.
«В современную эпоху, — пишет К. Вердери, — нация стала мощным символом и основой классификации в международной системе национальных государств. Ею обозначаются отношения между государствами и их подданными, а также между одними государствами и другими; это идеологический конструкт, играющий важную роль в определении позиций субъектов как в рамках современного государства, так и в рамках международного порядка. Это значит, что нация имеет решающее значение для определения способа связи государства со своими подданными, который отличает их от подданных других государств а также для его внешнего окружения».
Связь понятий «нация» и «государство» отражена в сложной категории нация-государство (nation-state). Это есть общепризнанное обозначение всех суверенных государств мира, входящих в Организацию Объединенных Наций. Среди суверенных государств—членов ООН нет таких, которые не считали бы себя национальными государствами, даже если в их конституциях и доктринах признается сложный характер населения и отдельные его группы также называют себя нациями. Как пишет французский политический социолог Д. Кола:
«нация представляет собой продукт определенных социальных условий и не является продолжением природы другими способами. Нация есть не что иное, как государство-нация: политическая форма территориального суверенитета над подданными и культурная (языковая и/или религиозная) гомогенизация группы, накладываясь друг на друга, порождают нацию».
Особого внимания заслуживают взгляды на природу нации немецкого философа Ю. Хабермаса, который, в частности, замечает:
«Мировое сообщество, как уже следует из его названия — "Объединенные нации" — сегодня политически состоит из национальных государств. Это отнюдь не тривиальный факт. Исторический тип государства, впервые возникший с Французской и Американской революциями, распространился по всему миру. После Второй мировой войны, благодаря процессам деколонизации, сформировалось третье поколение национальных государств. Эта тенденция продолжилась с развалом советской империи. Национальные государства доказали свои преимущества как перед городами-государствами (или федерациями таковых), так и перед современными преемниками старых империй (последний из которых, Китай, как видим, именно сейчас переживает процесс глубокой трансформации)».
Согласно Хабермасу, национальные государства последнего поколения — это «наследники империй», вышедшие из их состава и уже самим этим фактом доказавшие свои преимущества перед государствами — «преемниками старых империй». В таком случае Россия конечно же оказывается в числе последних, а Грузия, Украина и остальные «непреемники», видимо, по самому факту правовой непреемственности пребывают в составе национальных государств со всеми их преимуществами. Чем многоэтничные Украина, Грузия, Казахстан или Узбекистан отличаются от России с точки зрения нациестроительства, непонятно. Какие такие свои преимущества эти государства продемонстрировали перед Россией, — еще более непонятно. Ни с точки зрения экономической и социальной ситуации, ни с точки зрения консолидации управляемого населения и эффективности центральной власти, ни с точки зрения утверждения национального самосознания и уважения прав меньшинств, ни в каком другом отношении эти страны не могут быть названы в числе успешных, а тем более «примерных» для России государств. Россия - гораздо более успешно самоопределившееся национальное государство, чем большинство тех, которых Хабермас зачисляет в национальные государства, появившиеся после распада СССР.
Что касается Китая, то при всей его многоэтничности он является одним из наиболее сильных и успешных национальных государств мира именно с точки зрения «юридически оформленного и высокодифференцированного административного аппарата», а также с точки зрения обладания вооруженными силами и полицией, которая сохраняет внутреннюю и внешнюю автономию государства и имеет монополию на насилие внутри государства. В России, как и в Китае, все эти признаки в добавление к организационному единству и контролю над собственными территориями налицо. Проблема сепаратизма, с которой столкнулась России в Чечне, и Китай - с Тибетом, никак не могут считаться обстоятельствами, вычеркивающими эти страны из числа национальных государств. Таким образом, нет причин, которые не позволяют считать эти два крупных и сильных образования современными (значит, национальными) государствами.
Сегодня все мы живем в национальных обществах, которые обязаны своей идентичностью политическому единству государств. Однако современные государства стали возникать до появления «наций» в современном их понимании. Две политические сущности — современное государство и современная нация — сплавились в форму национального государства не ранее конца XVIII столетия. Но в юридическом и политическом контекстах мы обычно пользуемся понятиями «нация» и «народ» как взаимозаменяемыми. Хотя, помимо прямого юридического и политического значения, термин «нация» указывает на общность, сформированную по критерию единства происхождения, культуры и истории, а часто также общего языка. Поэтому отнюдь не случайно понятие «нация» имеет двоякое значение — Volknation и Staatsnation — «культурная нация» (или этнонация) и государственная (или гражданская) нация.
Хабермас напоминает, что в римском словоупотреблении nation относилось к сообществу людей одного и того же происхождения, еще не объединившихся в политическую форму государства, но связанных совместным поселением, общим языком, обычаями и традициями. В таком значении оно использовалось вплоть до начала Нового времени. Однако не следует думать, что «сообщество людей» или «совместное поселение» было лишено иерархических, сословных исключений. «Нациями» в старой Германской империи были всего лишь правящие сословия из разных владений («стран»), и именно аристократия обрела политическое существование в качестве «нации». А остальные были всего лишь «частными подданными». Нация знати превратилась в нацию народа («третьего сословия») в результате усилий ученых, интеллектуалов, представителей городских образованных средних классов. Если хотите, современные нации появились именно в результате идеологии национализма, а не наоборот. Хабермас выделяет специфику и уникальное достижение национального государства, которое оказалось возможным благодаря объединяющей идее нации:
«Эта первая современная форма коллективной идентичности послужила катализатором преобразования раннего современного государства в демократическую республику. Национальное самосознание народа составило тот культурный контекст, который способствовал росту политической активности граждан. Именно национальная общность породила новый тип взаимосвязи индивидов, ранее совершенно чуждых друг другу. Тем самым национальное государство смогло решить сразу две проблемы: оно учредило демократический способ легитимации на основе новой и более абстрактной формы социальной интеграции» .
Наделение населения политическими правами, переход от статуса подданных к статусу граждан продолжается до сих пор. Невозможно отрицать разную степень социальной интеграции в рамках современных наций. Наций с абсолютно лояльными гражданами, всецело солидарными друг с другом и с властью, без внутренних коллизий и даже открытых конфликтов, в мире просто не существует. Мы не найдем на политической карте мира такого государства, которое отвечало бы идеальному представлению о национальном государстве. В Великобритании и Испании много лет действует сепаратистское подполье; в Канаде и Бельгии существуют двух- и трехобщинные разноязыкие части страны и жесткие сепаратисты; в Аргентине, Чили и Греции при режиме военных хунт сажали и убивали политических оппозиционеров и т.д. Свои довольно специфические представления о правах человека существуют в странах Азии, а в мусульманских странах трудно вести речь о суверенном личностном статусе женщин. Тем не менее все эти страны числятся среди национальных государств.
Нацию следует понимать как принимаемую на массовом уровне идею о суверенном и солидарном согражданстве, а не как буквальное наличие всех присущих ей атрибутов. Из этого следует, что юридическая принадлежность к государственной общности, само по себе членство в гражданской нации придают «добавочный политический и культурный смысл вновь обретенной принадлежности к общности полноправных граждан, активно способствующих ее упрочению» (Хабермас). Именно идея нации затрагивает сердца и умы людей в большей степени, чем абстрактные понятия прав человека и народного суверенитета.
Заметим, что в историческом Российском государстве (Российская империя - СССР - Российская Федерация) понятие гражданства с момента его появления в эпоху Петра I и Екатерины II также не ограничивалось юридическим статусом. Оно означало одновременно принадлежность к единой историко-культурной общности (российскому или советскому народу) и стремление «активно способствовать ее упрочению», т.е. служить Отечеству и защищать Родину.