Специфическим субъектом политики, придающим процессам формирования и распределения государственной власти исключительную сложность и своеобычность, является нация. Связанные с нею образы Отечества, Родины, патриотизма присутствуют сегодня в требованиях практически любых – левых или правых – партий, инициируя существенные изменения в политических процессах. В то же время, как показал практический опыт, характер формулируемых в данном аспекте целей, а также осознание способов их достижения непосредственно зависят от понимания нации как специфической общественной группы.
Исторически термин «нация» (от лат. nascor – рождаться) использовался еще в Древнем Риме для обозначения небольших народностей. При этом он применялся наряду с термином греческого происхождения «этнос», обозначавшим племя (общность людей), объединенных родством, внешним сходством, языком и территорией. Впоследствии «нация» в основном стала употребляться для характеристики результата слияния нескольких этносов, произошедшего в результате миграции, захвата территорий или объединения земель. Но такой подход к трактовке термина «нация» не остался единственным, сохранив и в теоретическом, и в практическом отношении многозначность его употребления. В разных ситуациях термин «нация» может означать и этническую общность, и все население государства, а в английском языке он может еще и характеризовать государство. Такое положение привело к тому, что в трудах некоторых современных научных школ и даже международных документах понятия «нация» и «этнос» используются как синонимы.
Современное, специализированное понимание нации сложилось в конце XVIII в. в связи с получившим политическое значение во времена Великой Французской революции требованием государственного суверенитета и начавшимся процессом формирования национального самосознания. Революционеры называли себя патриотами, и с тех пор слово «родина» (лат. patria) стало символом нации, которая стала непосредственно связываться с государственностью и гражданской идентичностью. Это особое проявление чувства общности, возникшее в раннебуржуазную эпоху, впоследствии обогащалось новыми смыслами под влиянием процессов формирования национальных государств, национально-освободительной борьбы и распада колониальной системы, перекройки границ в расселении этносов на разных континентах.
Одновременно наряду с развитием теоретических представлений, признающих нацию в качестве специфического и весьма важного политического актора, в научной мысли сложилась и традиция истолкования ее как порождения обыденного сознания, не только не проясняющего, но и запутывающего анализ реальных политических процессов. Например, К. Поппер полагал, что «нации, расы, лингвистические группы» представляют собой «чистый вымысел», не имеющий научного и политического значения. Его последователи, в частности К. Вердери, также считают, что использование этого понятия в научном анализе весьма затруднительно. Такого же мнения придерживается и группа российских ученых (В. Тишков, Г. Здравомыслов), отрицающих реальное существование нации и рассматривающих это понятие в качестве метафорического отображения этнокультурной реальности.
Однако для людей, участвующих в диалоге с властью, приобщенность к такого рода объединениям служит основой для выдвижения реальных требований к государству, нередко ведущих к изменению форм правления и организации совместной жизни граждан, к переселению крупных слоев населения и другим масштабным политическим последствиям. Поэтому вряд ли можно говорить о виртуальном характере национальных групп.
Несмотря на обилие теоретических трактовок нации в социально-политической мысли, в настоящее время можно говорить о безусловном преобладании двух основных теоретических подходов к ее пониманию – конструктивистском и примордиалистском.