Традиционно выделяются синтаксические единицы докоммуникативного уровня — словоформа и словосочетание, являющиеся строительным материалом для предложения — простого и сложного, представляющего собой главную единицу коммуникации, а также единицы более высокого синтаксического уровня — сложное синтаксическое целое и текст.
Слово изучается в разных разделах языкознания. Для фонетики слово — одноударная звуковая последовательность. В морфологии важно рассмотреть морфемный состав слова (приставка + корень + суффикс + окончание) и отнесенность данного слова к лексико-грамматическим классам (существительные, наречия, предлоги и т.д.). Для лексики существенно установить значение слова в сопоставлении с другими единицами лексической системы языка (многозначность, синонимы, антонимы, принадлежность слова функциональному стилю, происхождение слова — заимствованное или исконное).
В синтаксисе слово — это строительный материал для речевых конструкций, состоящих из многих подобных единиц языка, или же единичное слово в специфической функции — коммуникативной.
Словоформа — это слово (знаменательная часть речи) в одной из его грамматических форм (или единственной форме — для неизменяемых слов), готовое к выполнению той или иной синтаксической роли. Эта роль предопределена как его лексическим значением, так и местом в морфологической системе языка. По аналогии с такими единицами, как фонема, морфема, лексема, словоформа получила также наименование синтаксема.
Как правило, словоформа обладает смысловой и грамматической валентностью — способностью присоединять к себе другие словоформы, причем строго или не слишком строго предопределенные системой языка. Функция — это предназначенность элемента к определенному способу существования в системе, к определенному служению этой системе. Если за целое принимаем предложение в его коммуникативном назначении, то функции его элементов, его составных частей определяются как их строительные, комбинаторные потенции, реализуемые в построении предложения.
Возьмем для примера типичный отрывок газетного текста.
Сейчас многие судачат о снижении цен на нефть.
Не стоит этого бояться. Справимся. Разумная тарифная политика — вот основная проблема. Решим ее — рост продолжится. Не решим — остановится.
Самая зависимая позиция в первом предложении у словоформы о снижении. Она, эта словоформа, заведомо обладает «левой» валентностью, так как предложный падеж с предлогом о — это требуемая форма, и для ее появления нужно слово, управляющее предложным падежом: судачат (о чем?) о снижении.
Само слово судачат, обладающее «правой» валентностью, имеет также и «левую» валентность, так как, являясь сказуемым, выраженным глаголом в форме 3-го лица множественного числа, предполагает наличие подлежащего во множественном числе: (кто?) многие судачат.
Словоформа о снижении, будучи зависимой от глагола, управляет, в свою очередь, родительным падежом, который должен реализовать в связной речи его «правую» валентность: о снижении цен. Без родительного падежа лексическое значение неполно (снижение чего?).
Словоформа цен в данном предложении реализует одну из своих валентностей (цена чего? на что? за что?): цен на нефть.
Казалось бы, абсолютно независимой словоформой является здесь неизменяемое слово сейчас. Однако и его синтаксическая роль предопределена системой языка: как наречие оно является в предложении обстоятельством, как лексическая единица, несущая значение времени, — обстоятельством времени (независимо от лексических значений других слов в данном предложении).
Нереализованность валентностей в приведенном контексте создает синтаксическую неполноту предложений. Справимся (с чем? — отсутствует косвенное дополнение). Не решим (чего? — отсутствует прямое дополнение при отрицании). Остановится (кто? что? — отсутствует подлежащее). Содержательная и структурная неполнота восстанавливается из близлежащих предложений, являясь тем самым средством связи между предложениями и способом компрессии текста.
Контекстуальная утрата валентности воспринимается как ошибка или специфический художественный прием, как это часто бывает у Андрея Платонова, например: Утром он закусывал вчерашней мелочью и выходил наблюдать (что? за чем?) и наслаждаться (чем?). Иные предлагали скудные товары, прижимая их руками к своей груди, другие хищно приценялись к ним, щупая (что?) и удручаясь (чем?). Что касается ошибок на речевую недостаточность, то их можно встретить повсеместно в газете, на телеэкране, в устной речи: Его слова похожи на нашу соседку по даче. Я всегда могу пригласить и помочь в любой момент. Она до глубины потрясена увиденным.
Именно в синтаксисе происходит размежевание омоформ (омонимов, совпадающих только в одной из своих грамматических форм). Синтаксическая функция таких слов четко разграничивает их морфологическую принадлежность.
Эта ночь была темнее (именная часть сказуемого, сравнительная степень прилагательного).
Выбрал себе рубашку темнее (определение, сравнительная степень прилагательного).
Эта картина выглядит темнее (обстоятельство образа действия, сравнительная степень наречия).
Стало значительно темнее (главный член безличного предложения, сравнительная степень категории состояния).
В заголовке На грани возможного мы имеем дело с существительным в роли несогласованного определения, а во фразе Взгляд всегда переносит себя в место событий в качестве возможного их субъекта и потом начинает о них судить то же самое слово употреблено как прилагательное в роли согласованного определения. То есть каждый раз обнаруживается взаимосвязанность грамматической формы слова и его лексического значения с синтаксической функцией в конкретном высказывании.
Даже если предложение представлено лишь одной словоформой, специфическая интонация придает этому слову (пусть и с нереализованными валентностями) статус высказывания:
Зима. Холодно. Оденьтесь. Звонят. Прощайте (полные предложения-словоформы).
Наградят. Орденом. За отвагу. Посмертно (неполные предложения-словоформы).
Единичная словоформа реализует здесь свои коммуникативные возможности за счет интонации завершенности — ведущего средства превращения любого языкового отрезка в коммуникативную единицу.
Но изолированная словоформа может существовать и без интонации — это известная всем позиция заголовка. Возможность употреблять словоформу в заголовочной позиции определена тем, что носители языка восполняют системные синтаксические связи любой словоформы и домысливают ее синтаксическую функцию.
Можно проследить семантическую роль заголовка на примере заглавий в поэме А. Твардовского «Василий Теркин». Название поэмы отсылает читателя к главному герою, что отражает традицию художественной литературы всех времен и народов (Антигона, Гамлет, Кола Брюньон, Оливер Твист, Евгений Онегин, Братья Карамазовы, Мастер и Маргарита и т.д.).
Главы поэмы Твардовского перемежаются вставками под заглавием От автора, отсылающим читателя к отправителю речи. Некоторые названия главок указывают на место, время и условия описываемых событий: В наступлении; На привале; На Днепре; Перед боем; В бане; По дороге на Берлин. Другие названия указывают на предмет описания: О войне; О награде; О потере; О герое; О себе; О любви. Все эти заглавия выглядят как самодостаточные и не нуждаются в пояснениях.
Именительный падеж как начальная форма тем более не нуждается в контексте, и этим определена предпочтительность такой формы заглавия: Генерал; Поединок; Переправа; Гармонь и т.п. (Мы сейчас не рассматриваем те случаи, когда в качестве заглавия выступает цельное высказывание: Кто стрелял? Теркин ранен и проч.).
Более полно речевое поведение словоформ описано в «Синтаксическом словаре» Г. А. Золотовой, имеющем подзаголовок «Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса». Здесь рассматриваются словоформы русского языка в их свободном, обусловленном и связанном функционировании. Словоформа в данном словаре называется синтаксемой по аналогии с такими единицами языка, как фонемы, морфемы и лексемы.
Словосочетание — это соединение двух или более знаменательных слов посредством грамматического подчинения.
Подчинительные связи предполагают, что от одного слова к другому можно задать смысловой вопрос (он же окажется и грамматическим). Только знаменательные, значимые части речи, обладающие лексическим значением, выступают в роли компонентов словосочетания. Таким образом, словосочетание — не что иное, как распространенная синтаксема, или соединение синтаксем.
Если словоформу мы определили как минимальную синтаксическую единицу, то словосочетание можно охарактеризовать как минимальную единицу связной речи, состоящую из двух и более словоформ. В словосочетании уже реализованы синтаксические связи — подчинительные, что выводит словосочетание за пределы морфологии и лексики и превращает в сугубо синтаксическую единицу.
Возьмем газетный пример и разобьем его на свободные словосочетания.
Глобальная кампания по борьбе с беспризорниками закончилась так же стремительно, как началась, однако государевы люди успели сказать с телеэкрана много правильных, но ненужных слов (газ.).
Сложные словосочетания: глобальная кампания по борьбе с беспризорниками, закончилась так же стремительно, успели сказать с телеэкрана много правильных слов.
Простые словосочетания: глобальная кампания, кампания по борьбе, по борьбе с беспризорниками, закончилась так же, закончилась стремительно, так же стремительно, государевы люди, сказать с телеэкрана, сказать много слов, правильных слов, ненужных слов.
Все словосочетания реализуют валентности главного, стержневого, опорного слова (от которого задается вопрос) и валентности зависимого, подчиненного (к которому ставится вопрос).
Как видим, предложение не полностью раскладывается на словосочетания: за пределами словосочетаний в предложении остаются некоторые слова, а именно те, которые не вступают в подчинительные отношения:
- грамматические основы (кампания закончилась и люди успели сказать);
- сравнительный оборот (так же, как началась);
- составное глагольное сказуемое успели сказать, представляющее собой синтаксически неразложимое сочетание слов;
- однородные определения (правильных, но ненужных), связанные сочинительными отношениями.
Не попал ни в одно из словосочетаний противительный союз однако, который стоит между частями сложносочиненного предложения.
Отличие словосочетания от слова формальное, чисто количественное — не одна, а две словоформы.
Словосочетание, так же как слово, называет явление действительности, но более точно, более детально, чем слово (не просто кампания, а глобальная кампания, не просто закончилась, а стремительно закончилась). Тем самым словосочетание сужает называемое понятие.
Главное, что отличает словосочетание от предложения, — это функция. Объем здесь не важен. Предложение может состоять из одного слова, из двух и более слов, может быть весьма пространным. Важно только то, что предложение, в отличие от словоформы и словосочетания, становится единицей коммуникации, оно не просто называет явления действительности, а сообщает о фактах и событиях, содержит суждение о них.
Предложение (простое и сложное). Язык как средство общения начинается с предложения. Предложение, как и всякое базовое понятие науки, очень трудно поддается емкой и полной дефиниции. Определение этого понятия должно учесть формально-грамматический аспект предложения как единицы языка и его коммуникативную функцию как единицы речи.
Попытки однозначно определить такое многомерное понятие, как предложение, наталкиваются на невозможность учесть все структурные особенности этой синтаксической единицы и ее разновидности по цели высказывания.
Наиболее адекватно можно подойти к предложению с точки зрения его функций. Именно этот взгляд положен в основу дефиниции предложения, сформулированной В. В. Виноградовым: «Предложение — это грамматически оформленная по законам данного языка целостная единица речи, которая является средством формирования, выражения и сообщения мысли».
Уже в этой формулировке сведена воедино принадлежность данной синтаксической единицы языку как формально организованной системе систем (фонетической, морфологической, синтаксической, лексической), с одной стороны, и речи как функции языка — с другой.
В пределах этой единицы мысль формируется, приобретает грамматически, структурно оформленный вид. Мысль в предложении выражается — за счет соответствующего лексического наполнения. И наконец, мысль сообщается, так как в процессе коммуникативного функционирования предложение превращается в высказывание.
Кажется отчасти странным иллюстрировать предложение как единицу языка и речи. Мы окружены фразами, они живут в нас, многие из них являются общеизвестными высказываниями:
Я мыслю, следовательно — существую.
Кто ищет, тот всегда найдет.
Любви все возрасты покорны.
Хотели как лучше, а получилось как всегда.
А был ли мальчик? Может, мальчика-то и не было.
Бабушка надвое сказала.
Карету мне, карету!
Выше себя не прыгнешь.
Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда.
А ларчик просто открывался.
Формируя мысль, мы пользуемся одной из готовых языковых структур и наполняем ее тем лексическим содержанием, которое обеспечивает выражение необходимого нам смысла. Предложение может содержать сообщение о событиях и фактах, волеизъявление, характеристику предметов и явлений, общее суждение, запрос информации, побуждение к действию и проч. Главное для предложения как коммуникативной единицы — соотнесенность с внеязыковой действительностью, способность отразить фрагменты материального и духовного мира человека.
Предложению — простому и сложному — будут посвящены соответствующие разделы данного учебного пособия.
Сложное синтаксическое целое. Если высказанную в предложении мысль развить, снабдить ее аргументами, примерами, то получится развернутый отрывок на ту же тему, но более подробный, чем отдельное предложение. Такой отрывок, посвященный одной теме и оформленный по законам данного языка, предписанным связной речи, получил название сложного синтаксического целого. В лингвистической литературе для обозначения такого единства используются также синонимы — сверхфразовое единство (СФЕ), прозаическая строфа, компонент текста и др.
Термины «сложное синтаксическое целое», «сверхфразовое единство» отражают сложноустроенность данной языковой единицы, выход за пределы предложения, связную упорядоченность высказываний по правилам синтаксиса и смысловую целостность, единство темы.
Как всякое «целое», данная единица речи структурирована и обладает ярко выраженным началом, серединой и концовкой. Возьмем отрывок из послевоенного номера газеты «Правда»:
В скором времени группа военных преступников — соучастников Гитлера — предстанет перед судом народов — Международным военным трибуналом. На скамью подсудимых сядут ближайшие сподвижники Гитлера по нацистской партии, руководители нацистского государственного и партийного механизма: Герман Геринг, Рудольф Гесс, Иоахим фон Риббентроп, Альфред Розенберг и другие. Нюрнбергский процесс виновников войны будет беспрецедентным в истории событием.
Первое предложение отчетливо вводит тему и является самодостаточным по смыслу. Второе предложение детализирует содержание первого, вводит подробности. В последней, заключающей фразе дается общая оценка события.
Но не следует думать, что лишь серьезность темы обязывает автора к организованности связной речи. Эта связность предписана законами языка и не зависит от тематики. Например, заметки фенолога в «Вечерней Москве» построены по той же схеме:
Сегодня утром крыши Москвы покрылись инеем (зачин). Этот первый «белый утренник» наступил на месяц позже среднего срока. Инеем покрылись поля и лесные поляны (развитие темы). В еловые и лиственничные чащи заморозок еще не проник (концовка).
В коммуникативном плане сложное синтаксическое целое находится между предложением как отдельным высказыванием и текстом как завершенным речевым произведением. Чем объемнее произведение, тем больше оно нуждается в делении на смысловые части. Иногда эти отрывки регулируются жанром произведения и определяются автором. Тома, главы, части, рубрики, параграфы являются принадлежностью разных типов деловых, художественных, публицистических, учебных текстов. Но и при отсутствии специальной рубрикации читающий вольно или невольно фиксирует переход к новой теме, новому эпизоду, новому отрывку текста.
Итак, сложное синтаксическое целое (ССЦ, или СФЕ) — это коммуникативная единица, состоящая из последовательности предложений, обладающая формальной связностью и относительной содержательной целостностью.
Текст. Лишь недавно текст, который традиционно был предметом рассмотрения в таких областях научного и прикладного знания, как литературоведение, журналистика, риторика, ораторское искусство, редактирование, стал предметом пристального изучения в лингвистике.
К середине ХХ в. начала складываться отдельная отрасль языкознания — лингвистика текста. Структурные параметры текста, содержательные текстовые категории, функциональное предназначение разных текстов получили лингвистическую оценку и послужили предметом рассмотрения в различных направлениях современной науки о языке.
Текст представляет собой законченное речевое произведение. Протяженность текста определена его задачами, выполнением определенной целеустановки, коммуникативного намерения. Таким образом, объем текста может равняться словоформе, предложению, сложному синтаксическому целому и многотомному сочинению — в зависимости от его целевого назначения.
Дословное содержание и реальные границы любого текста индиви-дуализированны. Но его объем и структура заданы избранным жанром. Все речевые жанры: научный доклад, любовная записка, учебное пособие, роман-эпопея, информационная заметка, рекламная листовка — соответствуют своему коммуникативному предназначению в определенных стилевых и формальных рамках.
Объемные, сложно устроенные произведения Льва Толстого отвечают главному назначению художественного текста — образному отображению действительности (в отличие от нехудожественных текстов, которые, описывая, объясняя, анализируя окружающий мир, оперируют понятиями). Роман Льва Толстого «Анна Каренина» умещает свои два тома (в каждом из которых по четыре части, состоящие из 20—30 глав) между хрестоматийным началом (Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Все смешалось в доме Облонских) и малоизвестным высказыванием Левина (Так же буду сердиться на Ивана кучера, так же буду спорить, буду некстати высказывать свои мысли, так же будет стена между святая святых моей души и другими, даже женой моей, так же буду обвинять ее за свой страх и раскаиваться в этом, так же буду не понимать разумом, зачем я молюсь, и буду молиться, — но жизнь моя теперь, вся моя жизнь, независимо от всего, что может случиться со мной, каждая минута ее — не только не бессмысленна, как была прежде, но имеет несомненный смысл добра, который я властен вложить в нее!).
Общей коммуникативной задачей, помимо сугубо эстетической, являлось для Толстого раскрытие смысла эпиграфа, взятого к этому произведению (Мне отмщение, и аз воздам), хотя сам автор утверждал, что, чтобы объяснить идеи романа, ему понадобится весь его текст без изъятий.
Есть тексты, которые по размеру совпадают со сложным синтаксическим целым. Чаще всего это малые газетные жанры. Например:
Двухкомнатная квартира загорелась на первом этаже в доме номер 96, корпус 4, на Ленинградском проспекте. Когда приехали пожарные, одна из комнат уже полыхала вовсю. Виновницей пожара оказалась настольная лампа, которую зажгли в чулане, чтобы достать с верхних полок что-то нужное. Хозяйка, к счастью, оказалась жива, хотя и попала в больницу.
Текст имеет очень узкое коммуникативное назначение — проинформировать о случившемся. Без комментариев и авторской позиции. Такое содержание легко укладывается в заданную форму.
Текстом является и деловое письмо, которое, казалось бы, умещается в одно предложение.
Прошу предоставить мне отпуск без сохранения содержания с 5 по 12 октября по семейным обстоятельствам.
Однако и в таком документе присутствуют необходимые для данного жанра структурные элементы, как-то: кому, от кого, название документа (заявление), подпись, дата.
Жанры деловой речи, юридические тексты, рекламная продукция, поэтические произведения, драматургия, методическая литература, частная переписка, энциклопедии, публичные выступления, пословицы и т.д. в зависимости от намерения создателя устного или письменного текста обрели коммуникативно значимые формы, построенные по предписанным для них социально оправданным речевым законам.