Изучение партийных систем в сравнительной политологии на эмпирическом уровне строится как поиск зависимостей между партийными системами на электоральном или парламентском уровнях и факторами электоральной, социальной и государственной систем. Хотя все официально зарегистрированные партии входят в политическую систему, но их число как действительных политических акторов резко уменьшается в процессе выборов и распределения мест в парламентах. Более того, даже оказываясь на электоральном уровне и в парламенте, не все партии являются действенными, или эффективными. Изучается также вопрос о факторах, определяющих уровень партийной раздробленности парламентов (или фракционализации парламентов). Приведем несколько примеров эмпирического анализа подобного рода.
Исследование условий фракционализации парламентов. Политический плюрализм как показатель демократичности системы имеет границы, переход за которые грозит ее устойчивости. Потому в сравнительной политологии проблема раздробленности политических структур занимает важное место. Изучаются не только показатели дифференциации партийных систем, парламентов, но и пытаются определить причины, влияющие на величину политической дифференциации. Одним из исследований подобного рода было изучение Пауэллом партийной фракционализации парламентов в 27 странах (84 случая выборов) за период 1965-1976 гг. (Powell, 1982). В качестве факторов, определяющих уровень раздробленности парламентов, он выделяет особенности электоральной системы, социальную дифференциацию общества и форму государственного правления. В этом исследовании Пауэлл исходит из того, что уровень партийной фрак-ционализации парламентов определяется уровнем раздробленности социальных структур, так как партии представляют особые интересы и проводят их в парламент через процесс делегирования. Важным фактором числа партий в парламенте является характер избирательной системы. Еще в 1950-е гг. Морис Дюверже установил, что избирательные системы обладают различной силой, влияющей на партийные системы. Самой сильной считается плюральная система выборов (или мажоритарная в один тур), которая ведет к становлению фактически двухпартийной системы; хотя на самом деле имеются и другие политические партии помимо двух, но они не играют значительной роли и не определяют политический процесс. Третьим фактором влияния оказывается президентская система государственного правления, при которой президент избирается прямым или косвенным голосованием населения. Операционализация выделенных переменных осуществляется в этом исследовании следующим образом.
В качестве зависимой переменной выступает фракционализация парламента, которая определяется специальным индексом — индексам RAE. Индекс фракционализации фиксирует раздробленность парламента и измеряется как разность между единицей и суммой квадратов доль мест, занятых i-й партией в парламенте.
Индекс RAE = 1 - £Si, где Si — доля мест i-й партии в парламенте.
Данный индекс был предложен Дугласом Рэйем в его книге «Политические условия электорального права» (Rae, 1971) — первом систематическом сравнительном исследовании воздействия электоральных систем на партийную систему.
Приведем конкретный пример использования индекса RAE.
Выборы в Бундестаг в ФРГ в марте 1983 г. дали следующее распределение голосов и мест в нижней палате парламента (см. табл. 48). Индекс RAE = 1 - (0,24 + 0,15 + 0,005 + 0,003) = 1 - 0,4 = 0,6.
По сравнению, например, с Японией (индекс RAE = 0,67 для выборов 1983 г.), в ФРГ уровень партийной фракционализации парламента ниже, но он выше, чем в США (0,49 — для выборов 1984 г. в палату представителей).
Независимые переменные в исследовании Пауэлла, т. е. воздействующие факторы, выражались следующими индикаторами.
Этническая дифференциация: подсчитывалась также с помощью индекса RAE.
Индекс RAE = 1 - £g, где gi — доля i-й этнической группы в составе населения.
Индекс сельскохозяйственного населения: для его измерения использовалась шкала от 1 до 3. Она сопоставлялась с долей сельскохозяйственного населения следующим образом:
- + 5-19% сельскохозяйственного населения — 1;
- + 20-49% сельскохозяйственного населения — 2;
- + 50-80% сельскохозяйственного населения — 3.
Индекс католического населения: для его измерения использовалась шкала от 1 до 3. Она сопоставлялась с долей католического населения аналогично предыдущему индексу:
- + 5-19% католического населения — 1;
- + 20-49% католического населения — 2;
- + 50-80% католического населения — 3.
«Сила» электоральной системы подсчитывалась по шкале от 1 до 3. Баллы шкалы сопоставлялись с видом электоральной системы следующим образом:
- плюральная система выборов при одномандатных округах — 3;
- смешанная система — 2;
- пропорциональная система — 1.
Форма государственного правления оценивалась по шкале 0 — 1:
- президентская форма государственного правления — 1;
- другие — 0.
Используя множественную регрессию, автор сделал вывод, что фракционализация парламента поощряется следующими условиями: немажоритарными электоральными системами, всеми видами дифференциации, президентской системой государственного правления.
Исследования эффективного числа электоральных и парламентских партий. Исследование электорального процесса в многопартийных системах показало, что не все партии оказывают влияние на ход выборов и не все из них значимы для избирателя. В свою очередь, распределение мест в парламенте модифицировало распределение власти и влияние уже парламентских партий на деятельность представительных органов. Фактически влияние на государственную политику и законотворческий процесс ограничивалось неким, так называемым «эффективным числом» партий, которое было меньшим, чем общее число партий, участвовавших в выборах. Впервые индекс «эффективного числа партий» был предложен Макку Лааксо и Рейном Таагепера в 1979 г. (Laakso, Taagepera, 1979). По мнению авторов, преимущество использования эффективного, а не действительного числа партий состоит в том, что оно предоставляет точный способ для различения между значимыми и менее значимыми партиями. Формула индекса такова, что каждая партия «взвешивается» посредством возведения в квадрат ее доли. Очень маленькие партии представлены в индексе слабо, а большие вносят в него еще больший вклад. Формула, которую они предложили, была следующей:
где N — эффективное число партий, pi — доля мест (или голосов), полученных i-й партией.
Эффективное число партий измеряется как частное от деления единицы на сумму квадратов доль голосов избирателей (мест в парламенте) каждой партии.
Следует заметить, что этот индекс измеряет дисперсию номинальных переменных. Его статистический смысл состоит в том, что он характеризует степень концентрации случаев вокруг центральной тенденции в исследуемой переменной, измеряемой таким показателем, как мода. В политическую науку эта мера приходит из экономической литературы, в которой в начале 1960-х гг. описываются измерения концентрации фирм в индустриальной отрасли с помощью индекса Херфиндаля (Herfindahl-index). Номинальная мера дисперсии достигает своего минимума, когда имеется только одна фирма или партия. Отсюда, минимальная оценка меры концентрации составляет 1. Если бы все фирмы или партии обладали равной значимостью, то максимальная дисперсия для номинальной переменной с n фирмами или партиями равнялась бы n.
Затем исследователи-компаративисты решили подсчитать это «эффективное число» применительно к избирательному процессу и к распределению мест в парламенте. Они предложили такие показатели, как эффективное число электоральных партий (effective number of party votes — ENPV) и эффективное число парламентских партий (effective number of party seats — ENPS), которые характеризовали число партий, оказывающих наибольшее влияние на политический процесс. В качестве зависимых переменных эти показатели берутся многими исследователями. Данные переменные измеряются следующими индексами:
Эффективное число электоральных партий (ENPV):
где vi — доля голосов, полученных i-й партией на выборах.
Эффективное число парламентских партий (ENPS):
где st — доля мест в парламенте, полученных i-й партией.
Пример. Подсчитаем эффективное число электоральных и парламентских партий для результатов парламентских выборов в Финляндии в марте 1983 г. Данные выборов приведены в табл. 49.
Как видно из расчетов, эффективное число парламентских партий в Финляндии в 1983 г. было меньшим, чем эффективное число электоральных партий, хотя и ненамного.
ENPV = 1/(0,2 672 + 0,2212 + 0,1762 + 0,1382 + 0,0972 + 0,0492 + + 0,032 + 0,0042 + 0,0142 + 0,0012) = 1/(0,07 1 3 + 0,0448 + 0,031 + + 0,019 + 0,0094 + 0,0024 + 0,0009 + 0,0 + 0,0002 + 0,0) = = 1/0,183 = 5,46
ENPS = 1/(0,2852 + 0,222 + 0,192 + 0,1352 + 0,0852 + 0,0552 + 0,0 1 52 + 0,0052 + 0,012) = 1/(0,08 1 2 + 0,04 84 + 0,0361 + 0,0 1 82 + + 0,0072 + 0,003 + 0,0002 + 0,0 + 0,0001) = 1/0,1944 = 5,14
Это связано с тем, что в Финляндии парламент избирается на основе пропорционального представительства с использованием формулы D’Hondt при распределении мест. В других странах разница между ENPV и ENPS может быть большей. Так, во Франции в 1981 г. эффективное число электоральных партий составляло 4,13, а эффективное число парламентских партий — 2,68. Дело в том, что до 1986 г. во Франции существовала мажоритарная система выборов нижней палаты парламента, предполагающая для победы более 50% голосов избирателей и два тура голосования, если в первом ни один из кандидатов не набирает необходимой доли голосов. Различие между этими двумя показателями может также определяться значительным политическим плюрализмом, системой распределения мест в парламенте, наличием значительных избирательных порогов для политических партий и т. д.
Индексы диспропорциональности. В практике сравнительных исследований используются специальные измерители диспропорциональности, которая существует в различных политических системах между распределением голосов на выборах и распределением мест в представительных органах власти. При том, что существует трудность в соблюдении пропорциональности как бы изначально, тем не менее на нее оказывают влияние избирательные системы и способы расчета голосов. Существуют два широко используемых индекса диспропорциональности. Первый был разработан Дугласом Рэйем (Rae, 1971, p. 84-86). Этот индекс (I) основывается на подсчете модульной разницы между процентом голосов и процентом мест всех партий, которые набрали по крайней мере полпроцента голосов, суммирования этой разницы и нахождения средней величины, которая и является показателем диспропорциональности. Индекс показывает средний процент сверхпредставленных и недопредставленных избирателей, приходящихся на одну электоральную партию. Чем выше эта величина, тем большая диспропорциональность наблюдается в системе.
где n — число партий, vi — процент голосов, полученных i-й партией, si — процент мест, полученных i-й партией.
Второй индекс диспропорциональности (D) предложен Джоном Лусмором и Виктором Ханди. Индекс основывается на другой идее: сумма отклонений между полученными голосами и местами для сверх-представленных в парламенте партий будет той же самой, что и сумма соответствующих отклонений для недопредставленных в парламенте партий. Отсюда, общую модульную величину суммы отклонений они делят на два. Индекс диспропорциональности приобретает у них следующую форму:
де n — число партий, vi — процент голосов, полученных i-й партией, si — процент мест, полученных i-й партией.
Этот индекс фиксирует процент избирателей, недопредставленных или сверхпредставленных в парламенте. Большая величина показывает большую диспропорциональность. Иногда для того, чтобы уменьшить влияние маленьких партий на показатель диспропорциональности (так как для сравнения более значима диспропорциональность в представительстве больших партий), используют квадратичный индекс диспропорциональности. Существо последнего состоит в том, что разницу в доле голосов и мест возводят в квадрат, суммируют полученный результат, делят его на два, а затем извлекают корень квадратный из полученного результата (Moser, 1999, p. 370). Формула данного индекса диспропорциональности следующая:
где L Sq — квадратичный индекс диспропорциональности, vi — процент голосов, полученных i-й партией на выборах, si — процент мест, полученных i-й партией в парламенте.
Как свидетельствует практика сравнительных исследований партийных систем, первый индекс диспропорциональности очень чувствителен к маленьким партиям и в действительности преувеличивает пропорциональность пропорциональной системы выборов. Второй индекс чувствителен к числу партий, участвующих в выборах, а потому склонен недооценивать пропорциональность пропорциональной системы выборов. Для того чтобы избежать слабостей обоих индексов, Лейпхарт предложил индекс диспропорциональности как среднюю величину суммы отклонений между процентом полученных голосов и мест в парламенте двух наибольших партий (Lijphart, 1984, p. 163).
Сравним показатели диспропорциональности для трех стран, учитывая, что в ФРГ имеется смешанная избирательная система, в Финляндии — пропорциональная, а в Канаде — плюральная, т. е. по относительному большинству голосов. Таблицы распределения голосов и мест в парламентах ФРГ и Финляндии приведены выше. Покажем подобное распределение для Канады на выборах в Палату общин (нижняя палата парламента) в 1984 г. (см. табл. 50).
Подсчитаем модульную сумму отклонений процентов голосов и мест для каждой страны, а затем вычислим индексы диспропорциональности I, D, Лейпхарта и L Sq.
Сравнение полученных показателей диспропорциональности свидетельствует, что смешанные системы и пропорциональные системы в принципе незначительно отличаются друг от друга по репрезентативности выборов. В Германии индексы диспропорциональности I, D, Лейпхарта и L Sq составили соответственно 0,53; 1,3; 0,85 и 0,93; в Финляндии соответственно — 0,9; 3,7; 0,95 и 2,2. Что же касается плюральной системы в Канаде, то она дает высокие показатели диспропорциональности — соответственно 12,4; 24,8; 19,3 и 21. В целом здесь 24,8% избирателей оказались недопредставленными в парламенте, т. е. не имеют там своих представителей. Прогрессивноконсервативная партия Канады, завоевав 50% голосов избирателей, получила почти 75% мест, тогда как Либеральная партия получила в два раза меньше мест, чем голосов избирателей. Подобная ситуация с плюральными выборами хорошо известна, но индексы диспропорциональности позволяют не только наглядно продемонстрировать недостатки этой системы, но и могут быть применены при эмпирическом обследовании и других условий партийной системы и парламентаризма.
Исследование условий, определяющих партийные системы. Для изучения факторов, которые определяют количественные параметры партийных систем, в сравнительной политологии используются следующие теоретические модели. Во-первых, ряд исследователей основывается на том, что получило наименование «закона Дюверже»: «система простого большинства с одним туром [т. е. с правилом относительного большинства при одномандатных округах] благоприятствует двухпартийной системе» (DuVerger, 1954, p. 217). Здесь основным фактором выступает характер партийной системы, а логика этого подхода состоит в том, что избиратели при подобной избирательной системе скорее будут голосовать за потенциальных победителей, чем за третьи партии, а лидеры партий будут стремиться к коалициям либо наращивать потенциал собственной партии для завоевания большинства голосов. Эта модель заложила основу для так называемого институционального подхода при изучении партийных систем, когда условиями разнообразия выступают не только избирательные системы, но и другие институциональные факторы — политические режимы, формы государства, нормы правового регулирования партийных систем и т. д. Во-вторых, ряд исследователей при изучении партийных систем используют модель «стабилизации европейских партийных систем», предложенную Липсетом и Рокканом в 1967 г. (Lipset, Rokkan, 1967). В соответствии с ней на партийные системы европейских стран в значительной мере влияют те социально определенные структуры политической конкуренции, которые сложились еще в 1920-е гг. В Европе партийные системы отражают некое социальное равновесие, характерное для отношений между различными группами населения. Данная модель послужила основанием поиска различных социальных причин, определяющих партийные системы, прежде всего факторов, связанных с социальной дифференциацией, т. е. так называемых «кливиджей», или расколов. В-третьих, некоторые исследователи пытаются объединить данные институциональные и социальные модели в одну теоретическую конструкцию. При этом цели исследования партийных систем определяют выбор независимых переменных — институциональных и социальных. Так, Октавио Нето и Гари Кокс выделяют следующие основные гипотезы и в соответствии с ними строят систему независимых переменных (Neto, Cox, 1997, p. 149-174):
- Существует взаимосвязь между социальной дифференциацией и избирательными системами, которая оказывает влияние на эффективное число электоральных партий.
- Существует взаимосвязь между парламентскими выборами и выборами президента в президентской системе.
- Существует взаимосвязь между эффективным числом парламентских партий и эффективным числом электоральных партий.
- Существует взаимосвязь между эффективным числом парламентских партий и значимостью выборов депутатов по национальному списку.
Для исследования данных гипотез были предложены следующие независимые переменные.
1. Значимость электоральных округов.
Значимость электоральных округов часто определяется через показатель средней величины электоральных округов. Под величиной округа понимается число мандатов, имеющихся в округе. Так, например, если в Финляндии 200 членов парламента избираются в 15 многомандатных округах, число мандатов в которых колеблется от 1 до 27, то средняя величина электорального округа здесь составит 13,3. Так как разница в количестве мандатов между округами достигает иногда нескольких десятков единиц, то для более точного определения значимости электорального округа используют не средние величины, а медианные показатели. В случае с Финляндией данный показатель составит 17, так как 50% депутатов избираются в округах с мандатами 17 и выше, остальные 50% — в округах ниже 17. В обозреваемом нами исследовании авторы пользуются медианными показателями и определяют значимость электорального округа как десятичный логарифм медианной величины округа по выборам в законодательный орган (LML — the logarithm of the median legislator’s district’s magnitude).
где M — медианная величина электорального округа.
2. Значимость выборов депутатов по общенациональному списку.
В ряде стран наряду с обычными избирательными округами имеются общенациональные округа и, соответственно, общенациональные списки кандидатов в депутаты (см. табл. 51). Подобная ситуация накладывает отпечаток на характер партийной системы и взаимоотношения партий на общенациональном уровне. Им приходится использовать двойную тактику: на местном и общенациональном уровнях. Маленькие партии в этом случае не могут конкурировать с большими в общенациональных округах, что само собой приводит к укрупнению партий. К тому же победа в общенациональных округах повышает легитимность партии.
Значимость выборов депутатов по общенациональному избирательному округу фиксируется индексом UPPER (upper-tier variable), который подсчитывается как процент депутатов, избираемых по общенациональному округу.
3. Близость президентских и парламентских выборов.
В президентских и полупрезидентских республиках партии вовлекаются в состязание за голоса избирателей не только на выборах членов парламента, но и на выборах президента. Естественно, что стратегия и тактика избирательной борьбы здесь имеет существенные отличия. Вместе с тем победа или поражение на президентских выборах сказывается и на выборах в парламент (и наоборот), особенно когда по времени президентские и парламентские кампании совпадают. Данный фактор следует учитывать при исследовании партийных систем. Предложенный Нето и Коксом индекс близости президентских и парламентских выборов (PROXIMITY) подсчитывается по следующей формуле:
где Lj — дата парламентских выборов, Pj_1 — дата предыдущих президентских выборов, Pj+1 — дата последующих президентских выборов.
Эта формула выражает соотношение времени, прошедшего между предыдущими президентскими выборами и парламентскими выборами (Lj - Pj_1), и президентского срока правления (P+ - Pj _1). Вычитая 1/2 из этого прошедшего времени и затем считая модульную величину, мы получаем результат, который показывает, как далеко от середины срока президентских выборов отстоят выборы парламентские. Логика этой формулы следующая: наименее близкие к президентским те парламентские выборы, которые располагаются в середине срока президентского правления.
Пример. Подсчитаем значение данного индекса для Финляндии. Если в Финляндии выборы в парламент состоялись в марте 1983 г., президентские выборы состоялись в январе 1982 г., следующие президентские выборы состоятся в январе 1988 г., т. е. президентский срок составляет шесть лет, тогда
Если нулевой показатель свидетельствует о полной изоляции парламентских выборов в непрезидентских системах, единица говорит о полном совпадении сроков, то 0,61 указывает, что парламентские выборы отстоят от середины президентских на две трети этого срока.