Определяя психологическое содержание говорения как вида речевой деятельности, мы отметили, что его продукт — высказывание (текст) — будет проанализирован отдельно. Особое внимание к тексту объясняется тем, что, во-первых, в нем как продукте деятельности воплощается, объективируется все ее психологическое содержание, условия протекания и личность говорящего. Во-вторых, особый интерес к тексту определяется тем, что он представляет собой (как продукт деятельности говорения) очень сложное и неоднородное, более того, многоплановое явление. Высказыванием называют и краткий ответ на вопрос, и развернутый монолог. Совершенно очевидно, что уже эти два высказывания совершенно отличны друг от друга, но в то же время они суть продукты говорения.
Необходимо сразу же условиться, что продуктом говорения в собственном смысле этого слова является звучащий речевой сигнал, в котором, помимо деятельностных, отражаются также и индивидуально-психологические особенности говорящего человека (пол, возраст, образование, воспитание и т. д.). В данном же параграфе, абстрагируясь от звучания, рассмотрим только предметно-содержательный план высказывания и его языковое и речевое оформление.
В мысли говорящего отражаются связи и отношения предметов и явлений окружающей действительности, прежде всего в форме межпонятийных смысловых связей, выражаемых средствами языка.
В каждом высказывании (тексте) как продукте говорения можно выделить как бы три плана — собственно предметный план, план смыслового содержания и план его языкового оформления.
Предметный план высказывания характеризуется полнотой, правильностью и точностью отражения действительности.
Если исходить из того, что окружающая нас непосредственная действительность может быть условно расчленена на определенные ситуации общения, зафиксированные в картах потенциальных актов коммуникации, или на иерархически организованные системы самих отражаемых предметов и явлений в определенных областях знаний, то предметный план высказывания может быть представлен в виде денотатных карт.
Понятие предметности в науке не ново, оно берет начало от номинативной функции языка, выражаясь в понятии денотата Дж. Милля, Г. Фреге, А. Черча. С укрупнением единиц лингвистического анализа от слова к фразе и к тексту расширяется и понятие предметности до номинативно-коммуникативного содержания высказывания. Как отмечает Г. В. Колшанский, «для лингвистики нет причин ограничивать признаки денотата только конкретным предметом... и особенно важно обратить внимание на всесторонний анализ содержания высказывания, а следовательно, и на исследование характера денотата высказывания во всех его аспектах — факт, событие, ситуация и т. д.». Но само понятие денотата оказалось неоднозначным — это может быть объект, явление, действительность и (или) образ индивидуального сознания. Позиция Н. И. Жинкина допускает двойственность толкования денотата. В работах А. И. Новикова и Г. Д. Чистяковой преимущественно отражен второй аспект толкования этого понятия. Денотат рассматривается А. И. Новиковым как форма представления действительности, которая существует в «интеллекте человека».
Соответственно, А. И. Новиковым «была принята форма графового представления предметной структуры текстов в виде дерева, где вершинам соответствуют денотаты, выраженные в тексте, а ребрам — предметные отношения, выраженные в тексте как в явном, так и не в явном виде». Эта же мысль развивалась и в работах Г. Д. Чистяковой, которой был предложен принципиально новый способ проверки понимания текста через соотношение денотативных графов исходного и воспроизводимого текстов в процессе его понимания.
Интерес представляют работы Г. В. Колшанского, где был зафиксирован преимущественно объективный аспект денотата как явления, объекта реальной действительности, где была справедливо подчеркнута необходимость расширения не столько содержания, сколько объема этого понятия, где подчеркивалось, что «...любое событие как объект номинации, как ее прямой денотат, безусловно, расчленено на предмет и отношение, так как отсутствие одного из этих составляющих исключает возможность именования события в предикативной форме».
Проблема денотатного представления содержания текста имеет свою историю. Принцип содержательного анализа текста был сформулирован в 1956 г. Н. И. Жинкиным [8] и применительно к процессу понимания текста получил теоретическую интерпретацию и экспериментальное подтверждение в работах Г. Д. Чистяковой, А. И. Новикова, Т. С. Серовой и др.
Развивая положение Н. И. Жинкина о существовании предметно-схемного кода в сознании человека, Г. Д. Чистякова показала, что содержание текста может быть представлено в виде некоторой схемы отношения тех объектов (денотатов), о которых говорится в тексте, то есть его денотатной карты.
Денотат выступает как свернутое и обобщенное представление о содержании подтемы, замещающей его в мышлении. «Денотат подтемы имплицитно содержит в себе и все другие денотаты, соответствующие данному фрагменту содержания, поскольку они объединены определенными предметными отношениями, сформулированными в интеллекте человека в его прошлом опыте. При необходимости подтема всегда может быть развернута на содержательном уровне, причем введение входящих в него денотатов, каждый из которых будет являться субподтемой данной подтемы и тем самым задавать ей иерархическую структуру». В то же время денотатная схема может рассматриваться как способ организации существующих в нашем опыте знаний в определенных областях. Так, можно полагать, что человек, окончивший 10 классов средней школы, имеет в опыте менее полную денотатную схему, например, в области физиологии, чем студент медицинского института. При этом для студента само понятие «физиологические процессы» войдет в ряд таких более широких понятий, как, например, «психические», «биохимические процессы», и окажется в то же время частным по отношению к понятиям «жизненная система», «человек» и др. Говоря на какую-либо тему, например «Здравоохранение», человек актуализирует свою денотатную схему в определяемой этой темой области (см. схему 1).
Денотатная карта (фрагмент) явления «физиологические процессы»
Наше рассмотрение текста — продукта речевой деятельности — также основывается на трактовке денотатов как объектов предметной действительности, реально существующих вне индивидуального сознания и представленных в то же время в нем в виде понятий, категорий, концептов. Они организованы в индивидуальном сознании в виде некоторой денотативной схемы, существование которой может и не осознаваться человеком.
Исходя из того, что окружающая нас непосредственная действительность может быть условно расчленена на конкретные ситуации общения, зафиксированные в картах потенциальных актов коммуникаций (П. Б. Гурвич), или на иерархически организованные системы самих отражаемых предметов и явлений в определенных областях знаний, предметный план предстоящей речевой деятельности может быть представлен в виде потенциальных, обобщенных денотатных карт, денотатных графов, которые выполняют роль предмета ориентировки. Сама «система денотатов формируется по иерархическому принципу, в результате чего одни из ее элементов находятся на более высоких уровнях иерархии, являясь более общими по отношению к другим, им подчиненным денотатам». Предметный план высказывания (текста) характеризуется полнотой, правильностью и точностью отражения действительности. Так, например, при воспроизведении текста или рассказе по картинке человек может отразить все предметы, явления во всех связях и отношениях, которые заданы, или ограничиться наименованием только некоторых из них, причем не самых главных. Как правило, говорящим указываются не все объективно существующие связи и отношения этих объектов.
Конкретное исследование, предпринятое Т. С. Путиловской для выявления предметного плана в тексте как продукте говорения, показывает, что даже при учебно-коммуникативной задаче описать картинку, направленной на максимальное «вычерпывание» информации из объекта, учащиеся в среднем передают только около 10% связей, представленных на денотатной карте.
Существующие в индивидуальном сознании говорящего, в его денотатной схеме пробелы могут выразиться в бессодержательности, беспредметности высказывания...
В последние годы рядом исследовательских коллективов кафедр иностранного языка неязыковых вузов разработаны многообразные денотатные карты. Денотатные карты, и более того графы, системно представляют (по вертикали и по горизонтали) конкретные сведения изучаемого явления в определенных областях специального научного знания, закономерности или свойства конкретного объекта и тем самым организуют предметный план говорения на иностранном языке. Составители денотатных карт (Т. С. Серова) отмечают, что, с точки зрения предметного содержания, при обработке информации особенно важным следует считать отношения «вид — род», «часть — целое», «элемент — система», «отдельное — класс».
Рассмотрение предметного плана текста позволяет говорить о том, что его денотативная характеристика выражается в полноте и правильности (точности) отражения предметов, явлений действительности и их связей по количеству
1) предметных и других субстанциальных комбинаций и
2) ошибочных номинаций к общему количеству последних (в %).
Обобщенные показатели полноты «вычерпывания» информации для родного (русского) языка без специального обучения этому действию составляют около 20—25%. При этом конкретный показатель правильности (точности) такого «вычерпывания», определяемый как обратный показатель ошибочности действия, достаточно высок, приближаясь на родном языке испытуемых к 85—90%. Однако все-таки около 10—15% ошибочных наименований места, характера действия, связи и отношений объекта, их признаков и т. д. допускаются даже носителями родного языка (условия одноминутного описания картинки).
Показательны в этом плане данные проведенного нами эксперимента (17 испытуемых — студентов, родной язык — русский, средний возраст — 22 года). Эксперимент показал, что в условиях одноминутного описания картинки на родном языке в высказываниях испытуемых в 13% случаев отмечается неточное или неправильное отражение ими действительности. Это может быть неправильное определение места действия, признаков предметов, их связей и отношений. Например, «байдарка» называется «лодкой», «пирс» — «берегом», «маска» определяется как «купальная принадлежность» и т. д. Многие предметы, их детали, связи предметов вообще не отражаются.
Перейдем теперь к рассмотрению основных функций денотатных карт, составляемых преподавателем (или студентами) по отдельным проблемам, областям знаний, отрезкам и ситуациям действительности. Прежде всего отметим, что такие карты дают широкую ориентировку в предмете речевой деятельности, то есть они выполняют ориентировочную функцию. Принимая ее в качестве основы, отметим три конкретные учебные функции денотатных карт...
Первая функция, выявленная Г. Д. Чистяковой на материале исследования понимания текста, была изучена В. И. Ермолович [7], Т. С. Путиловской на особенностях понимания студентами аудио- и видеотекстов и описания картинки — это функция контроля. Она реализуется наложением двух денотатных графов — исходного текста и текста, воспроизводимого студентом. Их совпадение свидетельствует о полноте понимания, несовпадение — сигнал к анализу того, что затрудняет этот процесс. Вторая функция — обеспечение и организация предмета продуктивных видов речевой деятельности, то есть предметного плана устного и письменного высказываний. В выполненных нами с В. И. Ермолович и Т. С. Путиловской исследованиях была предложена модификация составления денотатных карт (графов) по картинке; теме высказывания. В результате были получены развернутые системы связей (по вертикали и горизонтали) между всеми объектами, изображенными на картинке, и основными предполагаемыми данной темой. Вторая функция учебных денотатных карт реализуется составлением исходных графов преимущественно студентами и прогнозированием ими возможных языковых средств и способов формирования и формулирования мысли на изучаемом иностранном языке, необходимых для выражения заданного графом (картой) предметного содержания высказывания.
Третья функция денотатных карт — самоконтроль студента в процессе продукции и рецепции изложенного текста. Самоконтроль реализуется в работе студента над составлением им денотатной карты и при сопоставлении правильности ее «вычерпывания» в ходе порождения иноязычного высказывания. Можно сказать, что выступающая в этой функции денотатная карта является и средством актуализации языковых знаний, их упорядочения, и своеобразным «ключом» проверки.
Необходимо особо отметить, что составление студентом денотатных карт дисциплинирует, организует его языковое мышление, определяет логичность и связность высказывания, обеспечивает самоконтроль за полнотой и точностью поднимания, другими словами, формирует основу саморегуляции речевого поведения студента. Опыт многих вузов показывает, что если денотатные карты составляются самими студентами по профессионально значимым темам, то это занятие может рассматриваться как эффективная форма учебно-исследовательской работы студентов, включающей их в проблемную ситуацию в учебной деятельности и научающей ее решению.
Заключая анализ проблемы организации предметного плана высказывания, подчеркнем, что он находит свое определенное место в структурной организации высказывания как продукте речевой деятельности. Напомним, что продукт деятельности — это то, в чем она выражается, материализуется, объективируется, то есть то, в чем она объективно представлена. Для продуктивных видов речевой деятельности в качестве такого продукта выступает высказывание (текст), в котором воплощено все психологическое содержание деятельности — ее предмет, средства, способ, а также психологические особенности говорящего как субъекта этой деятельности — его ценностные ориентации, мотивация, цели деятельности, условия общения, отношения к партнеру и характер воздействия на него.
Предметный план высказывания, естественно, находит отражение в самих словах и в стоящих за словами категориях или смысловых связях, рассмотрение которых поможет более точно определить второй план текста — план его смыслового содержания.
Понятие языковых, грамматических категорий является широко распространенным (начиная с работ Аристотеля) и признанным в мировой и отечественной лингвистике. При этом, как правило, языковая категория отграничивается от категории мышления. Наряду с понятием «грамматических категорий» лингвистами (О. Есперсен, И. И. Мещанинов, В. В. Виноградов) было выдвинуто понятие «понятийных категорий», которые, по словам И. И. Мещанинова, «могут выступать в лексике, синтаксисе и морфологии, и, лишь выявляясь в формальной стороне синтаксиса и морфологии, они становятся грамматическими понятиями».
Отмечая большую плодотворность мысли о необходимости различения общих семантических категорий, лежащих в основе всей системы языка, и категорий грамматических («грамматически выраженных понятийных категорий»), В. В. Виноградов, однако, обращает внимание на все еще недостаточную разработанность этой проблемы и на логическую «небезупречность» самого термина «понятийные категории».
Вводя субъективный «понятийный» фактор в рассмотрение проблемы классификации слов, В. В. Виноградов определяет четыре типа категорий слов, соотносимых им с понятийными категориями. Так, первый тип, по В. В. Виноградову, основывается на общей «понятийной категории» номинации. Слова, входящие в этот тип слов, «отражают и воплощают в своей структуре предметы, процессы, качества, признаки, числовые связи»... и т. д. Второй тип слов «отражает наиболее общие, абстрактные категории бытийных отношений — причинных, временных, пространственных, целевых и т. п.». Третий тип, по В. В. Виноградову, объединяет слова, в которых «находит свое выражение сфера оценок и точек зрения субъекта на действительность и на приемы ее словесного выражения», и четвертый тип слов «уводит в сферу чисто субъективных — эмоционально-волевых изъявлений».
Таким образом, очевидно, что, используя те или иные слова в говорении, человек как бы обозначает те или другие объекты, их качества, отношения, то есть тот денотатный план, который стоит за словами. Однако выбор слов, характер их использования (место, связь с другими словами) отражают в то же время и тот смысл, который придает им сам говорящий. Другими словами, в характере используемых при говорении слов отражается наряду с предметным и смысловой план высказывания.
Подходя к рассмотрению проблемы смыслового содержания текста с позиции изучения коммуникативной природы письменной речи, З. И. Клычникова выявила 32 «информативные категории» (или «категории смысловой информации», «коммуникативные категории»). Они объединяются автором в четыре группы:
1) категориально-познавательные,
2) ситуативно-познавательные,
3) оценочно-эмоциональные,
4) побудительно-волевые категории.
Категории первой группы выражают «опознавание данного объекта как такового». Сюда относятся, по словам З. И. Клычниковой, категории рода, вида, действия, свойств и т. д. Так, во фразе «Черный стол стоит» выражены три категории — свойство, действие, предметность. Категории второй группы обозначают связи предметов и явлений, включая отношения причины, последовательности, места и др. Например, во фразе «Черный стол стоит в комнате» выражены четыре категории первой и одна (места) — второй групп. Третья и четвертая группа включают эмоционально-оценочные и побудительные категории, выражающие чувства и оценочные отношения говорящего к содержанию своего высказывания. Интерес представляет полученный в этом исследовании вывод, что категории характеризуются разной частотой встречаемости.
Очевидно, что выявленные З. И. Клычниковой на материале фраз четыре группы коммуникативных категорий в целом хорошо соотносятся с четырьмя типами структурно-семантических категорий слов в классификации В. В. Виноградова, что свидетельствует об универсальности этих категорий как в плане семантики слов, так и смыслового содержания высказывания.
«Смысловые», «понятийные» категории были соотнесены нами с характером выражающих их смысловых связей и языковым воплощением последних в частях речи и членах предложения. В качестве примера рассмотрим фразу «Черный кот соседей сидит на окне». В этой фразе присутствуют три предметные смысловые связи («кот», «соседи», «окно»), одна определительная смысловая связь («черный»), смысловые связи действия («сидит») и местоположения («на окне»).
Во фразе «Соседский черный кот греется на солнце» присутствуют уже шесть смысловых связей, но качественно другие: две смысловые связи предметности («кот»), («солнце»), одна — определительная («черный»), одна — принадлежности («соседский»), одна — действия («греется») и одна — соположения («на солнце»). Понятно, что чем свободнее высказывается человек, тем больше смысловых связей он продуцирует, тем точнее отражает действительность.
Экспериментально было доказано, что, говоря на родном языке, человек актуализирует в среднем за минуту звучания 79 смысловых связей (в условиях упомянутого выше эксперимента). При этом чаще всего актуализируются категории предметности (23,7 связи на минуту звучания), действия и состояния (12,6 связи на минуту звучания) и различные проявления определительности (13,8 связи на минуту звучания). Эти данные в общем виде подтверждают полученный З. И. Клычниковой вывод, что категории «родовая идентификация» и «действия предметов» занимают, соответственно, первое и второе места по частотности.
Заключая рассмотрение предметного и смыслового содержания высказывания говорящего, еще раз подчеркнем, что первое определяется совокупностью, последовательностью явлений (фактов, теоретических положений, аргументов), которые заданы темой высказывания и которые соотносятся с денотатной схемой говорящего. Предметное содержание при этом определяет и замысел высказывания. Совокупность замысла, отражающего тему, и предметного содержания, воплощенного в сложной структуре смысловых категорий или связей, определяет смысловое содержание речевого высказывания.
Внутренняя структура смыслового содержания речевого высказывания в общем виде может быть представлена как последовательность ответов на все более конкретные вопросы — от самого общего вопроса («о чем сообщение») к более конкретному («что в сообщении») и самому конкретному («как предмет сообщения раскрыт, высказан в тексте»). При этом ответ на самый общий вопрос («о чем сообщение») в первую очередь обозначает объект высказывания и раскрывает его предметный план.
Наиболее распространенным подходом к анализу смыслового содержания текста является подход, предложенный Н. И. Жинкиным согласно которому смысловое содержание текста может быть представлено как определенная структура предикатов. Н. И. Жинкиным, а затем в специальном экспериментальном исследовании В. Д. Тункель была определена иерархия предикативных связей в тексте. В этой иерархической структуре предикаты, раскрывающие основной ход изложения мысли автора, определены как предикаты первого порядка, их уточняющие — как предикаты второго порядка, еще более детализирующие — как предикаты третьего порядка и т. д.
В концепции Н. И. Жинкина главная мысль, основной смысл высказывания определяется как главный предикат, который чаще всего раскрывается через всю структуру предикативных связей текста. Главный предикат — это основной предмет высказывания, в котором находит себя потребность говорения. В силу этого главная мысль, основной предикат становится внутренним мотивом говорения. Главная мысль может быть сформулирована говорящим в виде обобщающего положения, резюме, вывода, но она может и только подразумеваться, то есть составлять подтекст высказывания...
Существенно, что на уровне целого текста, как показал Н. И. Жинкин,
«предмет высказывания чаще раскрывается не в одном, а в цепи суждений и предложений. Обычное представление о том, что субъект высказывания известен слушающему, а предикатом является то новое, что теперь сообщается, не соответствует наблюдениям при анализе текста... Предмет сообщения или только называется, или просто подразумевается в каждом из суждении, но цель сообщения состоит только в том, чтобы у слушателя (читателя) возникло достаточно полное понятие об этом предмете...
Так как понятие образуется в цепи суждений, то в контексте главным будет предмет высказывания... Но в каждом из суждений главным останется предикат». Таким образом, то, что раскрывается в высказывании, — это то неизвестное и новое для слушателей, что является предметом говорения.
Очевидно, что предикаты первого порядка представляют собой как бы «основной ход» изложения главной мысли, тогда как предикаты более высоких порядков служат целям ее уточнения, раскрытия, детализации и т. д. Проиллюстрируем предикативную организацию смыслового содержания на примере отрывка из книги Дж. К. Джерома «Трое в одной лодке, не считая собаки»:
«Я велел принести сыр /I (1)/ и увез его в кэбе /I (2)/. Это была ветхая колымага /II (1)/, влекомая кривоногим запаленным лунатиком /III (1)/, которого его хозяин в минуту увлечения /IV (1)/, разговаривая со мной /IV (2)/, назвал лошадью /IV (1)/. Я положил сыр наверх /I (3)/, и мы тронулись со скоростью /I (4)/, которая сделала бы честь самому быстрому паровому катку в мире /II (2)/. Все шло весело /I (5)/, как на похоронах /II (3)/, пока мы не повернули за угол /I (6)/».
Дальнейшая разработка концепции Н. И. Жинкина нашла отражение в работах Л. П. Доблаева, претерпев, правда, некоторые изменения. Так, Л. П. Доблаев считает, что «не только предложение, но и текст, или определенные его части, представляют собой не что иное, как выражение суждения — гораздо более сложного и во многом своеобразного по сравнению с суждением-предложением, но суждения. В суждении-тексте мы находим все те основные признаки, которыми характеризуется и по которым определяется суждение-предложение». Приводя аргументы в пользу возможности определения текста как сложного, своеобразного суждения, автор делает вывод, что «текст в целом (вместе с его заглавием) можно рассматривать как выражение суждения, субъект которого сформулирован в заглавии, а предикат — остальной частью текста». Автор приводит примеры детальной разработки предикативных структур текста, в ходе которой определены различные виды субъектно-предикатных отношений и их ранги (порядки). Здесь важно отметить, что сложную смысловую структуру речевого сообщения составляют предметно-смысловое содержание и логическая его организация.
Все рассмотренное выше показывает, что текст как продукт говорения представляет собой достаточно полную и сложную объективацию предмета говорения — мысли и в то же время опосредствованный языком процесс отражения самой действительности. При этом в тексте как продукте говорения объективируются также средства (язык) и способ (речь) формирования и формулирования мысли, то есть план языкового (вербального) оформления высказывания.
Три вышеназванных плана речевого высказывания (планы предметного, смыслового содержания и языкового оформления) схематически могут быть представлены следующим образом (см. схему 3).
Следует отметить, что композиционная структура текста, определяющая динамику мысли говорящего, «ее дыхание», и формально-логическая его организация (то есть индуктивность или дедуктивность изложения мысли) здесь не рассматриваются, хотя они также неразрывно связаны со смысловым содержанием высказывания...
Отвечая на вопрос, что представляет собой речевое высказывание по содержанию, то есть какие планы заключены в нем, мы исходим из рассмотрения его как целого. Но в то же время очевидно, что целое высказывание заключает в себе более частные высказывания, которые могут быть разными по объему, по характеру отражения действительности. Другими словами, можно сказать, что на каждом уровне раскрытия основного предмета говорения есть свои «субпредметы», иерархия которых неизбежно выражается и в продукте говорения — тексте. Но вот здесь-то и возникает вопрос, каковы эти уровни раскрытия основного предмета говорения и чем определяется специфика и относительная самостоятельность каждого из них. В распространенном трехуровневом членении текста выделены два крайних уровня: предложение и целый текст — и некое промежуточное смыслообразование, по-разному определяемое разными авторами, но соотносимое всеми с понятием «семантико-синтаксического единства», или «относительно законченного фрагмента мысли». Очевидно, что эти уровни текста не могут быть приняты в качестве уровней раскрытия предмета высказывания, так как, во-первых, они сами могут быть расчленены на более мелкие подуровни и, во-вторых, принцип их вычленения, особенно второго уровня, неоднороден. Основываясь на общеизвестном положении логики, что умозаключение состоит из системы суждений, а высказывание всякого суждения предполагает понятия, можно сказать, что элементарная смысловая связь — межпонятийная, смысловая связь второго порядка — это связь между суждениями внутри умозаключения, смысловая связь третьего порядка — это связь между умозаключениями; и соответственно можно выделить уровни предмета суждения, предмета умозаключения и предмета цепи умозаключений. Но, являясь более однородным, этот подход дает только самую общую картину изменения характера смысловой связи (мысли и соответственно предмета говорения), также не раскрывая сущности предметной иерархии высказывания.
В основе предлагаемого ниже определения уровней текста лежит учет качественной неоднородности смысловой связи (то есть межпонятийная связь или связь суждений и т. д.) и характера предикативно-объектных (денотативных) отношений. Так, одна или несколько предикативных связей, относящихся к одному объекту реальной действительности, определяют монообъектность смысловой связи (смысловых связей). Если объект, выступающий в суждении в роли субъекта, определяется (раскрывается) одной предикацией, то будем говорить о единичной, свернутой предикации. Если объект (денотат) представлен несколькими субъектами разных суждений и раскрывается несколькими предикативными связями, часть из которых может находиться в отношении соподчинения, но входит в одну группу зависимости, то будем говорить о расширенной предикации. Предикативные связи, относящиеся к разным объектам, но объединенные пространственно-временной общностью, определяют полиобъектность смысловых связей.
Схема смысловой структуры всего текста предполагает, что, во-первых, каждый более крупный уровень смыслового единства включает в себя совокупность элементов менее крупного уровня смыслообразования. Во-вторых, каждое смысловое образование рассматривается как высказывание, уровневая специфика которого отмечается соответствующим определением. И, в-третьих, в качестве элементарной единицы текста (а также и его анализа) рассматривается предикативная связь, реализуемая в самостоятельном (простом) предложении (высказывании)...
Можно сказать, что если до сих пор нами рассматривался ответ на вопрос, что выявляется, объективируется в тексте как продукте говорения, то сейчас будет сделана попытка ответить на вопрос, каким может быть (по объему, по характеру отражения предметов и явлений окружающей действительности) само высказывание и как соотносятся между собой разные высказывания.
В плане проводимого нами анализа целый текст (сообщение) можно рассматривать как все более усложняющуюся структуру смысловых связей, образующих смысловые единства разных порядков. При этом:
а) каждое смысловое единство рассматривается как высказывание, уровневая специфика которого отмечается соответствующим определением;
б) одна или несколько предикативных связей, относящихся к одному объекту (денотату) реальной действительности, определяют монообъектность высказывания. Если объект (денотат), выступающий в суждении в роли его субъекта, определяется одной предикативной связью, то будем говорить о единичной, «свернутой» предикации. Примером такой предикации являются простые, нераспространенные, двучленные высказывания. Если объект (денотат) высказывания представлен несколькими субъектами разных суждений и раскрывается несколькими предикативными связями, которые могут находиться в отношении соподчинения, но входят в одну группу зависимости, то будем говорить о расширенной предикации. В качестве примера расширенной предикации могут быть приведены сложноподчиненные предложения, предложения с различными обособленными оборотами;
в) предикативные связи, относящиеся к разным объектам (денотатам), объединенным общностью ситуации (или микротемы), определяют полиобъектность высказывания.
Монообъектность определяет несколько уровней высказывания и прежде всего уровень субстанциального (то есть сущностного, основного) высказывания. Оно может выражаться как единичной свернутой предикацией (в виде нераспространенной и распространенной основной предикативной связи), так и расширенной через вторичную предикацию общедополнительных связей основной предикацией. Монообъектное расширенное субстанциальное высказывание является сложным по сравнению со свернутой формой предикации и с простым субстанциальным высказыванием. Понятийно оно совпадает со «сложным целым» у А. М. Пешковского.
Сформулированное Г. Я. Солгаником правило связи суждений «через субъект» и «через предикат» может быть применено к монообъектной расширенной предикации. В результате этого последняя рассматривается либо как ситуативное, либо как ассоциативное высказывание. Так, в случае если субстанциальное высказывание служит основанием для развития «через его предикат» других субстанциальных высказываний, то вся цепь таких суждений рассматривается как ассоциативное высказывание. Этот вид высказывания может легко трансформироваться в другие его виды. Например, ассоциативное высказывание:
1) «На столе лежит карандаш. Карандаш удобнее, чем ручка. Ручка заправляется пастой» может быть переведено в форму сложного субстанциального высказывания:
2) «На столе лежит карандаш, который удобнее, чем ручка, которая заправляется пастой». Затем оно может быть депредицировано в форму простого субстанциального высказывания:
3) «На столе лежит карандаш, более удобный, чем заправляемая пастой ручка».
Такие трансформации высказываний оказываются достаточно эффективными для обучения говорению на иностранном языке.
Уровень ситуативного высказывания включает одно или несколько субстанциальных высказываний, объекты которых объединены общностью пространственной или временной ситуации (образа, состояния, расположения предметов и т. д.). Пользуясь термином А. А. Смирнова, можно сказать, что такие высказывания объединены микротемой. Ситуативное высказывание может быть как:
а) монообъектным, расширенным «через субъект», так и б) полиобъектным.
Ниже приведены примеры всех уровней высказывания:
Субстанциальное простое высказывание (монообъектное, свернутое) —
«В окно постучала старушка чуть свет» (С. Я. Маршак).
Субстанциальное сложное высказывание (монообъектное, расширенное через вторичную предикацию дополнительных связей) —
«А это пшеница, которая в темном чулане хранится в доме, который построил Джек» (С. Я. Маршак).
Ассоциативное высказывание (монообъектное, расширенное через предикат основной смысловой связи) —
«Это розы. Розы имеют красивые цветы. Цветы приносят людям радость».
Ситуативное /А/ высказывание (монообъектное, расширенное «через субъект» основной смысловой связи) —
«Из шатра, толпой любимцев окруженный, выходит Петр. Его глаза сияют. Лик его ужасен. Движенья быстры. Он прекрасен, он весь, «как божия гроза» (А. С. Пушкин).
Ситуативное /Б/ высказывание (полиобъектное, монострофное, то есть описывающее только одну ситуацию) — «Санки летят, как пуля. Рассекаемый воздух бьет в лицо, ревет, свистит в ушах, рвет, больно щиплет от злости, хочет сорвать с плеч голову. От напора ветра нет сил дышать. Кажется, сам дьявол обхватил нас лапами и с ревом тащит в ад. Окружающие предметы сливаются в одну длинную, стремительно бегущую полосу» (А. П. Чехов).
Тематическое высказывание, представляющее собой объединение различных ситуативных и субстанциальных высказываний общностью предмета (или темы), в зависимости от его структурной сложности может рассматриваться как микротематическое или макротематическое. Микротематический уровень высказывания рассматривается в качестве самостоятельного, но входящего в структуру макротематического или просто тематического высказывания.
Общее понятие текста как определенной структуры продукта говорения относится к уровню тематического высказывания, хотя уже и ситуативное высказывание может рассматриваться как микротекст. Естественно, что можно говорить о следующем уровне высказывания, например, сюжетном высказывании, в котором несколько тем могут объединяться в многоплановое изложение, и т. д. При этом, как правильно отметил Ю. М. Лотман,
«текст не дает конечной интерпретации — он лишь указывает границы рисуемой им картины мира».
Примером микротемного (полистрофного) высказывания, то есть соотносимого более чем с одной ситуацией, может служить достаточно большое, объединяющее несколько ситуативных высказываний типа А и Б, высказывание.
Примером тематического полипланового, но монотемного высказывания может служить художественный, общественно-политический, научный и другие тексты.
Соотношение рассмотренных выше уровней высказывания, характера отражения действительности (монообъектность, полиобъектность и т. д.) и характера смысловых связей может быть представлено следующей схемой 4.
Схема 4.
Анализ представленных в таблице уровней высказывания позволяет сделать вывод прежде всего о том, что каждый из них определяется специфическим характером отражения действительности — непосредственно-предметным или опосредствованно-логическим. Так, уровни субстанциального (простого и сложного), ассоциативного и ситуативного (А и Б) высказываний характеризуются тем, что они могут быть результатом непосредственного чувственного отражения связей и отношений объекта высказываний, то есть его восприятия.
Уровень тематического высказывания характеризуется опосредствованно-логическим отражением действительности, так как предмет высказывания этого уровня представляет собой логически упорядоченную структуру предметов высказывания более мелких уровней. Предмет субстанциального высказывания может быть соотнесен с определенным денотатом, а предмет ситуативного высказывания — с их совокупностью, очерченной рамками какой-либо ситуации. Предмет же тематического высказывания является логической абстракцией. Он может быть раскрыт только через предметы ситуативных и субстанциальных высказываний.
Предмет тематического высказывания раскрывается в ответ на вопрос, о чем этот текст, тогда как каждое ситуативное высказывание отвечает на вопрос, что в этой ситуации, а субстанциальное высказывание отвечает на вопрос, в каких предметных связях находится предмет высказывания.
Анализ данных таблицы показывает также, что любой текст как продукт говорения представляет собой сложное сплетение названных выше уровней высказывания. При этом нижележащий более частный и более конкретный уровень высказывания включается в более общий, сложный вышележащий уровень текстового высказывания. Соотношение уровней высказывания может быть представлено схемой, в которой каждый предыдущий уровень включается в последующий, являясь его «компонентом» (термин И. А. Фигуровского). Характер «включения» уровней иллюстрирует схема 5.
Так, ситуативное высказывание включает в себя субстанциальные высказывания, которые могут быть сведены к предикативным, основным смысловым связям. В свою очередь, ситуативное высказывание является компонентом тематического высказывания. Вся «цепочка включения» показывает путь раскрытия предмета (основной мысли) тематического высказывания через «субпредметы» каждого из последовательно включающихся уровней высказывания.
Предмет текстового высказывания раскрывается через установление связи между предметами микротемных высказываний,
Схема 5.
Схема уровневой структуры текста которые, в свою очередь, раскрываются в процессе установления связи между предметами ситуативных высказываний. Если представить всю цепочку уровневого включения высказываний как:
Схема 6.
где Т — текстовое, М — микротемное, Сит — ситуативное, Суб — субстанциальное высказывание, П. С. — предикативная связь, — знак соединения, — знак включения, то наглядно видно, как все текстовое построение в основе своей сводится к предикативным смысловым связям, являющимся отражением связей и отношений предметов и явлений окружающей действительности. Естественно, что, следуя правилу включения классов, можно говорить о следующем уровне высказывания, например, сюжетном высказывании, в котором несколько тем могут объединяться в многоплановое сюжетное изложение, и т. д. При этом, как справедливо заметил Ю. М. Лотман, «текст не дает конечной интерпретации, он лишь указывает границы рисуемой им картины мира».
Следует отметить, что предлагаемый подход к анализу структуры текста позволяет не только определить уровневый характер высказывания и возможность включения одних более простых уровней в другие более сложные, но он позволяет наметить также иерархию самих высказываний.
Возвращаясь к рассмотрению самой природы высказывания и учитывая особенности не только предметно-смысловой, но и структурной его организации, проанализируем теперь особенности его языкового и речевого оформления. При рассмотрении этих особенностей прежде всего возникает вопрос, в чем проявляется способ формирования и формулирования мысли (как предмета высказывания) посредством языка или что определяет речь.
Речь как способ формирования и формулирования мысли посредством языка определяет четыре основные характеристики:
1) отбор слов для выражения смысловой связи, которые «подбираются к данному случаю, к данному предмету высказывания»;
2) определение и построение иерархии уровней высказывания в соответствии с иерархией предметов высказывания, что выражается в логически последовательной структуре смыслового содержания речевого сообщения;
3) комплексирование мысли на каждом из уровней высказывания и
4) внутриуровневая и межуровневая связность высказываний в целом текстовом высказывании.
Если первые два показателя речи — отбор слов и установление логики высказывания — достаточно полно были проанализированы Н. И. Жинкиным, то третий — комплексирование мысли, или комплексированность, — определяется здесь впервые и потому нуждается в некотором объяснении. Понятие комплексированности соотносится с понятием усложненного, соединенного высказывания. Лингвистические понятия «простого» и «сложного», «распространенного» и «нераспространенного» предложения рассматриваются исследователями статически. Однако нельзя не заметить, что распространенное предложение — это динамическое единство или комплексированность нескольких предикаций, что отмечали еще А. А. Потебня, С. И. Бернштейн и др. Так, С. И. Бернштейн вообще рассматрива:
«предложение как функциональную систему предикативных отношений, в которых одни предикативные отношения входят в состав других».
Комплексированность может рассматриваться как результат более сложной смысловой обработки отражаемых в сознании говорящего связей и отношений предметов и явлений (или объектов) отражаемой действительности. Соответственно, наиболее яркой иллюстрацией некомплексированного высказывания является высказывание типа «телеграфного стиля». Комплексированность по-разному проявляется на разных уровнях высказывания. Так, на уровне субстанциального простого высказывания она проявляется как в дополнительных смысловых связях и однородности членов, так и во второстепенной предикации, выражаемой обособленными оборотами. На уровне сложного субстанциального высказывания комплексированность проявляется в структуре придаточных (второстепенных) предложений. На уровнях ситуативного и тематического высказываний комплексированность проявляется в факте объединения в более крупные уровни менее крупных высказываний, лежащих ниже комплексируемого. Естественно, что комплексированность высказываний определяет большую полноту и емкость отражения действительности. Поэтому при обучении иноязычному говорению необходимо специально отрабатывать эту особенность способа формирования и формулирования мысли применительно к каждому высказыванию.
Четвертым показателем способа формирования и формулирования мысли является связность. Как известно, проблема «связности» успешно исследовалась во многих работах. Исследователи определили семантический и синтаксический типы связи, нашли такие формы связи, как союзные, лексический параллелизм, порядок следования предложений, повторы (синонимические, субституциональные), намечена классификация типов связей по способу выражения (наличие или «значащее отсутствие») связи и по формально-грамматическим показателям выявлены также три «механизма связи блоков»: 1) зацепление, 2) повтор и 3) следование.
Мы исходим из определения связности как способа организации внутриуровневого единства и межуровневых переходов, обеспечивающих включение высказываний друг в друга. Разделяя мнение С. И. Гиндина, что «в реальном тексте все виды связности функционируют в тесном единстве», тем не менее считаем возможным говорить о преобладании того или иного ее вида на каждом из уровней высказывания и между уровнями. Так, на уровне субстанциального высказывания связность определяется регулируемой правилами языка выявленностью основной (предикативной) и дополнительных связей и включенностью, подчиненностью последних. На уровне ассоциативного высказывания («через предикат») связанность выявляется в повторении в каждом последующем субстанциальном высказывании слова, входящего в предикативную группу предыдущего. На уровне монообъектного ситуативного высказывания, расширенного (через субъект), связанность осуществляется через указательные и лично-местоименные субституты (термин И. П. Севбо), на что обратил внимание Н. И. Жинкин при анализе психологических особенностей письменной речи. Связанность на уровне полиобъектного ситуативного высказывания определяется, в первую очередь, семантической близостью слов и/или реализуется в «соотносительно-присоединительных» словах и союзах, таких, как: также, тоже, к тому же, но, а и т. д. Связность на уровне микротематического и тематического высказываний выражается в буквальном или описательном повторении предмета какого-либо уровня предыдущего микротематического высказывания. Очевидно, на каждом из уровней высказывания преобладает свой «механизм связи» при взаимодействии всех других.
Таким образом, можно сказать, что речь как способ формирования и формулирования мысли выявляется в четырех основных показателях, которые по-разному проявляются на разных уровнях высказывания (текста).
Анализ текста как продукта говорения позволяет выделить наряду с показателями способа и характеристики средств формирования и формулирования мысли, то есть языка. В качестве языковых характеристик речевого сообщения (текста) выступают: объем словаря; правильность сочетания слов и грамматического оформления временных, залоговых, видовых и т. д. отношений; вариативность и неповторяемость слов в сообщении или «насыщенность» текста. Возникает вопрос, как соотносятся языковые и речевые характеристики в самом высказывании.
Как показал результат сопоставительного анализа данных, полученных в специальных условиях эксперимента для «разведения» способа и средств выражения мысли при одноминутном рассказе по картинке на родном языке без помех (группа 1) и при рассказе по той же картинке, но в условиях одновременного слушания (состав испытуемых аналогичный, но другой) (группа 2), речевые и языковые характеристики высказываний изменяются независимо друг от друга в разных условиях говорения. Так, языковые характеристики остаются относительно неизменными в обоих условиях говорения: общее количество слов, или объем высказывания, первой группы равен 62,76, а у второй группы — 59,56. Семантическая насыщенность высказывания в первой группе составляет 72,24%, во второй группе она равна 66,5%. Количество языковых ошибочных действий составляет в среднем 1,4 для первой и 1,07 для второй группы.
Речевые характеристики, или показатели способа формирования и формулирования мысли посредством языка, значительно варьируют в обеих группах в зависимости от условия говорения. Так, если в первой группе количество предикаций на фразу и количество слов на предикацию, характеризующее комплексированность мысли на этом уровне высказывания, равнялось, соответственно, 1,9 и 3,9, то в условиях одновременного слушания оно равнялось 1,5 и 4,5 (различие статистически значимо). Не менее показательной является и такая характеристика речи, как связность. Именно она больше всего нарушается в условиях одновременного слушания (ср. 12,8% нарушений связности в группе 1 и 35,6% нарушений в группе 2).
Анализ экспериментальных данных показывает, что языковые характеристики говорения являются относительно постоянными в разных условиях деятельности говорения, обусловливаясь только лингвистическим опытом и культурным уровнем говорящего. Способ же формирования и формулирования мысли посредством языка (или речь) очень динамичен и изменчив. Он обусловливается не только индивидуально-психологическими и личностными свойствами говорящего, но и ситуацией общения, состоянием говорящего и т. д. Другими словами, средства и способ формирования и формулирования мысли в процессе говорения — взаимообусловленные и взаимосвязанные, но феноменологически самостоятельные сущности. Отсюда становится еще более очевидным утверждение, что текст как продукт говорения объективирует не только сам предмет говорения, но и средства (язык) и способ (речь) его формирования и формулирования в процессе говорения. Следовательно, утверждение, что текст — это продукт говорения, предполагает, во-первых, что это единственное, в чем объективируется речевая деятельность, во-вторых, что это более сложное и не сводимое ни к языку (языковой системе), ни к речи явление. И, в-третьих, что текст это то, в чем все эти языковые явления, «все аспекты языка» и все характеристики личности и ситуация общения воплощаются.
Проведенный предметный анализ текста направлен на подтверждение положения, что текст как продукт говорения определяется единым предметом, одной общей мыслью, реализующей замысел говорящего. И, основываясь не только на «интуитивном представлении о том, что за единым текстом стоит какая-то единая — «тема», «герой», «мысль» и т. п., — которой этот текст посвящен», но и на анализе психологического содержания результирующейся в тексте деятельности говорения, считаем совершенно закономерным, а не только естественным, что именно общий предмет высказывания взят за основу при выявлении структуры текста», на необходимость чего первым обратил внимание Н. И. Жинкин.
Как отмечает Н. И. Жинкин, «в конечном счете, во всяком тексте, если он относительно закончен и последователен, высказана одна основная мысль, один тезис, одно положение. Все остальное подводит к этой мысли, развивает ее, аргументирует, разрабатывает».
Психологический анализ текста или его распредмечивание как продукта деятельности позволяет дифференцированно изучать каждый из этих моментов, если адекватно представлены структура и содержание текста. По содержанию текст описывается нами как многоплановое (многоуровневое) образование, в котором выделяются:
1) мотивационный уровень и уровень коммуникативного намерения, то есть то, ради чего (мотив) и с каким воздействием на партнера общения строится текст;
2) предметно-денотативный уровень, то есть тот круг явлений и предметов действительности, который отражается вербально;
3) смысловой уровень, или уровень смыслового содержания, (предикативных) связей и их логическая организация в процессе осмысления;
4) языковой план, то есть совокупность языковых средств по критерию отбора и сочетаемости лексики и по критерию нормативности и сложности (грамматика);
5) речевой план, то есть своеобразие способов формирования и формулирования мысли, отражающих этносоциокультурный фактор, форму и условия общения и индивидуальные особенности говорящего;
6) фонационный план для звучащего (устного) текста, то есть его интонационно-произносительные особенности.
Очевидно, что предметно-денотативный уровень текста как продукта речевой деятельности не случайно находится за мотивационным уровнем и уровнем коммуникативного намерения и перед всеми другими. Обусловливаясь мотивами, потребностями, целями, коммуникативным намерением говорящего, что вызывает выбор тех или других предметов вербального выражения, этот план текста в значительной мере связан с характером его воплощения в смысловом содержании, и в частности в способе формирования и формулирования мысли...