Воспринимаемый риск

Эмпирические исследования свидетельствуют о нелинейности связи между воспринимаемым риском и поведением. Индивиды, вовлеченные во вредные для здоровья виды активности, достаточно хорошо осведомлены об опасности, которой они подвергаются (Weinstein & Nicolich, 1994). Чтобы уточнить влияние воспринимаемого риска на поведение, необходимо рассмотреть следующие вопросы:

1. Может ли человек правильно оценивать риск?
2. Какие когнитивные стратегии используются для оценки риска?
3. Достаточно ли мотивирован человек, чтобы получать информацию о риске и использовать ее для принятия конкретного решения?
4. Всегда ли человек стремится к уменьшению риска?

Объем и точность знаний «наивных» людей об основных факторах риска являются недостаточными, несмотря на доступность подобного рода информации.

С. Уилкокс и М. Стефаник исследовали представления женщин средней и старшей возрастной групп о наиболее распространенных заболеваниях. Около 70% испытуемых имели достоверную информацию о раке и лишь 50% - о заболеваниях сердечно-сосудистой системы. Оказалось, что более высокому восприятию риска конкретного заболевания способствует наличие такого недуга у кого-либо из родственников (Wilcox & Stefanick, 1999).

Н. Уэнстайн, изучая индивидуальные способы оценки риска, выявил и описал феномен «неоправданного оптимизма» или «иллюзии неуязвимости». Он утверждает, что люди имеют склонность занижать вероятность наступления неприятных событий и преувеличивать свои возможности справляться с их последствиями. Неоправданный оптимизм обнаруживается как в отношении проблем со здоровьем, так и в отношении семейных и другого рода неприятностей. Иллюзии неуязвимости особенно подвержены люди, которые ранее не сталкивались с трагическими и страшными событиями. Тем не менее, из этого правила есть исключения. Например, в отношении рака обнаруживается как неоправданный оптимизм, так и неоправданный пессимизм (т. е., человек преувеличивает вероятность заболевания). Испытуемые склонны также завышать оценки риска автокатастроф (Kreuter & Strecher, 1995). Б. Фишхофф отмечает тенденцию к преувеличению малых вероятностей событий и недооценке больших вероятностей (Fischhoff, 1997).

Н.Уэнстайн пришел к выводу, что неоправданный оптимизм может возникать и поддерживаться вследствие таких когнитивных ошибок, как:

1. Неадекватный выбор объекта для сравнения. «Оптимист» сравнивает свой риск с риском гипотетического «среднего» человека, не обладающего заметными достоинствами. Если предложить ему выбрать для сравнения кого-нибудь из своих ближайших знакомых, например, лучшего друга, одного из родителей, неоправданный оптимизм обычно исчезает, ведь человеку свойственно желать, чтобы близкие люди были так же защищены от неприятностей, как и он сам. Интересно, что в тех случаях, когда требовалось сравнить себя с кем-либо из знакомых, испытуемые выбирали того, кто был более уязвим.
2. Эгоцентрическая направленность внимания. Обычно в процессе оценки риска испытуемый не думает о том, делают ли для сохранения своего здоровья что-нибудь другие люди (т. е. полагает, что лучше заботится о себе, чем окружающие). Поэтому одним из способов борьбы с иллюзией неуязвимости Н.Уэнстайн считает информирование о повсеместно применяемых профилактических мерах.
3. Иногда неоправданный оптимизм или пессимизм возникают в конкретном исследовании как артефакты, связанные с некорректной постановкой вопросов. В обыденной жизни немногие задумываются о риске заболеть. Испытуемым нужно сообщать о характеристиках конкретной ситуации. Например: «Каков для вас риск заболеть гипертонией, если ваш вес останется прежним? (или: «…если вы поправитесь на 5 кг?»). Многие авторы возражают против того, чтобы испытуемым предлагалось оценивать возможный риск в количественном выражении, или даже как «выше среднего» или «ниже среднего». В реальной жизни люди редко используют подобные категории для оценки риска. Ответы испытуемых также зависят от предварительно сообщаемой им информации, которая может искажать восприятие риска (цит. по Perloff, 1997).

Д. Каннеман и А. Тверски (2000) описали несколько стратегий оценки риска, которые человек использует в обыденной жизни (так называемую «наивную эвристику»). В частности, они отметили, что при оценке риска индивид опирается на правила доступности и репрезентативности. Правило доступности означает, что как самый вероятный будет оцениваться легко припоминаемый исход. Использованием этого правила можно объяснить пессимистические оценки риска попасть в дорожно-транспортное происшествие или заболеть раком. Эти причины нетрудоспособности и смерти часто упоминаются в повседневных разговорах и в средствах массовой информации.

Правило репрезентативности отражает склонность людей учитывать при оценке степени риска характерные описания соответствующих ситуаций и людей, которые в них задействованы. Если индивид имеет в своем распоряжении подобные специфические данные, он будет игнорировать даже доступные ему статистические показатели. Когда испытуемым предлагают оценить риск заражения ВИЧ-инфекцией для мужчины старше 60 лет, они определяют его как минимальный. Однако если добавить сведения о том, что мужчина является гомосексуалистом, риск начинает оцениваться как высокий. Склонность людей опираться в суждениях о здоровье на правило репрезентативности подтверждается и результатами исследований С. Бишопа (см.: Marks et al., 2000). В его эксперименте была выявлена тенденция к использованию при решении задач в области здоровья не столько информации медицинского характера, сколько представлений о личностных характеристиках типичного больного.

Можно указать и на другие не менее значимые факторы, способствующие искаженным оценкам степени риска. Согласно одной из гипотез, неоправданный оптимизм необходим для поддержания положительной самооценки и хорошего настроения, а также для устранения тревоги. Он является источником положительных эмоций. Оптимизм в отношении себя позитивно влияет на поведение и самочувствие онкологических пациентов (Heidrich et al., 1994), больных после пересадки сердца (Leedham et al., 1995). Даже если человек верно оценивает риск, это еще не значит, что он в состоянии его уменьшить. Поэтому, чем более серьезной является угроза, тем более выражен неоправданный оптимизм. Тенденция усреднения индивидуального риска, позволяющая тем самым «присоединиться» к массе людей, также имеет совершенно явный защитный характер. Если человек чего-то боится, ему хочется думать, что многие люди тоже боятся (Perloff, 1987). Таковы эмоциональные и мотивационные факторы, способствующие поддержанию феномена неоправданного оптимизма.

Достаточно сложно ответить на вопрос о том, как воспринимаемый риск влияет на поведение. Первые исследования, посвященные этой проблеме, были выполнены в лабораторных условиях и опирались на теорию статистических решений (Lopes, 1997). В ней рискованное действие определяется как действие, последствия которого неясны для индивида (т. е. могут привести и к успеху, и к неудаче). Поэтому наиболее распространенной моделью экспериментальной ситуации является модель лотереи. В конкретном исследовании успех и неудача связываются либо с денежным выигрышем (проигрышем), либо с решением какой-либо задачи. Широко известна модель выбора риска Д. Мак-Клиланда и Дж. Аткинсона, которая была использована при создании теорий безопасного поведения. Модель справедлива для тех случаев, когда результат деятельности может лишь изменить самооценку индивида, т. е. вызвать у него чувство гордости или стыда, и, в основном, зависит от его способностей (Козелецкий, 1979).

Привлекательность выигрыша, а значит, и тенденция выбирать тот или иной вид поведения, равна произведению ожидаемой пользы на вероятность события. Позже в модель была включена переменная «личностная диспозиция», которая отражает стремление индивида к достижению успеха или к избеганию неудачи. Испытуемые с выраженной тенденцией избегать неудачи в основном выбирают задачи низкой и высокой сложности, в то время как испытуемые с выраженной тенденцией к достижению успеха обычно выбирают задачи средней сложности (Lopes, 1997).

Последующие эксперименты с целью проверки модели показали, что она наилучшим образом описывает какую-либо долговременную стратегию поведения, а не последствия единичных решений индивида. Модель неоднократно критиковали за использование не субъективно воспринимаемой, а объективной вероятности. Ю. Козелецкий (1979) указывает на необоснованность предположения о том, что ценность результата зависит от вероятности его достижения. Субъективная ценность результата познается в сравнении с актуальным состоянием человека (Lopes, 1997). Модель достаточно сложно применять для исследований безопасного поведения, поскольку нельзя соотнести ценность сохранения здоровья с денежным выигрышем. Вопрос о реальном риске возникновения тех или иных проблем со здоровьем является неразработанным и в медицине. Вероятность наступления некоторых исходов после единичных действий ничтожно мала, других – не поддается точной оценке.

Возможно, опасное поведение вообще не связано с ошибочным восприятием риска. З.Фрейд (1990) считал, что оно может служить средством разрешения неосознаваемых конфликтов. Удовольствие, которое человек получает от потенциально опасных действий, вообще игнорируется в психологии здоровья.

Кроме того, в большинстве исследований воспринимаемый риск измеряется одновременно с поведением. Однако у человека, который оценивает свой риск как высокий, должно быть время для того, чтобы изменить свой образ жизни. Видимо, существует двусторонняя связь между воспринимаемым риском и поведением: изменения в поведении тоже могут приводить к изменениям в восприятии риска, поэтому в группе испытуемых с выраженным безопасным поведением может быть много таких людей, которые оценивают свой риск как небольшой (Weinstein & Nicolich, 1994).

Cуществует несколько методов определения риска и соответственно несколько его разновидностей, в частности абсолютный и относительный риски. Абсолютный риск – это вероятность возникновения конкретного заболевания для любого человека. Относительный риск высчитывается на основе сравнения шансов заболеть для индивидов, подвергающихся воздействию какого-либо конкретного фактора риска, и для индивидов, которые не подвержены данному риску. Например, риск заболеть раком легких для курящих в несколько раз выше по сравнению с некурящими людьми. Исходя из этого, необходимо сообщать людям из группы наибольшего риска информацию об относительном риске (Edelmann, 1995).

Н. Уэнстайн и М. Николич отмечают, что применительно к проблеме сохранения здоровья, следует говорить не о стремлении к пользе, а о стремлении к благополучию и к психологическому комфорту.

На основе проведенного анализа можно сделать следующие выводы относительно возможности использования переменной «воспринимаемый риск» в моделях безопасного поведения:

• как правило, человек не в состоянии адекватно оценить индивидуальный риск в отношении конкретного заболевания. Данный факт можно объяснить своеобразными когнитивными стратегиями, которые используются для оценки риска («наивная эвристика»), отсутствием мотивации к осознанию актуального риска и недостаточным объемом знаний о здоровье;
• утверждение о том, что высокий воспринимаемый риск побуждает человека к модификации опасного поведения, не вполне подтверждается эмпирическими данными. Это связано с несовершенством моделей выбора риска, с привлекательностью опасного поведения для некоторых индивидов, а также с тем, что в большинстве исследований воспринимаемый риск измеряется одновременно с поведением.