Причины и условия религиозных преступлений следует рассматривать как на общесоциальном уровне, в масштабе всего общества, так и на индивидуальном, личностно-микросредовом, т. е. на уровне личности. И если на общесоциальном уровне причины и условия не зависят от типа и вида религиозных преступлений, их направленности, то на индивидуальном, личностно-микросредовом — содержание причин и условий однозначно определяется их видом, направленностью. В частности, с одной стороны, направленных против религии, Бога, религиозных организаций и священнослужителей, а с другой — совершаемых самими религиозными организациями и священнослужителями.
Рассмотрим общесоциальные причины и условия религиозной преступности по аналогии с общесоциальными причинами и условиями преступности в целом. Поэтому их также следует делить на внутренние и внешние. При этом внутренние общесоциальные причины религиозной преступности — это противоречия в сферах социального религиозного бытия и духовного общественного сознания. Внутренние социальные условия религиозной преступности следует рассматривать как объективные, так и субъективные проблемы, трудности, недостатки развития религии в нашем обществе.
Рассмотрим первую группу общесоциальных причин религиозной преступности — противоречия в сфере социального религиозного бытия.
1. Экономические противоречия общества: а) между различными экономическими укладами — государственным, частнокапиталистическим, патриархальным, акционерным, кооперативным и т. п., что обостряет межконфессиональные конфликты; б) между разными формами собственности — государственной, частнокапиталистической, акционерной, кооперативной, личной и т. п., что усугубляет хозяйственные трудности того или иного религиозного объединения; в) между производством и распределением, между обменом и потреблением и т. п., что порождает экономические проблемы различных видов религиозных объединений — от официальных конфессий до тоталитарных сект. И эти экономические проблемы решаются ими по-разному — от развития собственного, в частности, монастырского производства до производства и сбыта наркотиков, вымогательства и других преступлений, чем занимаются нелегальные секты; г) между экономическими укладами различных видов религиозных объединений: православной, католической, протестантской, мусульманской, буддистской, иудаистской, с одной стороны, тоталитарными сектами — с другой; д) с одной стороны, для восстановления, строительства церквей, часовен и других материальных носителей конфессий нужны четкие экономические расчеты, обязательное получение прибыли, иначе подобная экономическая деятельность приведет к разорению церкви, а, с другой, постулаты церквей: «Не укради» (один из христианских принципов), «А кто скупился и обогащался и считал ложью прекраснейшее, тому мы облегчим к тягчайшему» (одна из заповедей ислама), т. е. расчет делает Господь Бог, а церковь здесь ни при чем; е) с одной стороны, необходимость ведения церковного, особенно монастырского хозяйства, а с другой — расчет на пожертвования прихожан, на которые не только не проживешь, но и тем более не восстановишь церковные строения и другие многочисленные экономические противоречия социального бытия религиозных объединений.
2. Политические противоречия общества между политикой государства и религиозных конфессий, что определяет: а) с одной стороны, наличие религиозных государств, которые, как правило, реакционны и апартеистичны: в царской России в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., в Уголовном уложении 1903 г. и др.; мусульманские Ирак и Иран, ваххабистская Саудовская Аравия; иудаистский Израиль и др., что порождает и подпитывает в религиозном сознании монотеизм, исключает или скрыто либо открыто ограничивает в правах верующих иных конфессий; б) с другой — полное отделение церкви от государства вызывает преследование различных видов церкви, а тем более любых сект, что порождает и подпитывает в религиозном сознании воинствующий атеизм; в) в-третьих, так называемое демократическое государство создает основу для развития множества видов церкви или абсолютную религиозную свободу, в том числе массового распространения, так называемых «официальных» конфессий, а также колоссального разнообразия сектантских направлений, вплоть до самых античеловечных, сатанинских, проповедующих массовое самоубийство, ритуальные убийства, человеческие жертвоприношения и пр., а в религиозном сознании воспитывает политеизм; г) в-четвертых — частичная политическая связь одного вида церкви, например православия, с политикой государства (освящение отдельных политических актов одной церковью при наличии множества видов религиозных объединений) при отсутствии законодательного закрепления этого явления также подпитывает монотеизм и может стать основой для межрелигиозных войн, ибо демонстрирует неравенство религий в многорелигиозном государстве.
Второе политическое противоречие заключается в том, что в последнее время усиливается политизация религии, а с другой стороны — сакрализация, освящение политики государства,20 заигрывание с церковью с целью разрешения сиюминутных проблем, возвращения авторитета политика. Лидеры той или иной церкви выражают свое отношение к акциям органов власти с точки зрения поддержки или, наоборот, отвержения политики того или иного государства, тем самым подталкивая верующих своей церкви к политическому решению. С другой стороны, лидер государства либо тот или иной популярный политик поддерживает акцию соответствующей церкви и тем самым может у одной части населения вызвать религиозную уничижительность, а у другой — открытые или скрытые акции против представителей другой церкви, тем самым возможна подобным образом подпитка религиозной ненависти, вражды, неприязни. В любом случае и то, и другое — нарушение положений об отделении церкви от государства, а государства от церкви.
Рассмотрим вторую группу социальных причин религиозной преступности — противоречия в сфере духовного общественного религиозного сознания.
1) Самая большая группа противоречий, особенно актуальных в нашем обществе — это борьба, иногда очень острая, вплоть до митингов, демонстраций и даже военных конфликтов между обычаями, традициями, обрядами, ритуалами, стереотипами поведения, нормами атеизма, монотеизма, политеизма. 2) Национализм и шовинизм, например, искусственно подогревавшийся великорусский шовинизм в войне с Чечней сначала для достижения успеха в предвыборной компании, а в последующем — поддержки своего политического рейтинга. 3) Религиозная вражда, ненависть в общественном сознании, а равно исключительность, превосходство или неполноценность граждан по признаку их отношения к религии. 4) В экономическом сознании — с одной стороны, корысть, паразитизм, максимальное стремление к прибыли, наживе любым путем («все средства хороши»), в том числе и путем насилия и т. п., наблюдаемое в тоталитарных сектах, а с другой — бесхозяйственность, непредприимчивость, халатность, русское «авось», необязательность, что довольно распространено в официальных конфессиях, прикрываемых религиозной догмой. 5) В политическом — космополитизм, аполитичность, политическое равнодушие и неверие ни во что — ни в Бога, ни в дьявола, особенно среди молодежи, а с другой стороны — оголтелый национализм, шовинизм, религиозный фанатизм, порождающий межнациональные, гражданские, межрелигиозные войны. 6) В моральном, духовном сознании — а) «отсутствие веры в идеалы, в коммунизм, в Бога. Всеобщий цинизм»21, а с другой стороны, формальное соблюдение ритуалов официальной религии — православие (15-30% формально «верующие»), истинная вера в Бога официальной, но не государственной религии (10-15%), сочувствующие, иногда соблюдающие ритуалы, посещающие церковь (50-60%), религиозный фанатизм в официальной религии (2-3%); в легальных сектах — исключительный религиозный фанатизм (70-80%), в легальных сектах также приобщающиеся (10-15%), и еще в легальных сектах сознательно верующие (3-5%); в нелегальных сектах — исключительный религиозный фанатизм (80-90%), в нелегальных сектах также приобщающиеся (10-20%); б) «потеря совести, чести, долга, чувства вины, греха, милосердия»22. 7) В правовом — нигилизм, т. е. вообще право — ничто, его отвержение в той или иной религиозной конфессии; негативизм, что означает отрицательное отношение именно к правовым нормам, регулирующим религиозную сферу, к каким-либо конкретным; правовое религиозное легкомыслие, т. е. просто незнание норм права, регулирующих религиозную сферу, их места в общественном сознании или небрежное к ним отношение, или самонадеянная уверенность о их знании, ни на чем не основанная. 8) В бытовом сознании «питейные» обычаи и традиции — у христианских народов и наркотические — у мусульманских. 9) С одной стороны, домостроевские обычаи, поддерживавшиеся в России православной религией, являвшиеся идеологическим, духовным фундаментом сохранения русской семьи, а с другой — превалирование идей женской эмансипации над благоразумием. 10) Противоречие между мусульманскими обычаями и традициями, также являвшимися в нашей стране духовной основой сохранения татарской и других мусульманских семей, и внедренной в наше сознание западной религиозной культурой, прежде всего протестантизмом. 11) Преступная субкультура, порождающая не только рецидивную и профессиональную преступность, общеуголовную организованную, но и преступность сатанистов, оккультных, языческих сект, имеющих свою религиозную субкультуру с древней историей ее развития и пр.
Внутренние общесоциальные условия религиозной преступности, как отмечалось, это объективные и субъективные проблемы, трудности, недостатки развития религии в нашем обществе в целом. Рассмотрим их подробнее.
1. Объективные проблемы развития религии в нашем обществе вытекают из особенностей нашей страны: а) географическое расположение России в Европе и Азии и поэтому впитание и развитие, причем объективное, религиозной европейской и азиатской культуры; б) многонациональный и полирелигиозный состав населения; в) огромные масштабы территории страны и вытекающие отсюда проблемы управления духовной сферой общества; г) продолжающиеся гражданские, межнациональные и межрелигиозные войны то в открытом, то в скрытом виде; д) неурожаи, землетрясения и наводнения и т. п. стихийные бедствия. Всегда религиозные лидеры использовали свои познания в прогнозировании природных коллизий, например затмения, наводнения в Древнем Египте со стороны Верховного жреца и др. для усиления своего влияния на народ, политических лидеров.
2. Субъективные условия религиозной преступности заключаются в различных пороках, недостатках деятельности: а) уголовной юстиции; б) управления экономикой; в) культурно-воспитательных органов, системы воспитания в целом; г) средств массовой информации; д) системы правовых противоречий; е) управления сферой религии и др.: 1) Недействующие или плохо функционирующие экономические программы государства и, соответственно, проколы в управлении экономикой сказываются прежде всего в обнищании народа, в формировании его неверия ни в одну политическую, экономическую идею и уход в религию, ибо изначально религиозное сознание в обществе формировалось на основе страха людей перед неизвестностью, силами природы. 2) В настоящее время практически отсутствует управление религиозным или атеистическим воспитанием и образованием со стороны государства через а) систему государственной политики в сфере школьного и профессионального образования, б) средства массовой информации. 3) Можно назвать ряд упущений в охране, регулировании, стимулировании развития религиозной свободы граждан государства через систему религиозного права, юридических норм. Достаточно напомнить недостатки в сфере уголовно-правового, административно-правового регулирования, фактическое отсутствие религиозного права или его незнание учеными-юристами. 4) Следует назвать систему недостатков в деятельности органов уголовной юстиции в борьбе с религиозной преступностью, учитывая то, что церковь в соответствии с Конституцией России отделена от государства, в частности, отсутствуют специализированные органы уголовной юстиции для привлечения к уголовной ответственности и осуждения социально-опасных сектантов, преступников из числа священнослужителей официальных конфессий. В результате чрезвычайно высокий уровень латентности религиозной преступности.
Внешние общесоциальные причины религиозной преступности в стране — это различные формы непосредственного, прямого воздействия иных стран на нашу страну. Ими являются: 1) Подрывная международная деятельность разведывательных и иных специальных служб других государств, результатом которой являются религиозный терроризм, например, в Дагестане, Чечне и иные политические и религиозные преступления. 2) Совершение на территории страны различных общеуголовных преступлений иностранными гражданами, т. е. преступность иностранцев, выражающаяся в нарушении религиозного равноправия граждан, в возбуждении религиозной вражды, в геноциде, в организации религиозных объединений, посягающих на личность и права граждан, вовлечение в эти преступления российских граждан. 3) Организованная, профессиональная, транснациональная, религиозная преступность зарубежных стран распространяет свое влияние на нашу страну: ввоз и вывоз оружия для религиозных сект, распространение наркотиков сатанинскими и языческими религиозными сектами, как одно из самых распространенных преступлений, по данным нашего исследования, и др., организация хищений художественных и исторических ценностей, антиквариата с целью вывоза за границу, осуществляемое религиозными сектами, валютные преступления. В настоящее время — участие религиозных сект в организации рабства, проституции, торговли радиоактивными веществами, внутренними органами человека; организации филиалов религиозных объединений, посягающих на личность и права граждан, например — Аум Синрикё и др. 24
Несколько иная трактовка внешних причин и условий в богословской литературе. Среди них называют: 1) Разрушение извне Русской Православной Церкви как одного из факторов обеспечения стабильности в России. 2) Подрыв духовных основ российского общества в целях ослабления российского государства. 3) Создание в лице религиозного сектантства, преимущественно деструктивного, оккультного характера, мощного потенциального политического рычага давления на власть. 4) Создание взаимосвязанной сети ряда тайных религиозных объединений для сбора разведывательной информации. 5) Подготовка резерва религиозно-фанатично преданных исполнителей на случай необходимости организации на территории России массовых беспорядков, актов терроризма и др. 6) Различные формы контроля сознания и деятельности государственных и муниципальных должностных лиц через «учителей» сект посредством подкупа, шантажа, лжи, установления контроля над сознанием (зомбиро-вание). 7) Внедрение протестантизма в североамериканской вариации, отличающейся от православия лучшей организацией, использованием современных средств оргтехники, простотой обрядов, «доступностью» Бога. До конца XX в. планировалось открыть в России свыше 200 тыс. евангелических приходов вместо 12 тыс. православных. Американский миссионер-проповедник Майкл Маргулис, который в начале 90-х годов приехал в СССР с миссией «внести духовность», повествует:
«Наши проповедники тратили миллионы долларов на аренду стадионов, рекламу, на издание рекламно-религиозной литературы о себе, вместо того, чтобы на эти деньги строить больницы и спасать умирающих детей... Они кричали, что проповедуют только Христа, а проповедовали свои Церкви, свои общины, свои наработки. Они хотели действовать самостоятельно, но очень часто работали с бывшими партийными функционерами и жуликами, которые обманывают их до сих пор. Часто под мифические проекты собирались миллионы долларов. За доллары мы хотели купить все! Мы создавали библейские школы, куда приходили за деньгами, выдаваемыми на учебу! Мы духовно развращали россиян, демонстрируя, что мы готовы их покупать. Покупали квартиры, дома, устраивали детей российских функционеров в христианские колледжи Америки, давали взятки. Мы сознательно шли на грехи, не осознавая, что скоро грядет расплата».
8) Проникновение сатанизма через внедрение идей «Черной библии» Антона Ла Вея и завоевание им душ россиян через, на первый взгляд, жизнеспособные, хотя и безнравственные и по существу антидуховные заповеди, которые предлагают жизнь на земле, а не на том свете. Приведем их, чтобы не быть голословными:
«1. Сатана представляет поощрение, в противоположность воздержанию! 2. Сатана представляет живое существование, вместо духовных мечтаний! 3. Сатана представляет нескончаемую мудрость, вместо лицемерного самообмана! 4. Сатана представляет доброту к тем, кто того заслуживает; вместо любви растраченной на заискивания! 5. Сатана представляет мщение, вместо подставления другой щеки! 6. Сатана представляет ответственность перед ответственными, вместо заботы о психических вампирах!
7. Сатана представляет человека просто как некое животное, иногда лучше, а часто хуже четвероногих, которое благодаря “божественному духовному и интеллектуальному развитию” стало самым свирепым из всех! 8. Сатана представляет все так называемые грехи как поступки, ведущие к физическому, ментальному или эмоциональному удовлетворению. 9. Сатана — лучший друг церкви, поскольку обеспечивает ее работой все время ее существования».
Теперь приступим к анализу результатов нашего исследования внутренних и внешних причин и условий религиозного преступного поведения.
Но прежде несколько предварительных замечаний по результатам того же исследования. Из исследованных 327 членов религиозных объединений 109, т. е. 33,3%, заявили о том, что они совершали преступления ради веры, причем наказаны были по закону всего 1,8%, а наказаны Богом, по их мнению, 0,9%. Таким образом, получается, что религиозная преступность является латентной на 98,2%. И это подтверждается данными судебной статистики — малочисленность состояния зарегистрированной религиозной преступности. Кроме того, члены сатанинских сект, а именно они были исследованы, по меньшей мере, на одну треть — преступники. Помимо этого, такая высокая латентность свидетельствует о том, что преступники, совершающие преступления ради веры, к тому же являющиеся сектантами, чрезвычайно опасны для общества и их трудно привлечь к уголовной ответственности, поэтому исследования религиозных преступлений весьма актуальны. Об этом свидетельствует и их мнение об отношении к наказанию за преступление, приведенное в таблице.
Тот факт, что сектанты-преступники указали на то, что они надеются избежать наказания за совершенное преступление, причем более половины преступников, подчеркивают, во-первых, их повышенную общественную опасность, во-вторых, что они недалеки от истины, ибо в течение довольно длительного времени им удавалось избежать наказания и, в-третьих, что необходима специализированная система правосудия, начиная от оперативной работы и кончая специальными религиозными судами, причем их сотрудники требуют специализированной подготовки или переподготовки с обязательным изучением религиоведения, криминотеологии, судебного религиоведения, оперативно-розыскной деятельности в религиозных объединениях и других специализированных предметов.
Кроме того, почти в половине случаев (41,3%) они относятся безразлично к возможному наказанию, что свидетельствует и о том, что уже было сказано в предшествующих строках, а также о том, что этот показатель хорошо вяжется с данными о содержании криминогенной мотивации, когда 45,9% религиозных преступников были равнодушны к жертве преступления, которое совершили. Поразительное совпадение даже в цифрах, а не только в принципе может свидетельствовать в целом об образе жизни этих лиц, их ценностной ориентации.
Приступим к анализу личностно-микросредовых, внутренних причин и условий, религиозного преступного поведения.
Внутренней причиной является криминогенная мотивация, содержание которой составляет прежде всего шкала ценностей преступников-сектантов, представленная в этой таблице.
Но оценить и проинтерпретировать эти результаты лучше после приведения еще одной таблицы, посвященной эмоциональному отношению к жертве преступления. Поражает очень большой разрыв между первой ценностью и эмоцией и последующими. При этом, и это понятно, учитывая контингент, над всеми ценностями, ради которых совершались ими преступления, возвышается «зло, тьма, дьявол» вместе, естественно, с «верой» в это, и стремление к обладанию этой ценностью сочетается с равнодушием к жертве преступления, и это видно, если вернуться к большинству уже приведенных нами примеров. Стремление к постижению зла, тьмы, дьявола при совершении подавляющего большинства преступлений в принципе включает в себя равнодушие к жертве, которая для сектанта является обезличенной, даже если это близкий человек, сотоварищ по вере. Это видно при совершении сектантами истязаний, убийства своих же товарищей во исполнение ритуала соединения с дьяволом (примеры В, Г, Д, Л и др.). Учитывая преобладание этой мотивации — такого сочетания ценности и чувства безразличия, убеждает нас в том, что как такового мотива религиозной ненависти или вражды при совершении насильственных преступлений и надругательства над могилой, в этих случаях нет. Поэтому должен быть введен такой квалифицирующий признак как совершение в качестве ритуала религиозного объединения преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 105, 111, 112, 117, 244 УК РФ.
Каждого третьего сектанта при совершении преступления привлекали или деньги, или власть. Причем власть они понимают широко — это не столько стремление к государственной власти (стать депутатом, мэром, губернатором и т. п.), хотя и это тоже встречается, особенно среди касты «учителей» и «жрецов», имеющих ученые степени и звания, но сюда включается и обладание душой жертвы, возвышение над ней посредством совершения преступления. Кроме того, стремление к власти сочеталось с ощущением превосходства над окружающими людьми. В примере И сектант заявляет: «Власть любого из членов общины позволяет нам все, что мы сочтем необходимым...» Именно это и привлекает треть сектантов, и они готовы совершить любое преступление, лишь бы только не потерять ощущение власти. При этом никакого значения не имеет, какое преступление нужно совершить — корыстное, насильственное, политическое, сексуальное и т. п. В этом отношении полное равнодушие.
Корыстная мотивация более характерна для представителей высших каст — «учителей» и «жрецов». Это хорошо видно из их «исповедей» (примеры М, Н, О и др.).
Пример П: «Каждая из организаций, подобная моей, не просуществовала бы и месяца, если бы не сверхдоходы от человеческой глупости». Кроме обычной “черно-магической мишуры”, мои люди снабжают меня средствами за счет грабежей, вымогательства, торговли и перевозки наркотиков, а также содержания наркопритонов. Сатанизм лишь средство контроля».
И это понятно, так как «вершин» сатанизма они уже достигли, обладают экстрасенсорными методами воздействия на людей — каждый из них в большей или меньшей мере, во всяком случае, хотя бы одним из этих методов они владеют в совершенстве, иначе не достигли бы лидирующего положения в своей секте. Поэтому, имея в своих руках и под контролем такую сильную организацию, они способны организовывать и руководить совершением тягчайших преступлений, и это еще полбеды — корыстные преступления. По степени опасности их не сравнишь, например, с ритуальными убийствами. Хотя «наркотические» преступления, учитывая их распространенность и то, что религиозные объединения чаще всего совершают именно их, весьма опасны для общества. Ну, и их совершение соответствует основному, ведущему мотиву — «зло, тьма, дьявол», ибо приобщение к наркотикам все большего количества людей соответствует, по их убеждениям, пожеланиям сатаны.
На пятом месте по степени распространенности находится «ощущение превосходства над окружающими меня людьми», которое проявляется в каждом пятом преступлении и является также специфическим для сектантов мотивом. Ощущение превосходства над окружающими людьми, как уже указывалось, связано со стремлением к власти. Но, кроме того, эта ценность — проявление и действительного превосходства вследствие обладания рядом необычных способностей, материального благополучия у представителей высших каст. Далее, эта ценность может быть и мнимой, когда превосходства-то и нет, но, например, «раб», «солдат» стремится к этому, наблюдая «учителей». Эта ценность связана с эмоциями «презрение, неприязнь» и чаще именно в этом сочетании фигурирует.
Соблюдение традиций исповедуемой религии сочетается обычно с верой, со «злом, тьмой, дьяволом» и соответствует задававшемуся вопросу о том, совершали ли они когда-либо преступление ради веры. И было бы трудно объяснимым, если бы эта ценность не фигурировала. Остальные ценности распространены незначительно.
Из эмоций на третьем месте находятся в равной степени озлобленность и гнев. Более того, они обычно взаимодополняют друг друга и встречаются только вместе. Это и понятно, так как и та, и другая эмоции недлительного действия, кратковременно протекающие, но зато обладающие большой силой влияния над человеком, как правило, сужая сферу сознания и обычно образуют состояние внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта). Подобное не приветствуется в сектах, считается проявлением слабости и характерно для представителей низших каст. Проявляется чаще всего при совершении насильственных преступлений.
Ненависть, находящаяся на пятом месте, проявляющаяся более чем в каждом десятом случае, является сильным, длительно действующим чувством, но не затеняющим сферу сознания, а скорее обостряющим ее. Ненависть поэтому сочетается с верой в дьявола, ибо проявляется при совершении преступления против христианства. И в этом случае является квалифицирующим признаком преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 105, 111, 112, 117, 244 УК РФ и совершаемых по мотиву религиозной ненависти. То, что ненависть в 3,7% случаев сочеталась со страхом, не является типичным для религиозных преступлений, вместе с тем, подчеркивает, что и сатанисты тоже люди и им свойственны и человеческие слабости. Но ненависть проявляется по отношению к христианской религии и ее носителям, а страх — относительно лидеров секты, «контролеров». Тогда это сочетание объяснимо.
Приступим к анализу внутренних условий религиозных преступлений.
Поражает очень высокий уровень образования религиозных преступников по сравнению со всеми преступниками, хотя можно наблюдать в целом рост образовательного уровня преступников, правда, речь здесь идет об осужденных, а религиозные преступники осуждаются крайне редко.29 Во-вторых, 64,2% религиозных преступника имели профессиональное образование разных видов, причем 62,3% или оконченное среднее профессиональное, или неоконченное, или оконченное высшее. Это доказывает, что практически любая профессиональная подготовка содействует как вступлению в различного рода секты, т. е. характеризует людей «ищущих», так и совершению ими преступлений. Кроме того, свидетельствует о довольно высоком их интеллектуальном уровне. Отсюда, в-третьих, это повышает их опасность для общества, о чем свидетельствует и поразительно высокий уровень латентности религиозной преступности. Это подтверждают и иные данные. Кроме того, 18,3% религиозных преступников — студенты высших учебных заведений, т. е. почти каждый пятый. Иначе говоря, значительное количество — это лица молодежного возраста, т. е., с одной стороны, еще недостаточно социально зрелые, конформные, а с другой — имеющие довольно высокий интеллектуальный потенциал и профессиональные познания.
Эта таблица — о направленности профессионального образования.
Таким образом, преобладающим является техническое образование. Прежде всего в наше время это не очень престижное образование, если только это не компьютерное. Вместе с тем все они или очень хорошо знают компьютер, или имеют о нем неплохие познания, во всяком случае, на тест 16-факторный опросник Р. Кэттелла они отвечали только на компьютере, и это было их условие проведения исследования. Кроме того, техническое образование свидетельствует о хорошем знании математики, а значит, и о высоком уровне абстрактного мышления религиозных преступников. С умным «врагом» всегда бороться тяжелее, прежде всего правоохранительным органам.
Почти каждый десятый имеет спортивное образование. Вообще это характерно для организованной преступности, по меньшей мере, для ее «боевиков». Это же примечательно и для «солдат» религиозных объединений, которых подбирают «учителя» для своих целей — совершения вымогательства, грабежей, «наркотических» и других преступлений.
Экономическое и юридическое образование — дань времени, мода. Вместе с тем свои юристы и экономисты нужны религиозному объединению, осуществляющему преступную и экономическую, на грани преступления, деятельность в значительных масштабах. И, надо сказать, что действуют они более умело и профессионально, нежели чем сотрудники органов уголовной юстиции, наверно, еще и потому, что кроме обычного юридического и экономического образования, они имели и специальную, сатанинскую подготовку, включающую обучение восточным единоборствам, методам оккультной медицины, без медицинского образования (см. пример К).
Не случайно почти 10% религиозных преступников имеют ученые степени и звания. Это чрезвычайно высокий показатель, не характерный даже для самых «интеллектуальных преступников» — экономических, компьютерных и пр. И этот показатель подтверждает то, что было написано нами ранее. При этом 85,7% из обладателей ученой степени или звания, имеют их по гуманитарным наукам, 14,3% — по техническим. Возможно, мы этого не исключаем, что данные об уровне образования могли быть некоторыми респондентами завышены, хотя при наличии возможности эти сведения проверялись.
Другим социально-демографическим показателем, характеризующим личность религиозного преступника, является его семейное положение. Этот показатель мы относим к внутренним условиям, так как важным, особенно для данного контингента, является не столько факт внешнего наличия или отсутствия семьи, сколько внутреннее восприятие этого.
Сама постановка вопроса и ответ: «Я считаю, что у меня нет семьи» более, чем в каждом третьем случае, весьма специфична для религиозных преступников. По другим объективным данным было известно, что у ряда респондентов обязательно кто-то был из близких родственников, но они считали, что семьи у них нет. А на дополнительный вопрос в нестандартизированном интервью об этом, они неизменно, независимо друг от друга отвечали: «Если у меня и есть семья, то это мой “учитель” и моя секта». Данный показатель лучше всяких иных показывает, на сколько сектант привязан, зависим от секты и прежде всего от своего «учителя», даже если он сам уже находится в этом ранге. Он свидетельствует также о высоком уровне конформизма этих лиц и объясняет, почему практически все они безоговорочно выполняли распоряжение «учителя», независимо от того, какое преступление надо было совершить, даже в отношении своего близкого родственника. Это очень характерно для сектантов. Кроме того, жену (мужа), сожительницу имели всего лишь треть сектантов. Остальные указывали на мать (отца), братьев (сестер) и трудно сказать, что они под этим имели в виду — ведь в качестве отца своего многие из них признают не родного отца, а своего «учителя», а в роли братьев и сестер выступают другие сектанты.
На вопрос о том, имеют ли они какие-либо хронические заболевания всего 0,9% назвали алкоголизм, а 3,7% — наркоманию. Более никаких других болезней они не называли, что, кстати, свидетельствует о высоком уровне их, во всяком случае, соматического здоровья, чего нельзя сказать о их психике и нервной системе, но они этого назвать не могли, поскольку не смогли бы просто диагностировать. То, что всего 3,7% назвали наркоманию, с одной стороны можно признать заниженным показателем, учитывая то, что все они когда-либо, но проходили приобщение к секте через употребление наркотиков. Кроме того, их «учителя» заинтересованы (об этом свидетельствуют примеры) в их наркотической, а значит, и в личной от них зависимости. Но как наличие психического, так и примыкающего к ним заболевания наркомании, они или не могут диагностировать, или просто не признают, как подавляющее большинство психически больных и наркоманов.
Приступим к анализу данных, полученных при помощи 16-факторного вопросника Р. Б. Кеттэлла. При среднеарифметическом подсчете было выявлено пять первичных и ни одного вторичного фактора (данные по остальным факторам — усредненные, которые в большинстве интерпретаторов не берутся в расчет).
Некоторые предварительные замечания. Прежде всего получены по всем показателям тенденции, т. е. нет ярко выраженных качеств. Это может быть объяснено следующим. Во-первых, тем, что среди обследованных религиозных преступников попадаются люди с противоположными личностными свойствами, но все же преобладают лица с каким-либо одним полюсом фактора. Причем конкретные лица, по отдельности, не в группе могут иметь и ярко выраженные качества. Конечно, должны прежде всего отличаться данные «учителей» и «рабов».
Во-вторых, это люди в большей степени невыразительные, неприметные, как бы «серые мышки» за счет прежде всего некоторого преобладания «рабов» и «солдат» (55,1%). Среди них наверняка нет ярко выраженных лидеров преступного мира — «воров в законе» или просто сильных авторитетов, хотя «учителя» и некоторые «жрецы» «дадут фору» и этим, самым сильным авторитетам, учитывая и то, что они обычно не попадают в поле зрения органов уголовной юстиции, «воры в законе», прежде всего «старые», должны «пройти через крытую», т. е. тюрьму.
В-третьих, следует учитывать и то, что большинство из них имеют высокий интеллектуальный потенциал, профессиональное техническое образование, заполняли тест на компьютере и таким образом могли повлиять на результаты, во всяком случае на получение очень большого количества усредненных факторов, не берущихся в обработку.
Приступим непосредственно к анализу полученных, значимых данных. Используем разные интерпретаторы этих свойств, прежде всего полученных самим Р. Кеттэллом. Эти данные заключаются в следующем: С-4,15; G-3,75; M-6,55; N-4,43; О-6,87. Подобное может означать.
Фактор С-4,15 стен доказывает, что прежде всего это лица эмоционально неустойчивые, нестабильные. Имеют низкий порог в отношении фрустрации, т. е. это слабая терпимость к переживанию растерянности, беспокойства, вызванных препятствиями-фрустраторами, иногда стрессорами. При расстройстве может потерять равновесие. Переменчив в отношениях и неустойчив в интересах. Уклоняется от ответственности, имеет тенденции уступать, но иногда для того, чтобы ударить неожиданно, исподтишка. Избегает необходимости, требований реальности. В наличии невротические симптомы (фобии, нарушения сна, психосоматические расстройства и др.), характерные для всех форм невротических и некоторых психопатических расстройств. Это анализ всего лишь одного фактора С, его низких показателей, причем не выраженных, а тенденций. Эмоциональная неустойчивость содействует проявлению прежде всего агрессивной криминогенной мотивации личности, причем это насилие может проявиться не обязательно в форме физического (убийство, истязание и др.), хотя и этот вид насилия существует в 24,7%, т. е. в каждом четвертом преступлении; кроме того и особенно, в имущественном насилии с религиозным оттенком (надругательство над телами умерших, вандализм и др.) — в 51,4% (половина); в корыстнонасильственных (вымогательство, разбой и др.) — в 16,5%, т. е. в 92,6% случаев, а также и в других совершенных ими преступлениях. Более того, это свидетельствует и о том, что эти лица испытывали часто воздействие на себе фрустрационных ситуаций разного содержания, скорее всего религиозного, создаваемых «учителями». При этом чаще всего эти ситуации не разрешались сразу, да и не могли разрешиться, так как «рабы», «солдаты», «ученики» оставались в секте и не могли оттуда уйти по собственному желанию, а ведь это тоже длительная фрустрационная ситуация. «Учителя» «привязывали» их к секте наркотиками, совершенными ими преступлениями, а потому они отягощались, вызывая, в свою очередь, усиление невротических и психопатических проявлений. Всякого рода аномалии — типичная черта сектантов. А эти психические, даже пограничные состояния способствовали совершению ими преступлений, причем таких неспецифических как надругательство над телами умерших, жестокое обращение с животными, истязание и прочих, доставлявших им удовольствие (примеры А, Б, В, Г, Д, М, Н).
Фактор G-3,75 стен свидетельствует о слабом суперэго, слабой совести. А слабое суперэго по З. Фрейду31 всегда нуждается в защите, в значительной степени повышает агрессивность человека как специфическую форму активности, что способствует совершению насильственных преступлений, которые, как уже указывалось, в структуре латентной религиозной преступности занимают всегда большую часть, не менее трех четвертей. Кроме того, данное свойство означает негативную нормативную ориентацию, избегание данным человеком правил, обязательности, отрицательное отношение к социальной группе вообще. Этот человек может быть свободен от влияния группы, но не свободен от влияния конкретных людей, т. е. это не исключает личную привязанность к «ученику», «жрецу», а чаще всего к «учителю», беспрекословное выполнение любых их приказов. Характерна тенденция к непостоянству цели. Это усиливает ранее выявленное нами качество эмоциональной нестабильности, а, значит, опять же предрасположенность к невротическим и психическим заболеваниям.
Фактор М-6,55 свидетельствует, что это человек с развитым творческим воображением, поглощен своими идеями, интересуется искусством, увлечен внутренними иллюзиями. Легко приводится в восторг, неуравновешен. Склонен к неприятному для окружающих поведению (не каждодневному), неконвенциональный, не беспокоится о повседневных вещах. Самомотивированный. Обращает внимание на «основное» и забывает о конкретных людях и реальностях. Изнутри направленные интересы иногда ведут к нереалистическим ситуациям, сопровождающимся экспрессивными взрывами. Индивидуальность может привести его к отвержению в групповой деятельности. Импульсивность в экстремальных ситуациях, отсутствие склонности к условным соглашениям, договорам. Иногда возникают эмоциональные вспышки вследствие попадания в нереалистические ситуации. Данный фактор хорошо соотносится с факторами С и G и показывает, что эмоциональная неустойчивость проявляется не всегда, это не постоянное качество личности, а только в сложных ситуациях, а, значит, в криминогенных — точно. Отвержение его группой в совместной деятельности означает, с одной стороны, что «учитель» управляет не всей группой, сектой, а отдельными ее членами, для которых его приказы, поучения являются главными, определяющими их поведение. С другой стороны, «солдаты», «рабы», «ученики» в своей деятельности и помыслах подчиняются только одному «учителю», а ни в коем случае всей секте. В ее совместных ритуалах они только участвуют, но по приказу «учителя». Иначе говоря, сочетание этих трех факторов показывает, что секта именно духовно не сплочена, несмотря на веру в сатану каждого из них по отдельности, совместной веры, как в традиционных религиях нет, нет и ценностей, значимых для группы в целом, т. е. можно констатировать отсутствие сплоченности или ее очень низкую степень.
Фактор N-4,43 очень близок к усредненному. Вместе с тем и это означает некоторую степень прямоты, естественности, внешней бесхитростности и наивности, искусственной сентиментальности, что привлекает к нему людей, заставляет ему доверять и облегчает совершение мошенничества и некоторых других преступлений. Кроме того, повышает степень доверия к нему со стороны адептов. Но он может быть иногда грубоватым, резким, бестактным. Иногда эмоционально недисциплинирован. Простые вкусы, отсутствие проницательности, неопытность в анализе мотивировок, довольство имеющимся более характерно для «рабов», «солдат», некоторых «учеников». Этот фактор также неплохо сочетается с предшествующими — с эмоциональной неустойчивостью, слабым суперэго, подчеркивает эмоциональную недисциплинированность в сложных, криминогенных ситуациях, возможность реализоваться ее и в насилии. Некоторым образом этот фактор исключительно в сочетании с тремя предшествующими может свидетельствовать и усиливать склонность данных лиц к проявлению невротических и психотических симптомов.
Фактор О-6,87 свидетельствует о тревожности, склонности к чувству вины, беспокойству, озабоченности, подавленности, которые скрывает. Находится во власти настроения. Данное обстоятельство свидетельствует о тесной связи данного качества с эмоциональной неустойчивостью, слабым суперэго и мечтательностью. Кроме того, данный человек находится в депрессии, ипохондрик. У него преобладают мрачные предчувствия, настроения. Значит, он пессимистичен. Это свойство усиливает склонность данного субъекта к психическому заболеванию, более того уже доказывает в сочетании с предшествующими то, что оно у него есть. Единственно, что данная методика не позволяет выявить, какое это заболевание. Как психическое расстройство само по себе, так и тревожность могут содействовать совершению им преступлений, связанных и с надругательством над могилой, наркотиками, ритуальным убийством и истязанием, а также с любыми прочими, имеющими сатанинско-религиозную окраску. Тревожность может свидетельствовать и о тяжелом грузе преступлений, и грехов перед людьми, которые данные люди искупать не хотят. Кроме того, с одной стороны, тревожность может содействовать всяческим тенденциям уйти из секты, но в то же время ритуалы убийства тех, кто пытался это сделать, неизбежность расправы над ними их удерживают и усиливают состояние тревожности. С другой стороны, это содействует поиску самых разнообразных средств снятия депрессивного состояния, источников и путей добычи алкоголя, наркотиков, иных сильнодействующих средств. Временное облегчение же, испытанное лицом, еще более подстегивает к поиску все новых средств, содействует увеличению дозировки, частоты употребления. Толкает к зависимости от людей, могущих содействовать приобретению этих средств, а возможности такие имеют прежде всего « учителя». Круг замыкается. Депрессия и тревожность усиливаются, психические расстройства отягощаются.
В этом смысле интерес представляют выявленные Ж. Пинателем в русле его теории опасного состояния, как он их назвал, криминальные качества: «Эгоцентризм, лабильность, агрессивность, аффективность, безразличие составляют центральный стержень преступной личности, а следовательно, ее криминальных способностей или темибильности». Эти «криминальные качества» не что иное, как психические свойства преступников, не являющиеся внутренней причиной религиозного преступного поведения, т. е. они не входят в криминогенную мотивацию, но могут быть внутренними условиями, содействующими преступлению. Именно такую функцию они и выполняют.
Приступим к анализу внешней причины религиозного преступного поведения, в качестве каковой выступает криминогенная ситуация, а за основу ее структуры взята концепция, обоснованная в ряде работ.
Как видно из таблицы, самая распространенная криминогенная ситуация — это управленческая, с вышестоящим руководством секты — тем или иным «учителем». Проще говоря, приказ или указание или ненавязчивая просьба, что они мягко назвали «убеждением». И, конечно, это ситуация религиозная с участием верующих, с одной стороны, «учителя», «жреца», реже «ученика», а с другой — «солдата», «раба», реже «ученика» и «жреца», но в вертикали подчинения обязательно. Степень распространенности этой криминогенной ситуации показывает характер действия криминальных сект, когда их исключительно создают и ими руководят «учителя». Поэтому или недостатки конструирования ст. 239 УК РФ, или отсутствие специализированных органов уголовной юстиции, или некомпетентность действующих, или их коррумпированность (секты за счет большого оборота «наркотических» и иных преступлений недостатка в средствах не испытывают) делают уголовное законодательство относительно религиозных преступлений крайне неэффективным, а саму преступность латентной. При этом «солдаты» или «рабы» редко совершают преступления по собственной инициативе — только, если ситуация провоцируется потерпевшим, и она религиозная с участием неверующих. Так называемая коммерческая ситуация тоже, конечно, управлялась «учителями» и приносила большие доходы секте, ее «учителям» и незначительные — «рабам» и «солдатам».
Анализ этой таблицы показывает, что криминогенных ситуаций с участием одного субъекта практически нет. Зато самая распространенная — более трех четвертей, ситуация с участием более трех субъектов. Это криминогенные ситуации религиозные, с участием и верующих, и неверующих. Завершаются они также в большинстве случаев участием большого количества соисполнителей очередного ритуала, кровавой или сексуальной и кровавой одновременно оргии, о чем свидетельствуют многочисленные примеры.
Анализ этой таблицы показывает несомненную связь концентрирующих объектов ситуации с криминогенной мотивацией субъектов пре-ступлений-сектантов и не требует дополнительных объяснений. Лишь только следует подчеркнуть, что именно эти объекты на практике чаще всего называют причинами религиозных преступлений, некоторые поводами, что более точно — на самом деле это лишь те ценности, вокруг которых концентрировались криминогенные ситуации между ее участниками, что, кстати, их и объединяло, и разъединяло.
Анализ данной таблицы некоторым образом совпадает с видами криминогенных ситуаций. Вместе с тем содержание криминогенной ситуации определяется в теории как характер и тенденции развития отношений между субъектами. Не трудно догадаться, что основное содержание криминогенных ситуаций, предшествующих совершению преступлений ради веры — это исполнение обряда, религиозные. Не случайно религиозные отношения понимаются прежде всего как обрядовые, т. е. следование исполнению обряда той или иной веры. Если этот обряд посягает на права и интересы граждан, то он уже противоправный, а если эти права и интересы защищаются уголовным законом, то преступный. Серия, большинство обрядов сатанистов, называемых «красная магия» (пример Д), «кормление тьмы» (пример Г), кровавые жертвоприношения (примеры Б, В и др.), ритуальное убийство отступников от веры (пример Л), инициация новых членов через принесение в жертву животных или людей, надругательство над могилой, склонение к потреблению наркотиков и др. сами по себе являются преступлениями.
Одной из основных ценностей в криминогенной мотивации сектанта являются деньги, которые или являются основной целью деятельности секты, а остальное лишь прикрытие ее деятельности, или они являются необходимым способом обеспечения исполнения обрядов в ортодоксальных сектах, или средством привлечения новых адептов, или в других случаях, но они всегда необходимый элемент их существования, поэтому второй тип отношений, складывающийся в криминогенных ситуациях, предшествующих преступлениям сектантов — коммерческий, а в наших условиях подавляющее большинство даже чисто коммерческих организаций рано или поздно становятся криминальными.
Учитывая, что религиозные криминогенные отношения в сектах всегда управляются «учителем», то, значит, они просто не могут не быть управленческими и даже странно, что этого типа отношения оказались на третьем месте. Проблемные отношения складываются прежде всего перед новичками, поступающими в секту и приобщающимися к ее преступной деятельности. И когда они узнают об этом, то бывает уже поздно вернуться обратно. Напряженные отношения складываются в любой конфликтной ситуации, а, учитывая то, что равнодушие сопровождает большинство преступлений сектантов, поэтому конфликтные криминогенные ситуации оказались на последнем месте.
Сектанты-преступники, хотя здесь они объясняют поведение и методы воздействия, которые применялись к ним другими субъектами ситуации, в качестве каковых, например, в управленческих, выступали «учителя» или «жрецы», или реже «ученики», очень специфически понимают «убеждение». Как видно из этой таблицы — для них убеждать, значит, применять наркотики и другие сильнодействующие вещества — это и есть убеждение; кроме того, убеждать, значит, угрожать, шантажировать, давать взятку! Ничего не скажешь — методы убеждения «убедительные»! Если это шутка, то оригинальная, если это правда, то циничная. Кстати, это относится и к следующей таблице. Но тогда можно представить и степень опасности иных субъектов ситуации, в качестве каковых сектанты редко называли потерпевших, ибо не считали их обычно достойными противниками, и методы, которые применяли они к сектантам. То, что зомбирование занимает седьмое место и, как правило, только с гипнозом может означать или то, что зомбирование они отождествляют с гипнозом, или для того, чтобы зомбировать, нужно прежде загипнотизировать, или что потерпевшие в очень малой степени владели и тем, и другим методом, а скорее всего этот метод применяли исключительно «учителя» в управленческой религиозной ситуации относительно «солдат» или «рабов».
Относительно же тех методов, которые применяли сектанты-преступники они выглядят значительно скромнее, о чем свидетельствует следующая таблица.
Относительно себя сектанты были еще более циничными, но менее разнообразными или чересчур скромными — они ни разу не назвали метод зомбирования, хотя многие «учителя» им владеют, но, вероятно, потому, что сами «учителя» редко исполняют преступления, а только руководят, зато убеждение у них в большинстве случаев — в каждом третьем, сочеталось с угрозами, а более чем в каждом четвертом — с насилием над личностью (физическое насилие в сочетании с убеждением вообще не применялось потерпевшими и другими субъектами ситуации, а лишь только с угрозами, что более логично — сначала угроза, а если не действует, то насилие), что более характерно для «солдат». Кроме того, частота применения различных методов с их стороны значительно интенсивнее.
Обычно криминогенные ситуации до их разрешения в преступлении развиваются довольно долго. На первый взгляд, исключение — криминогенные ситуации, предшествующие совершению преступлений сектантами. Они, по их данным, довольно коротки — самая распространенная (одна треть из всех) развивается до суток. И именно столько времени есть у органов уголовной юстиции для ее пресечения. Довольно мало. Второй период еще короче — до часа (четверть всех ситуаций). Третий — от суток до трех дней. Это объясняется тем, что большинство ситуаций религиозных и управленческих, руководимых «учителями», а они не любят долго ждать исполнения их повелений. «Рабы» и «солдаты» — в полной от них зависимости. Знание этих деталей еще раз убеждает нас в том, что необходимы специальные религиозные органы уголовной юстиции. Только они смогут обеспечить экстренное или немедленное34, профессиональное отреагирование на ситуацию для ее пресечения. Но, кроме того, по нашему глубокому убеждению, криминогенная ситуация возникает с момента создания секты, а для каждого из его адептов — с инициации.
Рассмотрим внешние условия религиозных преступлений, которые 1) способствуют совершению преступлений и 2) содействуют наступлению криминальных последствий.
То, что первое место в шкале распространенности занимает «никто» хорошо коррелирует с показателями криминогенной мотивации религиозного преступника, где преобладает равнодушие к жертве преступления и то, что им управляет вера в зло, тьму, дьявола. В его представлении ему помогает только дьявол и этого ему достаточно. Он, несомненно, довершит это дело до конца.
То, что на втором месте — представители религиозного объединения, подтверждает вышевысказанную мысль. Но, вместе с тем, и определяет, что присутствие представителей религиозного объединения не только вдохновляет его на злое дело, но и духовно поддерживает извне.
Это еще означает, что подавляющее большинство преступлений членов сатанинских и прикосновенных к ним сект совершается под контролем «учителя». Кто и что вершит этот контроль, не важно. Главное, что каждый член религиозного объединения должен всегда над собой ощущать этот «дамоклов меч». Не даром страх фигурирует, хотя и не на первом месте, в эмоциях преступника. Просто он не всегда это осознает и остро ощущает. Но он, судя по этим данным, присутствует всегда!
Остальные данные свидетельствуют лишь о мере коррупционности должностных и иных служебных лиц. Надо подчеркнуть, что служащие МВД, работники таможни, члены политического объединения — на первом месте, хотя и не так распространены (по 1,8%) — это немного, но все же есть. Другие — служащие ФСБ, работники других правоохранительных структур, служащие муниципальных органов власти, члены иного общественного объединения — распространены еще меньше (по 0,9%), но, то, что есть и те, и другие подтверждает идею об определенной степени коррумпированности нынешних властей.
То, что на первом месте находится «не знаю», подтверждает то, что высказано выше. Но еще свидетельствует о том, что члены религиозного объединения не очень-то склонны к откровенности.
Равнодушие окружающих в наше время не удивляет. Это звучит цинично, но это так: «Если никто не платит, то и никто и никого не интересует». Неосторожность жертвы (6,4%) свидетельствует о виктимогенной ситуации, которая не очень распространена. На несовершенство законодательства, случайность и др. может указать чуть ли не любой преступник.
Анализ таблицы убеждает в том, что сектанты тщательно готовят и искусно исполняют задуманные преступления: подбирают или используют соответствующее время, обстановку, условия среды, которые позволяют беспрепятственно и без особых последствий для виновного реализовать сложившуюся криминогенную ситуацию: это прежде всего, как правило, сочетание ряда благоприятных условий (см. примечание к таблице), далее — это и отсутствие потенциальных свидетелей, а кто еще может содействовать раскрытию преступления, поэтому невозможность для жертвы преступления оглашения этого факта (лишение его жизни, шантаж и пр.), а также, что хорошо сочетается с предшествующим обстоятельством и фактически является аналогичным ему — неспособность жертвы к сопротивлению (ее добровольное согласие, например, на истязание в ритуале, примененные методы гипноза и зомбирования, элементарное связывание, применение наркотиков и др., о чем свидетельствуют и ранее приведенные многочисленные примеры). Используется все — и отсутствие освещения (большинство религиозных ритуалов выполняется в темноте, на кладбище и т. п. — это входит в сами условия обряда), и погодные условия. Несмотря на незначительный период развития криминогенной ситуации, «учителя» и исполнители довольно быстро подготавливают и исполняют преступление.
Таким образом, сделаем выводы: внутренней причиной религиозного преступного поведения является криминогенная мотивация, в которой ведущую роль играет вера во тьму, зло, дьявола и равнодушие к потерпевшему; внутренними условиями — профессиональное образование, отсутствие внутренней связи с семьей, слабое «Я» или эмоциональная нестабильность, слабое суперэго, самомотивация, внешняя естественность в поведении, тревожность; внешней причиной — управленческая религиозная криминогенная ситуация; внешними условиями —равнодушие окружающих, отсутствие потенциальных свидетелей, невозможность для жертвы оглашения этого факта и оказания сопротивления.
