Этимология слова творчество восходит к индоевропейскому корню *dhebb-, который лежит в основе праславянского слова *doba, означавшего “благоприятное, подходящее время”, откуда знакомые нам слова “добро”, “удобный”, “надобность”, “подобный”, “(не)подобающий”, “доблесть”, “снадобье”, “сдоба”. В армянском языке корень *dhebh опознан в слове darbin – “кузнец”, в немецком – в существительном faber – “ремесленник”. Производные от этих слов в армянском и латыни означают “творец”, а в славянских и балтийских языках – “результат творчества”: “прилаженный, (хорошо) подготовленный, пригодный, хороший”.
Сегодня для обозначения творческих способностей человека повсеместно используется термин “креативность”. Чаще всего среди критериев креативности выделяют такие качества индивида как:
- беглость – количество идей, возникающих в единицу времени;
- оригинальность – способность производить необычные идеи, отличающиеся от общепринятых;
- гибкость – данный параметр позволяет отличать индивидов, которые проявляют гибкость в процессе решения проблемы, от тех, кто проявляет ригидность в их решении и позволяет отличать индивидов, которые оригинально решают проблемы, от тех, кто демонстрирует ложную оригинальность;
- восприимчивость – чувствительность к необычным деталям, противоречиям и неопределенности, готовность быстро переключаться с одной идеи на другую;
- метафоричность – готовность работать в совершенно необычном контексте, склонность к символическому, ассоциативному мышлению, умение увидеть в простом сложное, а в сложном – простое;
- удовлетворённость – итог проявления креативности. При негативном результате теряется смысл и дальнейшее развитие чувства.
Д.В. Реут уточняет:
“Креативный акт есть создание нового. Новое в данной работе мы предлагаем понимать субъективно, отвлекший на время от трюизма «ничто не ново под луной». Новое есть впервые мыслимое или делаемое данным субъектом, ранее неизвестное ему (фиксируемое таковым с разрешающей способностью индивидуального восприятия и на основании накопленного содержимого индивидуальной памяти со всеми её текущими несовершенствами). Иными словами, креативный акт квалифицируется как таковой по критериям новизны самого субъекта. Тогда максимально креативен ребенок: он всё делает впервые”.
Теперь зададимся главным для нашей книги вопросом: почему кто-то стремится научиться чему-то новому?
На этот вопрос в физиологии даётся вполне определённый ответ: “любой поведенческий акт побуждается и организуется прежде всего той или иной потребностью организма и её мотивацией”. И потребность, и мотивация служат своего рода ориентиром, целью (Z), для того, чтобы сформировался полноценный способ действий.
Но, как указывал ещё И.М. Сеченов, одной только мотивации для этого недостаточно:
“Голод способен поднять животное на ноги, способен придать поискам более или менее страстный характер, но в нём нет никаких элементов, чтобы направлять движение в ту или иную сторону и видоизменять его сообразно требованиям местности и случайностям встреч”.
Для этого нужна информация I, инструкции, которые при помощи имеющихся ресурсов тела и/или памяти (R) позволили бы построить такую последовательность действий (Q), которая дала бы наибольшую вероятность (P) удовлетворения данной потребности (Z).
Рассмотрим результаты наблюдений Е.М. Богомоловой и Ю.А. Курочкина за становлением вертикальной позы новорожденного лосёнка. Первые попытки лосёнка встать на ноги неудачны и неуверенны. Они требуют значительного времени. Но стоит лосёнку хотя бы раз достичь цели, т.е. занять вертикальную позу, как повторные его вставания осуществляются всё увереннее и увереннее. А отрезки времени на вставание укорачиваются.
(?) Обратите внимание, из рисунка 1 видно, что даже на 31 минуте, после того как лосёнок научился занимать вертикальное положение, далее он не застрахован от неудачных попыток. По чему же? К ответу на этот вопрос мы вернёмся позднее, а пока поразмышляйте сами. И читайте дальше.
В результате складывается способность лосёнка целенаправленно (мотивированно, скажем, его мотив – желание добраться до матери) подниматься на ноги. Аналогично складываются и другие целенаправленные акты, в том числе и те, которые совершает человек при освоении новых навыков, допустим, в решении новых задач.
Например, в экспериментах В.А. Елисеева изучалось решение задачи Кордемского на перемещение по определённому правилу фишек двух разных цветов. В общем виде задача была сформулирована так. Имеется n фишек чёрного цвета (х) и n фишек белого цвета (o), причём n > 2. Первоначально фишки располагаются в следующем порядке:
Требуется переставить фишки за n ходов таким образом, что бы получить новую последовательность чередования цветов:
Ходом считается одновременное перемещение пары смежных фишек и любой части ряда в любую другую его часть. Подробное описание хода экспериментов можно найти в статье. Здесь же отметим, в чём состоит сходство действий лосёнка и испытуемого в процессе решения задачи Кордемского:
- обоим приходится, потерпев неудачу (упав или не достигнув решения за n ходов), начинать всё заново;
- даже если какие то действия окончились неудачей, они неосознанно запоминаются. Работает память. Эти первые действия случайны. Однако далее неосознаваемое становится осознанным – стоит только соотнести совершённый поступок с его объективными результатами.
Потому, если восстановить историю попыток испытуемого, решавшего предложенную ему задачу с фишками, то динамика его успешности будет похожа на процесс освоения вертикальной позы у лосёнка (рис. 1).
Обе задачи являются нешаблонными, поскольку и у испытуемого, и у лосёнка изначально нет шаблонов (нет готовой информации I, инструкций, паттернов) для их решения. В случае задачи Кордемского испытуемые имели возможность давать словесные описания своим ошибкам, комментировать ход поисков решения, но всё равно, как метко заметил В.А. Елисеев, в опытах “голова” отстаёт от “рук”. То есть сначала осуществляются действия, а затем уже, когда они приводят к успеху, поспевает их словесное (логическое) описание и попытки воспроизводить эту логическую схему в последующих повторениях решения.
В обеих задачах – если изложить их формально – была некая наличная ситуация S0 и цель Z, к достижению которой субъектов целенаправленной деятельности “влекла” мотивация. В обеих задачах на первом этапе из ситуации S0 осуществлялись самопроизвольные, случайные переходы к какой-либо другой ситуации Sn из класса возможных:
где p – вероятность подобных случайных переходов.
Каждый из этих случаев осознанно и бессознательно откладывался в памяти субъектов целенаправленной деятельности. Допустим, какая-то последовательность действий Q не приводила к цели. Тогда за счёт повторяемости попыток субъект получал представление (на уровне мышечных ощущений и/или на эмоциональном уровне и/или на уровне сознания, т.е. благодаря тем средствам памяти, какие были задействованы субъектом для решения задачи) о том, какова вероятность p.
В нашем сюжете Q – последовательность действий, которая далее может быть воспроизведена и с максимальной вероятностью P обеспечит достижение Z. Поскольку P>p, то целенаправленное действие (2) может повторяться вновь и вновь, каждый раз обеспечивая лучший результат в решении данной задачи. В быту мы сказали бы, что решение/навык освоены. Физиологи сказали бы о сложившемся автоматизме. В терминах современной школы физиологии П.К. Анохина и К.В. Судакова в обоих случаях речь идёт о процессе формирования системокванта – отрезка жизнедеятельности – от возникновения потребности до её удовлетворения. Как только решение найдено (системоквант сформирован), далее эта устойчивая психическая целостность может многократно воспроизводиться, позволяя с максимальной вероятностью P, которая, однако, меньше 100%, достигать события цели Z. В терминах же теории целенаправленных систем о многократном воспроизведении цепочки (2) говорят как о функционировании некоей целенаправленной системы действий.
Почему вероятность P всегда меньше 100%, хотя и может быть сколь угодно близка к 100%? В обоих рассмотренных примерах достигнуть цели нельзя за один ход, поэтому, даже если решение найдено, при повторном решении задачи всегда есть вероятность, что будет допущена ошибка (при считывании информации из памяти или, в общем случае, с любого другого носителя) и цель Z не будет достигнута. Поэтому и лосёнок, и человек могут иногда ошибаться, достигая цели, даже когда однажды её уже достигли, что мы и наблюдаем на рисунке 1.
Заметим ещё, что российский инженер П.К. Энгельмейер (1909) в возникновении каждого изобретения выделяет триаду (“трёхакт”): принцип (цель), система (план), конструктивное (реальное) воплощение, – одобренную знаменитым физиком и философом Э. Махом [28, с. 6, 116–124]. Трёхакт, т.е. Z, I, QI, нетрудно различить в записи ЦСД (2) и в концепциях творчества большинства отечественных психологов XX в.