Одна из сложнейших проблем, изучаемых философией, общим языкознанием и психологией, — это соотношение языка и сознания, речи и мышления. Внутренняя речь — это речь мысленная, следовательно, данная глава вводит читателя в понимание указанной проблемы.
Речь внешняя и речь внутренняя противопоставляются одна другой по следующим характеристикам:
- по назначению, по целям: внешняя речь включает личность в систему социального взаимодействия, внутренняя — не только не выполняет этой роли, но и надежно защищена от постороннего вмешательства, она осознается только самим субъектом и поддается лишь его контролю (внутренняя речь в своем содержании, разумеется, связана с общественной жизнью);
- внешняя речь кодирована собственными кодами, доступными другим людям, — акустическим, графическим, кодами телодвижений, интонаций; код внутренней речи используется наряду с тем же языком, что и во внешней речи (например, русским), но внешнее ее проявление скрыто, не поддается восприятию других людей. На разных ступенях глубины внутренней речи используются образы, представления, понятия, схемы и пр.; обычно весь этот комплекс называют кодом мышления, мысленным кодом.
Внутренняя речь — это вербализованное мышление. В сущности, мысль человека могла бы «работать» и без вербальных элементов, но на самом деле вербальные элементы соединяют мышление с внешним миром, с социумом, с решением внешних задач личного и общественного плана. Внутренняя речь как бы обслуживает внешнюю и все действия человека.
Она представлена в следующих ситуациях: при решении разнообразных задач в уме, зачастую — с огромной скоростью (на улицах крупного города водитель автомобиля в секунду решает четыре мыслительные задачи, причем каждая задача ценою в жизнь); при внимательном слушании собеседника — слушатель не только повторяет про себя слушаемую речь, но и анализирует и даже оценивает и с точки зрения истины, и по мастерству языка, то же — при чтении про себя; при мысленном планировании своей деятельности; при целенаправленном запоминании чего-либо и при припоминании. Посредством внутренней речи осуществляется процесс познания: внутреннее, осознанное построение обобщений, вербализация формирующихся понятий; строятся дефиниции, выполняются логические операции. На мысленном уровне осуществляются саморегуляция, самоконтроль и самооценка.
Одна из главных ролей внутренней речи — это подготовка внешней речи, устных и письменных высказываний. В этой роли она — начальный этап предстоящего высказывания, его внутреннее программирование.
Заметим, что в обычной жизни человека внешняя речь отнимает не более двух-трех часов; лишь некоторые профессии требуют существенного превышения этой нормы: преподавательская, служба информации и т.п. Внутренняя же речь обслуживает человека почти круглосуточно. Но степень ее «вербальности» неодинакова.
Неоднозначно решается вопрос происхождения внутренней речи: она возникает у человека либо вследствие интериоризации (ухода вглубь) внешней, особенно эгоцентрической, речи ребенка — разговора с самим собой в процессе игры (гипотеза Л.С. Выготского), либо одновременно с внешней речью, с говорением и аудированием в результате беззвучного повторения ребенком, на первом и втором годах жизни и позже, обращенных к нему слов взрослых (гипотеза П.П. Блонского). Вторая гипотеза все же имеет больше оснований, так как она допускает практически одновременность речевого и мыслительного актов. Без такого единства усвоение речи было бы затруднено.
Провести границу между внутренней речью и мышлением чрезвычайно трудно: многие психологи даже отождествляли внутреннюю речь и мышление, на что указывает и Л.С. Выготский (Выготский Л.С. Мышление и речь // Собр. соч.: В 6 т. — Т. 2. — М., 1982. — С. 105). Он же отмечает, что мышление и речь в своем развитии сходятся и расходятся, сливаются в отдельных своих частях, затем снова разветвляются (Там же. — С. 89).
В силу своей «скрытости» внутренняя речь трудно поддается исследованию по сравнению с внешней речью. Поэтому необходимо описать применяемые методы исследования внутренней речи.
Метод самонаблюдения. Он доступен каждому, но для научной точности наблюдения требуются специальные знания в области языка и речи, четко поставленные цели, задачи самонаблюдения, например: как я выбираю нужное слово? Отвергаю ли слова в процессе выбора? Как это происходит? Насколько удовлетворен выбором? Как я осознаю содержание читаемого текста? Воспринимаю ли я значение предложений целиком или по частям? Если по частям, то каковы их размеры? Каков объем моего упреждающего синтеза при мысленном составлении текста и его записи? И т.п. Все результаты самонаблюдений записываются, сравниваются и при значительном количестве попыток позволяют сделать выводы, надежность которых определяется по формулам теории вероятностей.
Исследование ошибок речи. Накапливаются ошибки в употреблении слов, в построении фразы, различные замены фонетических единиц, морфем и пр., они классифицируются, их число доводится до статистически значимых величин. Анализируются причины ошибок. Нередко такой анализ позволяет понять, как работает тот или иной механизм речи.
Изучаются типичные ошибки представителей таких профессий, как секретарь-машинистка, наборщик-линотипист, компьютерный наборщик, корректор, художник-оформитель, журналист; изучаются ошибки студентов, учащихся школ.
Сравнение внутренней и внешней речи. Предлагаются следующие задачи и вопросы для самонаблюдения: соблюдаются ли во внутренней речи орфография, пунктуация, грамматическое маркирование? Возможны ли мысленные интонации? Какие синтаксические конструкции предпочтительнее во внутренней речи? Что выявится при сравнении скоростей внутренней и внешней речи? Возможен ли самоконтроль во внутренней речи?
Построение гипотез, моделирование на основе гипотез с последующей проверкой. Пример «Ступени глубины внутренней речи» приводится ниже.
Известен и такой метод исследования внутренней речи — электромиографические реакции. При повторении одних и тех же умственных действий речедвигательная импульсация уменьшается, при переходе к другим вновь усиливается. Могут быть зафиксированы микродвижения произносительных органов, сопровождающие внутреннюю речь. К счастью, успехи на этом пути невелики. «К счастью» потому, что любые попытки чтения мыслей выходят за рамки научной этики.
Рассмотрим теперь ситуации внутренней речи, условия ее протекания.
Подготовка к устному высказыванию, как правило, не обеспечена запасом времени, опережение здесь незначительно. Поиск оптимальных языковых средств сведен до минимума; огромная роль принадлежит языковому чутью — интуиции, речевому опыту.
Подготовка письменного текста, как правило, бывает обеспечена необходимым временем, а иногда — и пособиями: словарями, справочниками; есть возможность редактирования, совершенствования, критической самопроверки и пр.
Внутренняя речь, как и внешняя, не лишена эмоций. Положительные эмоции и настроения способствуют успеху вплоть до вдохновения, помогают в достижении хороших результатов, поднимают обычную деятельность до уровня творчества. Но семиотика мира эмоций лишь в малой степени использует языковые коды.
Ситуации внутренней речи—чтения: тихое чтение в темпе разговорной речи допускает повторное прочтение, обдумывание, взвешивание двух или нескольких вариантов понимания прочитанного, обращение к другим источникам информации, реферирование (мысленное), обобщение, выделение главного — все это составляет содержание чтения.
Любое чтение — вслух, про себя, динамическое чтение — предполагает активную работу воображения, зрительных представлений и пр. Чтение порождает целый воображаемый мир, который контролируется и опытом жизни субъекта, и читаемыми текстами, и логикой, здравым смыслом.
Внутренняя речь подготавливает и сочинение — это мысленное творчество: накопление материала, его отбор и оценка, выделение главного, проектирование текста, работа над композицией, прогнозирование восприятия будущими читателями, выбор слов, создание образов, иносказаний, построение риторических фигур, подбор и обдумывание средств выразительности. Многое из перечисленного не будет вынесено во внешнюю речь.
Далее — выполнение мыслительных операций анализа и синтеза, абстрагирования и конкретизации, сравнения и противопоставления, построения суждений и умозаключений, обобщений, доказательств, моделирование, построение и проверка гипотез, решение задач... Все эти операции, как правило, выполняются на внутреннем уровне, озвучиваются или записываются только итоги, выводы, решения.
Наиболее свободными, индивидуальными бывают размышления, воспоминания, мечты.
Естественно, что в таком многообразии ситуаций и условий внутренней речи ее вербальный компонент может утратить, хотя бы частично, свои позиции, свою роль. На смену языковым единицам приходят знаки из других кодовых систем: это образы — зрительные, слуховые, обонятельные, схемы разнообразных видов, нравственные чувства, настроения — от мажора и минора до угрызений совести, до благоговения перед прекрасным. Многообразие средств духовного мира человека неисчерпаемо.
Одна из тем психолингвистических исследований — это так называемые глубинные структуры внутренней речи и мышления.
Задачи данного курса позволяют нам в этом вопросе ограничиться всего несколькими ступенями «вглубь». Отсчет начнем от разделительной линии между материализованной, записываемой речью, вся подготовка которой протекала на внутреннем уровне. Представим себе, что кинокадры этого фильма побежали вспять.
Ступенька первая в «глубину» внутренней речи.
Представим себе такую ситуацию: субъект «х» пишет деловое письмо: мысленно составляет текст, проверяет и перепроверяет каждое слово, перестраивает конструкцию фразы. Он доводит текст до совершенства: нет ли повторов, все ли грамматические связи корректны. Проверяет, не допускает ли текст двусмысленного толкования — ведь это деловое письмо, возможно, денежное. Все это делается в уме — полностью или по частям.
Такова первая ступень вглубь. Это, в сущности, внутренняя речь лишь постольку, поскольку она не переведена в звуковой, акустический код или не записана в графическом коде. В остальном все детали внутренней речи в данной ситуации по степени полноты и правильности ничем не отличаются от атрибутов внешней речи. Но главное свое свойство даже на этой, первой, ступени внутренняя речь сохраняет: она недоступна другим людям, не материализована, ее код — внутренний, он доступен лишь самому субъекту.
На этой ступени код внутренней речи хотя и мысленный, но в то же время вербальный, ибо его единицы — языковые; другие, невербальные, единицы (например, зрительные образы) если и мелькают, то существенной роли не играют.
Жизнь дает нам примеры творческой деятельности на этом уровне внутренней речи. Так, поэт Борис Ручьев свою книгу стихов «Красное солнышко» создавал на протяжении многих лет в лагерях ГУЛАГа, он хранил тексты в памяти около двадцати лет, шлифовал и перерабатывал их. Факт этот исключительный и трагический; но разве каждый из нас не хранит в памяти и не повторяет про себя и отдельные фразы, и пословицы, и целые стихотворения, театральные роли, много раз повторяет, чтобы не забыть, не исказить.
Так что первая ступень внутренней речи выполняет функции, очень близкие к тем, что и внешняя речь, кроме обшения, передачи своей мысли другим.
Вторая ступенька в глубину. Ситуация: я готовлюсь к устному сообщению на важную тему: это, возможно, доклад, или лекция, или что-то менее значительное.
Бывает, что в таких ситуациях текст составляется заранее, записывается, заучивается. Но в нашем варианте этого нет: идет мысленная подготовка. Далеко не всегда есть время для записи, но тот, чья речь достаточно развита, умышленно отказывается от предварительной записи текста: она мешает ему импровизировать.
Впрочем, даже такие импровизаторы подготавливают подробный план, отдельные формулировки, фамилии, даты, числа.
И все же по сравнению с первой ступенью — много отличий: нет заботы об орфографии, пунктуации, тем более — о каллиграфии, не выверяются средства грамматического маркирования, менее строг заблаговременный выбор слов, далеко не все предложения составляются, тем более не соблюдаются абзацы. Правда, появляется забота о темпе речи, громкости, тембре, интонациях. Но эти характеристики актуальны лишь для устной речи.
В целом же внутренняя речь на второй ступени глубины в основном вербальна.
Третья ступень глубины внутренней речи — это внутренняя подготовка в процессе самой речи, иногда — быстрой, монологической или в диалоге. В отличие от первых двух ступеней самонаблюдения здесь затруднены.
В этом варианте внутренней речи особенно важен автоматизм выбора слов и построения предложений и текста. Все средства языка должны быть высоко активизированы; необходимо, чтобы опережающий синтез мысленной речи был достаточен.
На этой ступени внутренней речи преодолевается ее дискретность, она должна развертываться как единая последовательность, должна соблюдаться непрерывность не только в пределах предложения, но и в тексте. Начиная фразу, говорящий еще не знает, как он ее закончит, какими словами. Но в общем виде он уже имеет схему предстоящей речи.
Точность передачи замысла, правильность построения речи в таких условиях достигается многолетней тренировкой. Для успешной внутренней, мысленной подготовки быстрой речи требуется также организация материала — того, о чем говоришь, ясный план, а также самоконтроль и сила воли, умение не теряться при неудаче, например при затруднении в выборе слова. Нужна быстрая перестройка: исправление не должно быть заметным. Пауза должна быть естественной. Впрочем, паузы в импровизации редко ставятся в вину говорящему, они больше мешают ему самому, чем слушателям.
Нетрудно заметить, что и на данной ступени внутренней речи она носит вербальный характер, мысль и речь тесно слиты.
На таком же уровне глубины находится внутренняя, мысленная речь в момент чтения, вслух или про себя (речь идет об осознанном чтении, разумеется).
Чтение есть перевод графических комплексов (слов, их сочетаний) в мысленную, внутреннюю речь, что и становится пониманием читаемого текста. Более подробно этот механизм будет рассмотрен в главе 14 «Моделирование процесса восприятия речи».
Если внутренняя подготовка предстоящей речи состоит в переходе на звуковой, акустический код речи, то в чтении (как и в восприятии устной речи) мы видим обратный процесс. Причем сам процесс не дискретен, восприятие носит одновременно и целостный характер, и дифференцированный, пословный. Синтез и анализ слиты воедино.
Следующая, четвертая, ступень вглубь.
Я решаю задачу: математическую, шахматную, орфографическую, инженерную — безразлично. Все — мысленно: мотивационная ступень — осознание цели, условий; ориентировочная ступень — привлечение правил, формул, выбор стратегии решения задачи; операционная ступень — выполнение ряда правилосообразных действий с применением формул, чертежей и прочих вспомогательных средств; наконец, контрольно-оценочная ступень, проверка правильности решения задачи, выводы. Здесь языковая, вербальная, основа уживается с иными, невербальными знаками: используются цифровые обозначения, символы, чертежи, названия шахматных фигур и клеток доски и пр. В каких-то случаях требуются зрительные образы, целостные картины, применяются образы и схемы. Н.И. Жинкин высоко оценивает роль рече-двигательного кода во внутренней речи (кинестезии, ощущения движущихся органов речи).
Иными словами, по мере углубления внутренней речи ее вербальная часть убывает, а образы, схемы, невербальные знаковые единицы играют все большую роль.
Пятая ступень вглубь.
Я отдыхаю в лесу, вокруг — изумительная красота, аромат сосны, голоса птиц. Из тайников памяти выплывают полузабытые картины юности, дымок костра, друзья и подруги на поляне, гитара, незабываемый голос... На этом уровне глубины слова утрачивают свою ведущую роль в мысленной речи. Главную роль здесь играют образы — зрительные, слуховые, обонятельные. Эта внутренняя рече-мысль утрачивает свою структуру, принятую в языке, зато немалое место принадлежит эмоциям.
На этой глубине до предела ослаблены функция контроля сознания, волевое и регулятивное начала.
Между тем такой уровень мысленной речи занимает в жизни человека весьма значительное место и имеет множество вариантов: это и сопереживание героям кинофильма, и полное погружение в мир музыки, и мысленное чтение про себя любимых стихов, и увлечение творчеством — живописью, например, и «тихая» охота — сбор грибов на поляне, в тени берез.
Предельно глубокий уровень назвал «функциональным базисом речи» И.Н. Горелов — психолингвист, исследователь глубинных структур. Это, согласно его гипотезе, уровень понятий, еще не оформленных словами какого-либо из языков: этот уровень интернационален.
Таков мир внутренней речи, необыкновенно богатый, но и загадочный во многом.