В советской психологии существует традиция рассматривать переживание в качестве одной из центральных категорий, характеризующих психическое. С. Л. Рубинштейн изложение своей системы взглядов в «Основах общей психологии» буквально начинает со следующего положения:
Было бы бессмысленно говорить об отражении, если бы то, что должно отражать действительность, само не существовало в действительности. Всякий психический факт—это и кусок реальной действительности и отражение действительности—не либо одно, либо другое, а и одно и другое; именно в том и заключается своеобразие психического, что оно является и реальной стороной бытия и его отражением,—единством реального и идеального.
Эти два аспекта, всегда представленные в сознании человека в единстве и взаимопроникновении, выступают здесь как переживание и знание. Моментом знания в сознании особенно подчеркивается отношение к внешнему миру, который отражается в психике. Переживание это первично, прежде всего — психический факт, как кусок собственной жизни индивида в плоти и крови его, специфическое проявление его индивидуальной жизни». Об этом же пишет Е. В. Шорохова: «Сознание это не только знание, но и переживание».
Как можно видеть, речь идет об аналитической рассечении целостного акта психического отражения, выделении и противопоставлении в нем полюсов знания и переживания, иначе — отражаемого содержания и его субъективного носителя. Обосновать такое различение феноменологическими данными нелегко из-за значительно худшей осознаваемости тех смутных чувств, которые 'составляют полюс переживания. В непосредственном интроспективном наблюдении оба полюса обычно предстают безнадежно слившимися. Не различает этих полюсов и обыденная рефлексия, склонная все переводить в единый план генетически сложившихся знаний о себе и мире. И только отдельные и редкие феномены расщепления знания и переживания (когда мы отчетливо переживаем, что нечто подобное видели или слышали, но не знаем, что именно, или специально направленное самонаблюдение (выясняющее, что именно мы испытываем непосредственно перед тем, как совершить некоторое движение, высказать некоторую мысль и т. п.) обнаруживают существование отдельного мира субъективных переживаний. Однако некоторые теоретические представления, а также ряд нерешенных проблем психологии позволяют предположить, что малозаметность этого мира может и не означать его малозначимости.
Образы, мысли, идеи не могут существовать без некоторого носителя, субстанции воплощения, и такой субстанцией является субъективное переживание. Человек может для сохранения перекодировать образы в ту или иную систему символов и знаков (устной речи, художественных средств, математических формул и т. п.), но для того, чтобы стать достоянием другого человека, они должны быть им перевоплощены обратно, переведены из конвенционального внешнего во внутренний, живой носитель. Важно подчеркнуть, что согласно данному пониманию именно субъективное переживание является носителем психических образов, а не физиологические процессы, несомненно, хотя и неизвестно как обеспечивающие возникновение феномена переживания.
Исключительное методологическое значение этих положений определяется тем, что они способствуют уточнению в отношении психического таких категорий, как форма и содержание, реальное и идеальное.
Реальность субъективных переживаний позволяет охарактеризовать их как универсальную онтологическую основу психического образа, как конкретно-субъективную форму существования отражаемого в нем содержания. Другими словами, в психическом переживание проявляется в качестве реального носителя познавательных образов (воспринимаемых, представляемых, мыслимых) и в этом смысле противопоставляется отражаемому в них идеальному содержанию (которое неминуемо переживается): «Субъекту идеальное есть лишь содержание психического отражения объективного мира» (Гальперин, 1976а. С. 45). Разумеется, противопоставление переживания и отражаемого содержания (образов, знаний) является относительным, так как в целостных психических явлениях эти два полюса всегда выступают в единстве формы и содержания. Следует отметить, что в виде переживания и знания в психике человека обнаруживаются моменты, «в тех или иных формах представленные даже в совсем элементарных психических образованиях» (Рубинштейн, 1946. С. 6), т. е. речь идет не только о высшей форме отражения—сознании.
Возможности дальнейшей конкретизации этих представлений в отношении полюсов знания и переживания резко различаются: если о разных видах и уровнях знания и их взаимосвязях современная когнитивно настроенная психология накопила множество детализованных данных, то многие проблемы, касающиеся переживания, не разработаны даже на уровне гипотез. Отсутствие представлений о границах эмоциональной сферы отражения автоматически обусловливает неопределенность в вопросе об основных видах переживания. Утверждается, например, что «переживание в индивидуальном сознании не тождественно с эмоциями», что «переживание как форма существования психического в сознании человека понятие более широкое, включающее в себя понятие эмоции в специфическом смысле» (Шингаров, 1966. С. 158). Но если это так, то что можно сказать о не эмоциональном переживании кроме того, что оно обнаруживается как субъективная реальность и как форма существования отражаемого содержания? Существуют ли какие-то его разновидности, имеют ли переживания внутреннюю структуру, как они взаимодействуют между 'собой?
Отсутствие ответов на эти вопросы позволяет утверждать, что и для современной психологии в полной мере сохраняют справедливость слова У. Джемса:
«Мы должны признать, что определенные образы традиционной психология составляют лишь наименьшую часть нашей душевной жизни. Традиционные психологи рассуждают подобно тому, кто стал бы утверждать, что река состоит из бочек, ведер, кварт, ложек и других определенных мерок воды. Если бы бочки и ведра действительно запрудили реку, то между ними все-таки протекала бы масса свободной воды. Эту-то свободную, незамкнутую в сосуды воду психологи и игнорируют упорно при анализе нашего сознания».
по моему мнению, безпричинно заумно пишите.