Психологи уверены, что у каждого человека как минимум два «Я», которые находятся то в гармонии, то в конфликте друг с другом. Философы утверждают, что их может быть больше. Каждое «Я» — целостная система принципов, суждений, нравственных норм, целей, мотиваций. Может быть, у каждого «Я» имеется даже свой язык, на котором оно выражается. К числу таких языков относятся языки движений, жестов, смыслов, внутренней речи. Часто ли вы застигали себя на том, что, осуждая других за использование нецензурных выражений, даже раздражаетесь, вы в то же время иногда сами используете их, хотя потом осуждаете уже себя. Что это? Это внутри вас спорят между собой два «Я» — две системы моральных принципов. А сколько их вообще может быть у человека?
1. «Субъективное (пристрастное) Я» — это уровень притязания, мотивация достижений, стремление реализовать свой потенциал, а также преувеличенная оценка своих способностей. Подвидом этого «Я» выступает «Любимое Я». Что это такое? Многие, если не каждый, считают себя непризнанным гением или, по крайней мере, человеком, заслуживающим лучшей участи. Мы очень любим себя. Вот отсюда и берется «Любящее себя или любимое Я».
Каждый человек играет самого себя, но в разных обстоятельствах. «Субъективное Я», а особенно его маленькая часть — «Любимое Я» (правда, у некоторых оно неимоверно большое), подобно угодливому слуге, всегда спешит шепнуть: «Ты лучше всех, а другие не стоят твоего внимания». Муж поссорился с женой. Причина ссоры всегда таится в неправильных действиях двоих. Однако наше маленькое «Любимое Я» всегда оправдает одного и выставит в плохом свете другого.
«Любимое Я» имеет одну врожденную черту — превратно истолковывать действия других, преувеличивать собственные качества и способности. Именно здесь засело чувство обиды на других, когда эти другие делают что-то не по-вашему. Чувствовать себя обиженным, обойденным, непризнанным — это функция «Любимого Я».
Оборотная сторона взращивания в себе «Любимого Я» — отсутствие критического отношения к себе. Чем больше раздуто наше «Я», тем менее критично мы смотрим на себя, а стало быть, тем больше ошибок и промахов совершаем. Только если мы способны посмотреть на себя со стороны, мы сможем найти твердую точку отсчета для объективного, т. е. критического, отношения к себе.
Однако «Любимое Я» всеми силами старается — конечно, во имя собственного блага — отгородить нас от внешнего мира, замкнуть в себе, не дать возможность беспристрастно разобраться в совершенных ошибках. Если кого-то очень трудно или почти невозможно убедить в том, что он не прав, если он не способен открыто признавать свои ошибки, то знайте, что у него раздутое самомнение, т. е. разросшееся «Любимое Я». Символом такого «Я» может служить человек в футляре, гусеница в коконе и т. п.
2. «Отраженное Я». Оно возникает в процессе социализации. Это совокупность представлений о том, что другие думают о нас. Что думают не вообще, а по нашему мнению. Благодаря наличию в вас первого — «Субъективного Я» — каждый человек очень избирательно прислушивается к мнению о себе окружающих. Обычно он пропускает мимо ушей то, что ему не нравится, что он не хотел бы слышать, что ему может принести вред или что ему совсем ничего не принесет. Избирательное, или селективное, отношение к поступающей от окружающих информации основано на большой любви к себе либо на желании все объективно взвесить и не допустить ошибок.
Таким образом, «Отраженное Я» может быть чрезмерно субъективным, пристрастным, а может быть достаточно объективным и взвешенным. Как правило, чем воспитаннее и культурнее человек, гем больше вероятность того, что в его «Отраженном Я» второй компонент перевешивает первый.
Ориентируясь на других, индивид постоянно вносит те или иные коррективы в свои действия. Другие служат ему социальным зеркалом. Оно выполняет функцию своеобразного контролера, который отлеживает реакции окружающих.
3. «Идеальное Я» — это то, каким бы я хотел быть. В качестве ориентира берутся не все окружающие, а лишь избранная часть их. Они называются референтной группой. Такая группа включает в себя тех людей, на кого мы хотели бы походить. Для одних идеалом служит Эйнштейн, а для других — Майкл Джексон. Поскольку идеал никогда полностью не осуществляется, у индивида отмечается постоянное напряжение, которое возникает из-за того, что «Реальное Я» расходится с «Идеальным Я». Общая тенденция такова: чем больше этот разрыв, тем больше психологическое напряжение и неудовлетворенность собой. С возрастом оно ослабевает. Но не потому, что с годами мы все больше приближаемся к своему идеалу, а потому, что мы все больше перестаем ориентироваться на него. Мы трезво взвешиваем возможности и говорим себе: «Нет. сделать это мне не по силам». Напротив, в юности отмечаются наибольшая ориентация на идеалы и наиболее высокое эмоциональное разочарование, когда кто-то или что-то не соответствует им. Молодежь готова тут же переустроить общество под выбранный идеал. Отсюда масса революционеров, которые по своему возрасту относятся к молодежи.
4. «Ожидаемое другими Я» — это то, что хотели бы видеть во мне другие, то, что они ожидают от меня, по моему мнению. Важно подчеркнуть двуотраженность: не то, что на самом деле другие хотят видеть во мне, а то, что, по моему мнению, они хотят видеть во мне. Потому-то этот феномен и относится к составной части нашего внутреннего «Я».
Чаще всего сферу * Ожидаемого Я » определяют родители. Иногда они прямо говорят об этом своим детям: «Я мечтаю, чтобы ты вырос настоящим музыкантом (ученым, поэтом и т. п.)». Обычно подобные установки задает сыну отец, который выполняет функцию социального дисциплинатора и наставника. Разумеется, дети буквально не копируют пожелания родителей, а стремятся идти по жизни собственным путем. Тем не менее в их сознании либо подсознании до старости сохраняются ожидания родителей. Их неисполнение для многих оборачивается драмой: подводя итоги на склоне лет, они с ужасом осознают, что не выполнили и десятой доли того, о чем мечтали их родители.
Как правило, «Ожидаемое другими Я» строится с ориентацией на самого авторитетного для нас человека. Им может выступать отец, мать, кто-то из родственников, друзей, а иногда учитель. Причем чем сильнее авторитет, тем сильнее ориентация ЕЙ его ожидания. Чем больше эмоциональная привязанность к авторитету, тем сильнее собственные ожидания подчиняются его ожиданиям. Ребенка воспитывала одна мать, он безумно привязался к ней, и когда вырос, то единственным его желанием стала реализация не своей мечты, а ожиданий матери. Так он хотел отплатить за то хорошее, что она сделала для него.
Человек — существо без изначальной сущности. Он есть то, чем он должен стать. Следовательно, человеческая сущность — становление человеческого.
Т. И. Ойзерман
5. «Выставочное Я», или «Демонстративное Я», — напоминает парадную одежду, которую надевают по случаю больших торжеств ради того, чтобы показать другим свой статус, благополучие, как-то выглядеть особенно. «Демонстративное Я» — это совокупность поведенческих актов, намеренно показываемых другим, дабы у них сложилось о нас лучшее впечатление, чем мы есть на самом деле. Сюда надо также включить взгляды, идеи, манеры поведения и т. п., которые мы выказываем или высказываем независимо от своего статуса или социальной роли. Содержанием «Демонстративного Я» может стать главный статус либо статус, с которым мы в первую очередь идентифицируем себя. Многие генералы или важные столоначальники несут свои статусные характеристики в ту среду, где они совсем некстати. Так, классики русской литерагуры во множестве описали социальные типы, символизирующие «Демонстративное Я», — это и надутые полицмейстеры, и петербургские сановники, и уездные градоначальники, которые в любой ситуации ведут себя подчеркнуто высокомерно (в соответствии со своим главным статусом).
6. «Домашнее Я». Оно проявляется, когда человек снимает парадную одежду и выставочные манеры поведения и расслабляется. Надменный генерал превращается в послушную марионетку жены, которая постоянно им командует и даже покрикивает на него. Напротив, тихий интеллигентный с виду инженер превращается в домашнего деспота, мучащего и жену, и детей. О том, каков человек на самом деле, правильнее, пожалуй, судить на основании того, каков он дома, т. е. каково его «Домашнее Я».
У некоторых людей «Демонстративное Я» и «Домашнее Я» различаются очень сильно, а у других они практически совпадают. Чем меньше зазор между ними, тем более целостной является личность человека, тем сильнее в ней развиты нравственные начала. Как правило, величина такого расхождения не зависит либо зависит в очень слабой степени от занимаемой должности, профессии, места жительства, но достаточно сильно коррелирует с возрастом и социальной зрелостью личности.
7. «Интимное Я» — еще более потайная часть «Домашнего Я», которая скрывается даже от самых близких и родных людей. Это последняя линия обороны личности. У каждого из нас найдется, что скрывать даже от самых близких людей, что составляет неприкасаемую тайну. Оно формируется из дурных привычек, которые мы позволяем открыть только находясь наедине с собой, совершенных когда-то и считающихся непростительными ошибок, подсознательных и осуждаемых другими желаний (особенно сексуальных желаний по отношению к родственникам, друзьям, старшим, учителям и т. п.). Иначе говоря, это кладовая для таких поступков или черт, которые мы осуждаем у других, но проявляем сами. Мы считаем подлость или измену непростительным недостатком у другого человека. Таковы нравственные нормы цивилизованного общества. И наверняка в нашей жизни найдутся поступки, которые другие могли бы истолковать как подлость, трусость, измену. Хотя сами мы знаем, что это далеко не так, но не признаемся, чтобы не получить осуждения других, особенно значимых других.
Таким образом, «Интимное Я» формируется из «осадочных пород» нашей жизни, из того, что не могло войти во все другие мои «Я», кроме, быть может, «Ожидаемого другими Я» и «Отраженного Я», которые находятся в другой плоскости.
Три последних типа «Я» определенным образом связаны между собой. Иными словами, они связаны между собой сильнее, чем связаны с другими типами «Я». Введем следующие обозначения:
- «Де-Я» — «Демонстративное Я»;
- «До-Я» — «Домашнее Я»;
- «Ин-Я» — «Интимное Я».
В таком порядке они расположены по степени убывания у них уровня доверительности к другим и уровню скрываемой правды. Так, наибольшее количество людей знает наше «Де-Я» и меньше всего — наше «Ин-Я». Однако самое правдивое «Я» — как раз «Ин-Я», а самое ложное — «Де-Я». Посередине находится «До-Я». Оно достаточно правдиво и его знает достаточно узкий круг людей.
Итак, мы можем сделать вывод: чем меньше людей знакомо с нашим «Я», тем правдивее информация о нем. Количество людей, знающих наше «Я», и объем правды о нашем «Я» находятся в обратно пропорциональной зависимости:
- «Де-Я» — информация для дальних других;
- «До-Я» — информация для ближних других:
- «Ин-Я» — информация только для себя.
Теперь мы можем сформулировать выводы согласно выделенным обозначениям:
- «Де-Я» — это максимум лжи и минимум правды о себе. Иными словами, минимальное раскрытие недостатков и максимальная демонстрация достоинств, иногда выдуманных;
- «До-Я» — промежуточная область — 50% показываемых недостатков и 50% демонстрируемых достоинств;
- «Ин-Я» — максимальное знание правды и минимальное — лжи. Иными словами, минимальное раскрытие достоинств и максимальное обнаружение недостатков.
В основе подобной шкалы лежат вполне прагматические соображения. Действительно, каждый из нас знает, что:
- от себя человеку скрывать нечего:
- от близких скрывать недостатки бесполезно;
- дальним демонстрировать недостатки опасно.
Чаще всего себя наблюдаем сами, поэтому знаем о себе всю правду. Достаточно часто в самых разных ситуациях наблюдают нас близкие, которые знают плюсы и минусы нашего «Я». Скрывать от них многое бесполезно, так как любое притворство отдаляет их от нас. Стремление выглядеть при близких так же, как мы выглядим при дальних, воспринимается близкими как стремление отдалиться, обмануть их. Напротив, чем больше слабостей и недостатков мы поверяем близким, тем больше вызываем человеческого сочувствия, тем более искренними считаются наши взаимоотношения, наконец, тем с большей охотой они готовы помочь.
Правда, в демонстрировании своих недостатков близким должна существовать определенная граница, которую не следует переходить. Если вы выказываете чересчур много откровенных недостатков, то это рассматривается близкими как пренебрежение их присутствием, если не как попрание их культурных прав. Быть откровенно грубым или развязным не рекомендуется даже с самыми близкими. Все, что делается сверх меры, не приближает, а отталкивает. Стоит найти золотую середину в том, как близкие начнут воспринимать вас в категориях равного себе. Ведь мы-то знаем, что безгрешных людей не бывает — сами грешны. Если вы стали равны другим в грешности, то стали им близким. Когда человек скрывает свои недостатки, то его подозревают в неискренности, а значит, в недружественности.
От дальних лучше скрывать недостатки и показывать достоинства. Когда индивид демонстрирует незнакомым людям свои недостатки, его воспринимают как невоспитанного человека и навсегда могут порвать с ним любые отношения. Ведь они не знают его с другой, лучшей, стороны. Напротив, близкие могут простить промах, зная все его стороны. Стремление вести себя среди незнакомых лучше, чем ты есть на самом деле, — одна из культурных условностей, без которых не может существовать человеческое общество. У него много подобных условностей, парадные манеры — одна из них.
«Де-Я» — не плод больного воображения или жгучего желания покрасоваться на людях. За этим стоит глубокая общественная целесообразность: стремление показывать свои лучшие качества прививает вкус, умение следить за собой, контролировать поступки, наконец, совершенствовать свое поведение. Культура поведения рождается не в домашних условиях, а на придворных балах, в великосветских салонах, на дипломатических приемах, праздничных вечерах, наконец, просто в дружеских компаниях и гостях. Культурным и воспитанным считается тот, кто умеет скрывать свои досаду, боль, разочарование и т. п., что в домашних условиях норовят показать, а иногда и преувеличить. На работе не рассказывают о семейных дрязгах, посторонним не жалуются на жену или тещу.
Крикни: «Вор!» — и все обернутся. Крикни: «Человек!» — и никто ухом не поведет.
Влодзимеж Счисловскии
Стоит только «поплакаться в жилетку» — рассказать о семейных неприятностях, трудностях быта, непослушании сына и т. п., как дальние тут же ощущают, как сокращается социокультурная дистанция и они из незнакомых превращаются в тех, кого условно можно считать знакомыми. Феномен условного знакомства особенно ярко проступает в ситуации знакомства в поезде. Случай на короткое время свел вместе совершенно незнакомых людей. Но слово за слово — и вот уже разговор перешел на семейные и личные темы. Соседи по купе почувствовали сокращение дистанции, своего рода приглашение к ответной откровенности. Через некоторое время они испытывают друг к другу взаимные симпатии и чувство давнего знакомства. Дальние стали псевдоблизкими. На нашем языке это означает переход от «Де-Я» к «До-Я».
Если беседа продолжается в том же духе, то псевдознакомство превращается в фамильярность — манерное панибратство, стремление быть на равной ноге с тем, с кем ты объективно не находишься на одной ноге, стремление выказать себя чем-то большим, чем просто случайным попутчиком. По существу, в подобной ситуации сделан еще один шаг, и индивид вторгся в область «Мн-Я», что считается недопустимым сокращением дистанции.
Итак, «Де-Я» — это то, что ты позволил думать о себе дальним. «До-Я» — то, что ты позволил думать о себе близким.
В сфере «Де-Я» человек дважды лжет: он скрывает всю правду о себе и скрывает всю правду о других. Иными словами, он говорит только хорошее о себе и только хорошее о своем собеседнике. Он скрывает и свои, и чужие недостатки. Он не передает собеседнику нелестные отзывы о нем других людей, резко не критикует его высказывания, стремится не оценивать его поступки, особенно с плохой стороны. Выражаясь иначе, он сообщает ему только то, что тому может понравиться, ожидая получить в ответ то же самое о себе.
По отношению к другим, к тем, от кого мы так или иначе зависим, кто может нам навредить и потому мы боимся его, мы комплементарны. Напротив, по отношению к близким — родным и друзьям — мы полны колкостей, нетерпимости, раздражительности. Таковы жесткие правила социальной игры. Если их путают, то сразу же наступает хаос. Предположим, что другу вы ни с того ни с сего начали говорить только хорошее и притом в большом количестве. Как он прореагирует? Можете поставить эксперимент на своих друзьях и лишний раз убедиться, что друзья стали смотреть на вас как-то странно. Они могут заподозрить вас в неискренности, в том. что вы обижены на них и потому перешли на формально-вежливый тон обращения. Возможны и другие объяснения. Но вы на самом деле к близким применили нормы общения, которые установлены в обществе для дальних. Несуразности начнутся и в том случае, если вы с дальними, например с шапочными знакомыми, перейдете на доверительные отношения и поделитесь самым сокровенным.
Проведите простой эксперимент: в разговоре приблизьтесь лицом к малознакомому человеку или попробуйте взять его за руку, погладить и т. п. То есть сделать то, что можно делать только с близкими. II вы почувствуете разницу.
У гармонично развитой личности должны присутствовать все «Я» Б комплексе: «Де-Я», «До-Я», «Ин-Я». Отсутствие или непредставленность в полной личности одного из компонентов обязательно приведет со временем к тяжелым осложнениям. Причем каждое «Я» должно функционировать по своим правилам, не смешиваться с другими и сознательно оберегаться вами. Если из стройного целого исчезла одна составляющая, то освободившееся место заполняется ее превращенным двойником. Это то, что похоже по форме, но отлично по содержанию. Распознать двойника крайне сложно. Функционируя в структуре нашего «Я» достаточно долгое время, двойник поражает и другие составляющие.
Примеры тому дает наша реальность. Известно, что «До-Я» — это прежде всего семья. В тюрьме нет семьи. Ее отсутствие тяготит человека. Выбывшую составляющую люди стремятся заполнить превращенной формой, паллиативом. Вскоре сокамерники становятся членами семьи. Между ними развиваются настолько доверительные отношения, что часто они распространяются и на сферу половых отношений.
Другая ситуация. Известно, что «Ин-Я» реализуется только в уединении Человеку просто необходимо какое-то время в течение двя побыть одному. Даже отправление естественных надобностей должно происходить в уединении. Это сфера «Ин-Я». Но представим себе человека, который всегда на людях. Что с ним произойдет?
Отношения с женой или любовницей частично относятся к сфере «Ин-Я». Но если мужчина стесняется откровенно говорить с ними на сексуальные темы, не бывает с ними достаточно раскрепощен, как и сами женщины, то в их взаимоотношениях вполне может наступить глубокий кризис, вызванный неудовлетворенностью. Причем пострадавшие могут и не узнать об истинных причинах, ведь они недостаточно откровенны друг с другом. Это типичный случай ситуации, когда отношения, свойственные близким, подменяются отношениями, присущими только дальним.
Известны разводы на почве неправильного поведения замужней женщины. До свадьбы она постоянно принаряжалась, следила за собой, а после свадьбы ее как будто подменили: ходит по дому неопрятной, не следит за чистотой, иногда срывается на грубости. Отставим в сторону социально-экономические причины, поговорим о структуре наших «Я». До замужества женщина относилась к своему будущему мужу как относятся к дальним. Естественно, что она соблюдала все социальные нормы, характерные для подобных случаев, т. е. выставляла свои лучшие стороны. Таковы императивы «Де-Я». Все здесь на своих местах. Выйдя замуж, поменяв один статус на другой, женщина одновременно сократила межличностную дистанцию и сменила один тип отношений на другой. Теперь уже на первом плане стало «До-Я». И здесь все на своих местах. Так и должно было произойти, шокировала же мужа внезапность перехода. Он не подозревал о его неизбежности. Представим себе, что так же внезапно жена стала наряжаться и ходить дома в парадной одежде. Какие мысли должны прийти в голову бедному мужу? Конечно же об измене жены. Почему? Да потому что поведение, свойственное «До-Я», заменили на поведение, характерное для «Де-Я». Нормальному человеку не придет в голову, что принаряжаться можно для собственного мужа. Явно здесь что-то не так, подумает он. Итак, муж будет удивлен и в первом случае, и во втором, когда поведение сменилось на противоположное, на то, которого он вроде бы ожидал от жены. В любом случае жена окажется неправа.
«Синдром домохозяйки» — это чувство еще вполне перспективной и привлекательной женщины, затюканной домашними хлопотами и, как правило, долго не работающей, что она перестала нравиться другим мужчинам или невозможность убедиться в этом, выйдя «в свет». Женщина, запертая в четырех стенах, способна проявлять лишь свое «До-Я». Но этого оказывается крайне недостаточно. Если тебя постоянно окружают близкие люди, при которых можно ходить в чем придется и нет возможности надеть парадно-выходную форму, т. е. продемонстрировать другим свое «Де-Я», неизбежно развиваются комплексы неполноценности.
Нельзя, чтобы вас все время окружали люди, знающие всю вашу подноготную. Всегда нужен сторонний наблюдатель или наблюдатели, перед которым вы все еще загадочны и непознаны. Беда замкнутых племен, трудовых коллективов, работающих на зимующих станциях или в иных подобных условиях, как раз и состоит в отсутствии дальних, в невозможности проявить важнейшую часть своего «Я», а именно «Де-Я».
Индустриальное общество подарило человечеству страшную социальную болезнь. Ее называют отчуждением. В крупных городах люди атомизированы и разрозненны, их отношения безличны и отчужденны. Они лишены доверительности, свойственной средним по размерам общностям, например деревне, существовавшим в традиционном обществе. «До-Я» опасно сузилось до размеров нуклеарной семьи. А если семья неполная, если нет бабушек и дедушек и разветвленной родни? Тогда в структуре нашего «Я» один компонент чрезмерно расширяется, а другой чрезмерно сужается. Сужается «До-Я», а расширяется «Де-Я». Социальный мир превращается в холодный вакуум формализованных отношений. В таком мире максимально много дальних и минимально мало близких. Такова одна из крайностей.
Одностороннее развитие дискомфортно для нас. Мы стараемся как-то выправить ситуацию. Но как? Чрезмерно развивается «Ин-Я». Человек погружается в себя, становится более эгоистичным, подозрительным, недоброжелательным, нелюдимым. В отношениях с другими он предпочитает пользоваться посредниками — в межчеловеческие отношения вмешиваются деньги, переписка, телефонные звонки, документы. Деловые отношения на предприятии — яркий образец таких отношений.
Это совершенно ненормальная ситуация: по существу, здесь раздулись два крайних компонента — «Де-Я» и «Ин-Я», но сузилось до минимума среднее звено — «До-Я». В таком обществе почти нет близких, но есть дальние и есть сам «Я». Подобное состояние можно назвать отчаянием в отчужденном мире, медленным выходом из которого часто становится бытие-к-смерти — установка на суицид. Положение тем опасно, что отсутствует звено, способное разблокировать наши страхи, разгрузить подсознание, которые буквально поглотили «Ин-Я». Нормальному человеку время от времени нужны социальные терапевты. Ими могут быть только близкие. Мы доверяем им свои сомнения, опасения и страхи, мы проговариваем с ними всевозможные перспективы жизни (жизненные планы), мы решаем с ними судьбу детей и делаем многое другое, без чего невозможна человеческая жизнь.
Человек есть не что иное, как ряд его поступков.
Г. Гегель
Если таких терапевтов нет, то невысказанное, непроговоренное, недорешенное проскальзывает в наше подсознание и становится тягостным недугом. В подсознании, запомним это, проблемы не решаются, там они только формируются. В современном отчужденном обществе, особенно с гипертрофированными товарно-денежными отношениями, часто отсутствуют социальные терапевты. II тогда на помощь приходят формальные посредники, в частности психологические службы и телефоны доверия. Представить себе такое в традиционном обществе просто невозможно. Чем только не делятся люди с телефонным поверенным — от непреходящего чувства вины до маниакальной страсти кого-нибудь убить. Богатый материал, накопленный в таких службах, — прекрасный источник для ученого, желающего выяснить анатомию общественного подсознания.
Выражаясь языком 3. Фрейда, «До-Я» выполняет функцию психотерапевта, разгружающего наше «Оно». А дальние, чужие и отчужденные от нас люди выполняют функцию «Сверх-Я», или культурной надстройки, вынуждающей нас подчиняться формальным правилам, регламентам, законам. Через него к нам в «До-Я» вторгается отчужденное общество.
Искажения в структуре нашего «Я» наступают в силу многих причин. Одна из них кроется в типе применяемого социального контроля. Выделим два основных его подвида — контроль общий и контроль детальный. Из науки управления нам известно, что первый ассоциируется обычно с демократическим стилем руководства, а второй — с авторитарным.
Понятно, что общий контроль оставляет человеку несравнимо большую свободу действий, нежели детальный. Подчиненному устанавливают задание, определяют сроки и проверяют конечный результат. Такова суть первого. Второй вид контроля, кроме того, подразумевает тестирование процесса и стадий выполнения задания, а иногда и всех промежуточных операций. Ясно, что диапазон свободы для индивида крайне узок.
При демократическом управлении индивиду отдают полное право ошибаться и исправлять ошибки, еще раз пробовать и еще раз ошибаться. Из этого логически следует, что ответственность за качество выполнения задания также ложится на него. Допущенные ошибки человек считает своими собственными, так как ему предоставлено право самовыражаться, творить. Иными словами, право проявлять свою личность. Оставьте ему ответственность и отберите свободу действий. Человек сразу почувствует нарушение гармонии: он не признает результат своим, т. е. частью своего «Я», потому что ответственность может существовать только тогда, когда рядом находится свобода. Вы забрали у него свободу, он не признает свою ответственность за совершенные им ошибки.
Если менеджер пытается принудительно навязать сотруднику ответственность за ошибки, то под страхом наказания подчиненный попросту их скроет, спишет на других, сошлется на объективные обстоятельства, открестится от них либо изберет иной нелеги-гимный или нерациональный способ избежания ответственности.
Мелочный, или детальный, контроль опасен тем, что взрослого человека объективно ставят в положение ребенка. Обычно мы опекаем, надзираем именно за детьми. Почему? Потому что боимся, как бы ребенок не наделал опасных или дорогостоящих ошибок. Иначе говоря, мы не доверяем ему. Дети не понимают истинных причин нашего поведения, хотя и возражают против ограничения свободы действий. Но взрослый прекрасно понимает. Ответная реакция — снижение уровня доверительности в отношениях между руководителем и подчиненными.
На нашем языке это означает, что от «До-Я» произошел переход к «Де-Я». Рабочие демонстрируют формальную исполнительность.
формальную лояльность, формальную дисциплину. Это как раз то, чего как огня должен бояться менеджер. Ему просто дали знать, что между ними существуют отчужденно-деловые отношения, что социальная дистанция между агентами производства увеличилась, что, наконец, менеджеры для рабочих не близкие, а посторонние (если не сказать больше).
Как только менеджер перешел к детальному контролю, он туг же признал, что всю ответственность за грехи подчиненных несет он лично, подобно тому как родители несут ответственность за проделки несовершеннолетних детей. Теория Криса Арджириса доказывает нам, что в условиях авторитарного режима рождаются социально незрелые личности. Точнее сказать, личности там как раз и не рождаются. Стоит только менеджеру начать относиться к подчиненным как к незрелым личностям, как в ответ подчиненные начинают вести себя социально незрелым способом: прогуливают, выпивают на рабочем месте, распродают казенное имущество, гонят брак, валяют дурака и развлекаются. Серьезное отношение к труду подменяется празднично-игровым. Авторитарная личность, вопреки Т. Адорно, способна не только, мрачно насупив брови, безмолвно подчиняться принуждению, но также не воспринимать всерьез то, что нужно принимать крайне серьезно. Она с иронией относится к местному начальству, правительству, вообще всей системе власти в стране, к своим семейным обязанностям, к данному слову. Иронически в определенных условиях означает наплевательски.
При большой опасности и в чудных обстоятельствах толпа, по обыкновению, ожидает спасения больше от чего-то противоречащего рассудку, чем от согласного с ним.
Плутарх
Иронически-наплевательское отношение к окружающему социальному миру означает глубокую раздвоенность личности — трагически фаустовский разрыв между тем, что себя человек считает вполне зрелой личностью, а дальние не признают в нем зрелой личности. Остается одно — сформировать такое близкое окружение, которое разделяло бы его представления о мире (и о власть имущих) и не разделяло бы официальных представлений. Близкие — это семья и друзья. Их разорванный индивид настраивает, как настроен и он сам, против властей и современного общества. Так формируется идеология заговора, культура подполья и диссидентства. В нынешнем обществе субкультура разорванного человека, субкультура авторитарной личности приняли особенно уродливые формы.
ВОЗМОЖНОСТИ ДЛЯ развития трех ведущих компонентов нашего «Я» неодинаковы у различных социальных слоев. Низшие слои общества во все времена жили главным образом в переполненных жилищах, лишенных так называемого приватного пространства: своего уголка, комнатки, где можно побыть наедине с собой. Напротив, аристократия имела удобные для этого условия в избытке. В результате личность более развита у представителей высших слоев и почти неразвита у низших.
Однако наряду с пространственным аспектом необходимо учитывать временной. Дело в том, что у нищих, выключенных из материального и вообще любого общественного производства, и рабочих, чрезмерно включенных в него по причине высокой интенсивности труда и особенностей массового, конвейерного производства (а именно там в основном концентрируется рабочий класс), качественной разницы между трудом и досугом нет. Что это значит? В традиционном обществе досуг у подавляющей части населения не был реально или символически демаркирован от труда. Они составляли единое целое, плавно перетекая во времени и пространстве одно в другое (место работы располагалось часто там же, где и место жительства). А в современном обществе они хотя и разделены (существует 8-часовой рабочий день, выделены дни и часы отдыха), качественного различия между ними, что касается низших слоев, нет. Исследования установили, что однообразный, содержательно бедный труд рабочего класса продолжается в столь же однообразном, содержательно бедном досуге (выпить, сыграть в карты и т. п.).