Наряду с теориями врожденной социальности человека, существует и другой подход к данной проблеме. Он основывается на признании приобретенной, а не врожденной аффилиации. Проще говоря, в нем утверждается, что человек не рождается, а становится общественным существом. Этой точки зрения придерживаются сторонники теорий научения, ситуационисты, а также некоторые психологи-когнитивисты.
Общим методологическим принципом данного подхода является либо отрицание такого феномена, как человеческая природа, либо отказ брать его в расчет из-за неощутимости его влияния на поведение человека. Следовательно, с этой точки зрения человеческое поведение всецело детерминируется культурой, социализацией и социальными ролями (Арчер,2001).
Наиболее известной из этого направления является теория социального научения. Собственно говоря, после того, как мы достаточно подробно познакомились с позицией Тарда по данному вопросу, нет нужды детально анализировать точку зрения Альберта Бандуры, наиболее авторитетного теоретика социального научения. Оба подхода в основном, кроме деталей, совпадают. Добавлю только, что теория социального научения дает наиболее простое объяснение причин аффилиации: вырастая и воспитываясь среди людей, мы научаемся от них зависеть. И полагаться на них, поскольку получаем от других все, в чем нуждаемся - помощь, поддержку, информацию, симпатию, дружбу, любовь и т.д. (Бэрон, Керр, Миллер, 2003).
Еще одна версия необихевиористского подхода - теория социального обмена Джорджа Хоманса. В ней социальное влечение редуцируется до уровня прагматического соотношения затрат и выгод, издержек и вознаграждений. Но в отличие от социобиологии, которая также рассматривает аффилиацию как утилитарно-адаптивную функцию, о чем говорилось выше, теория обмена исходит не из эгоизма генов (Докинз, 1993), а из психологического эгоизма человека/организма.. (Хоманс, 1984). Согласно данному взгляду, люди, вступая в группы, участвуют в своеобразном обмене ценностями, в том числе и психологическими. Испытывая потребность в поддержке, признании, симпатии, любви, высокой самооценке, статусе, люди получают все эти психологические вознаграждения в социальных группах. Но, получая что-то от групп, человек, в свою очередь, несет издержки, поскольку ему необходимо вкладывать в существование групп собственные ресурсы - время, эмоции, симпатии, мысли, поддержку и т. д. Коротко говоря, за получаемые блага необходимо платить, вознаграждения просто так не достаются.
Разнообразие существующих групп объясняется тем простым фактом, что многочисленные и разнообразные потребности человека не в состоянии удовлетворить одна группа. Таким образом, различные потребности людей удовлетворяются не в одной, а во многих разнообразных группах (Бэрон, Керр, Миллер, 2004).Понятно, что притягательность какой-то конкретной группы для индивида может сохраняться лишь до тех пор, пока она удовлетворяет какие-то определенные его потребности.
Согласно уточнению, которое предлагает более сложный вариант теории обмена - теория взаимозависимости Джона Тибо и Гарольда Келли, наше пребывание в группах, которые нас не во всем устраивают, можно объяснить тем, что мы пока не нашли более привлекательную для себя группу. Но как только такая группа будет обнаружена, мы с легкостью разорвем отношения с прежней группой и перейдем в новую (Тибо Д., Келли Г., 1984). Ведь люди, считают Тибо и Келли, стремятся к максимально удовлетворительным отношениям обмена. Так, если у себя на работе вы получаете неплохую зарплату, но вас не устраивает то, как к вам относится руководство, то вы, вероятно, тотчас же смените место работы на новое, как только найдете вариант, где вам будут платить примерно столько же, как и на прежнем месте, но главное, где будет боле лояльное и уважительное отношение со стороны администрации.
И, наконец, в рамках когнитивистского подхода свой вариант, объясняющий социальное влечение, предлагает теория социального сравнения Леона Фестингера. К ней мы еще не раз будем возвращаться в этой книге.
Теория социального сравнения обращает внимание на неожиданный, казалось бы, аспект информационной потребности людей, который и служит одной из причин социального влечения (аффилиации). Дело в том, что человек нуждается не просто в информации об окружающем мире и о том, как себя вести. Еще в большей мере его занимает вопрос о том, как в той или иной ситуации вести себя правильно, адекватно. От этого зависит его уверенность в себе, безмятежность или тревожность, ощущение безопасности, стабильности, уровень самооценки, словом, весь спектр тех феноменов Я-концепции, от которых зависит чувство психического комфорта.
Информацию об адекватности или неадекватности собственных реакций индивид может получить только от других людей, оказавшихся в той же ситуации, что и он сам, посредством сравнения себя с ними. В результате как «правильные» будут восприняты действия большинства, т.е. группы, чье поведение расценивается как образец. Поскольку у человека постоянно присутствует потребность в знаниях о «правильном» поведении, то постоянной оказывается и потребность в сравнении, а в итоге, постоянным оказывается и социальное влечение (аффилиация). Кстати, именно из этой концепции исходил Стенли Шехтер, который провел первые в истории социальной психологии экспериментальные исследования причин аффилиации.
В первом из экспериментов по этой проблеме (1959) Шехтер решил продемонстрировать, насколько тяжело даже в контролируемых, лабораторных условиях переживается человеком состояние социальной депривации. Собственно говоря, о том, как пагубно действует на человеческую психику состояние социальной изоляции давно было известно и безо всяких специальных исследований. История знает немало случаев вынужденной «робинзонады», когда люди в силу различных обстоятельств надолго оказывались в одиночестве. Для многих из них длительное одиночество заканчивалось трагически: смертью, безумием, распадом личности, психическими расстройствами, психосоматическими заболеваниями. Множество печальных примеров такого рода одиночества, известных из истории, приводится, в частности, в книге В.И. Лебедева «Психология и психопатология одиночества и групповой изоляции» (2002).Тем не менее, Шехтер, не довольствуясь реальными жизненными примерами, решил понаблюдать за поведением индивидов, находящихся в одиночестве, в контролируемых условиях лабораторного эксперимента. Для участия в исследовании он пригласил пятерых студентов- добровольцев, пообещав им платить по 50 долларов за сутки пребывания в изолированном помещении без окон, в котором, тем не менее, имеется кровать, стол, стул, лампа, ванна и туалет. Чего в комнате не было, так это телефона, радио, телевизора, газет, книг, журналов и т.д. Пищу испытуемым должны были приносить и оставлять за дверью, но так, чтобы доброволец никого не видел. Словом, там были созданы условия почти полной социальной изоляции. Добавлю, что каждый испытуемый мог в любой момент покинуть помещение, прервав тем самым свое участие в эксперименте, и, разумеется, в зарабатывании денег. Кроме прочих, исследователя интересовал и такой вопрос - как долго добровольцы смогут продержаться в таких условиях?
Результаты эксперимента довольно красноречивы: самый короткий срок одиночества - 20 минут, после чего доброволец почувствовал непреодолимое желание убежать из комнаты. Самый длинный срок - 8 суток, по истечении которых самый стойкий испытуемый почувствовал все возрастающее недомогание, нервозность, тревогу, хотя, если судить по внешним, физическим признакам, то какого-либо серьезного влияния изоляция на его здоровье не оказала. О других экспериментах этой серии речь пойдет ниже.
В заключение подчеркнем, что несмотря на различия теоретических подходов, практически никем из исследователей не оспаривается наличие у человека социального влечения и социального стремления. Как не оспаривается и то, что социальное влечение люди удовлетворяют в процессе создания разнообразных социальных групп, в стремлении к членству в них, в принадлежности к множеству тех или иных групп. Реализуется социальное влечение и в межгрупповых взаимодействиях. Иными словами, большая часть социальной потребности (социального интереса) людей удовлетворяется за счет вхождения в группы, посредством разнообразных паттернов групповости.