Владимир Сергеевич Соловьев (1853-1900) — выдающийся русский философ, известный публицист и поэт, родился в Москве в семье крупнейшего историка С. М. Соловьева. Получив прекрасное домашнее образование и окончив гимназию с золотой медалью, Владимир Соловьев поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Через год, увлекшись биологией, он перевелся на естественнонаучное отделение физико-математического факультета. Еще через три года, разочаровавшись в естествознании, он возвращается к изучению истории и успешно оканчивает университет (1873). Магистерскую диссертацию он защитил в 1874 г. В 27 лет Соловьев стал доктором философии
Творчество Владимира Соловьева обычно подразделяют на три периода:
- славянофильство (1874-1881);
- отход от славянофильства — критический период, когда философ мыслит скорее социально-политическими, чем философскими категориями (1881-1889);
- период синтеза всех своих идей, создание собственного учения, период в основном позитивного, созидающего творчества (1889-1900).
С точки зрения политолога, наиболее интересным представляется второй период, в течение которого были написаны такие работы, как «Духовные основы жизни» (1882-1884), «История и будущность теократии» (1885-1887), «Оправдание добра» (1887), «Россия и Вселенская Церковь» (1889), «Русская идея» (1888), и множество публицистических статей. Отделяя себя от славянофилов, Соловьев видоизменяет и свою геополитическую концепцию. Теперь по своему политическому положению Россия видится ему уже не как одна из трех противостоящих сил:
«...В великом споре Востока и Запада она (т. е. Россия. — Б. И.) не должна стоять на одной стороне, представлять одну из спорящих партий, — ...она имеет в этом деле обязанность посредническую и примирительную, должна быть в высшем смысле третейским судьею этого спора».
В духовном и культурном плане Соловьев выступал за политику «примирения» и «соединения» с Западом, за продолжение политического курса Петра Великого.
Разница, по его мнению, должна состоять в том, что петровское «соединение» с западной Европой носило внешний и формальный характер, а «действительное и внутреннее примирение с Западом состоит... в свободном соглашении с тем духовным началом, на котором зиждется жизнь западного мира...».
Понимание политики Соловьевым носит преимущественно трансцендентальный характер. Политика как теория и практическая деятельность должна быть направлена в первую очередь на единение христиан, взаимопонимание подданных и власти. Политика христианских стран, в том числе и России, должна быть христианской, для которой первым началом должно быть «превращение частной правды во вселенскую», свободное единение человечества во Вселенской Церкви.
Истинная и верная политика для Соловьева также вытекает из истинности всеединства: единение религиозное (христианство) должно вызвать к жизни единение церквей (католической, православной, протестантской) и единение («примирение» или «соединение») христианских государств. «Русская политика,— утверждает Соловьев,— должна быть политикой христианской». Под теократией он понимал, с одной стороны, боговластие, т. е. свободное единение Божества с человечеством, с другой — союз между Папой и русским царем.
Единение церквей должно привести к созданию «богочеловеческого теократического общества», социальная структура которого будет состоять из части божией (священники, клир), части активно-богочеловеческой (князья, начальники) и части пассивночеловеческой (народ), причем в «человеческом достоинстве» все люди должны быть равны. Такое общество «вселенской теократии» должно объединить все христианские народы, включая российский, и управляться под началом Рима.
В работе «Русская идея» Соловьев отмечает, что Россия должна очиститься от своих политических грехов, заключающихся в стремлении к черноморским проливам, в русификации Польши и вообще в национальном эгоизме, и приготовить себя к осуществлению «своей действительной национальной идеи», которая должна быть, прежде всего, идеей христианской. Воплощением этой идеи Соловьев представлял Вселенскую Церковь, которая будет «вселенским братством», исходящим из «вселенского отечества через непрестанное моральное и социальное сыновство».
«Таким образом,— отмечал он, — все три члена социального бытия одновременно представлены в истинной жизни Вселенской Церкви, направляемой совокупностью всех трех главных действующих сил: духовного авторитета вселенского священника... представляющего истинное непреходящее прошлое человечества; светской власти национального государя... олицетворяющего собой интересы, права и обязанности настоящего; наконец, свободное служение пророка (вдохновенного главы человеческого общества в целом), открывающего начало осуществления идеального будущего человечества. Отсюда следует понимание Соловьевым такой важной политической категории, как национализм. Национальные различия, по его мнению, пребудут «до конца веков». Но национализм, национальная гордость разрушают единство мира во Христе.
«Россия, — отмечает он, — являет наиболее полное развитие... и наиболее могучее выражение абсолютного национального государства, отвергающего единство Церкви и исключающего религиозную свободу».
Отсюда вытекает и суть русской идеи, которая заключается в служении империи, национальному государству Вселенской Церкви, вселенскому государству и обществу, в восстановлении на земле «верного образца ожественной Троицы». В своей общественной деятельности Соловьев пытается реализовать идею всеединства церквей. Он установил контакты с влиятельными католическими священниками. Многие в России не одобряли эту сторону деятельности Соловьева. Святейший Синод и его обер-прокурор К. П. Победоносцев объявили ее вредной для России и православия; цензурный комитет запретил статьи Соловьева о единстве церквей.
Соловьев прожил сложную, духовно напряженную и насыщенную жизнь. Как и многие философы, он пытался воплотить в социально-политической практике идеи своего учения. Не все они выдержали натиск и жесткие условия реальной политики, но некоторые остаются актуальными до сих пор.