Формирующийся в процессе жизнедеятельности, в действиях и поступках, представленный на разных языках внутренний мир по своей структуре должен отражать архитектуру функциональной системы деятельности. Каждая новая деятельность и поступок обогащают эту структуру новым содержанием. Одновременно на основе новой информации идет реструктуризация внутри каждого компонента функциональной системы человека (индивида, субъекта деятельности, личности). Системообразующими факторами в этих процессах, как мы уже отмечали, выступают мотивации и переживания.
Биологической основой, реализующей структуру внутреннего мира, выступает физиологически функциональная система поведения, в которой выделяются и морфологически фиксируются отдельные разделы нервной системы человека и, прежде всего, головного мозга . Как показывают современные исследования, «в соответствии с генетической программой развития нервной системы отдаленные друг от друга структуры мозга развиваются в конкретных временных промежутках. Временная характеристика как бы объединяет эти отделы мозга, определяя взаимосвязанную последовательность или синхронность их созревания. Синхронность развития событий в мозговых структурах, находящихся на отдалении друг от друга, обеспечивает возможность их структурной и функциональной (курсив мой. – В.Ш .) организации в определенный период нейроонтогенеза при условии своевременного воздействия специфических средовых факторов…
В соответствии с генетической программой нейрональные сети формируют функциональные системы, ответственные за созревание и реализацию конкретных неврологических функций. Развитие функциональных систем проходит несколько последовательных стадий: избыточное задействование нейронов и межнейрональных связей, как внутри системы, так и внешних информационных притоков к ней; постепенный отбор наиболее эффективных нейронов и межнейрональных контактов с минимизацией энергетических затрат внутри системы и высвобождением в резерв менее эффективных нервных клеток; постепенное ограничение, минимизация внешних связей функциональной системы. В результате перестройка завершается и функциональная система становится закрытой», и на этом этапе онтогенеза – относительно стабилизированной» . Средовые факторы запускают новый виток развития нервной системы и одновременно «дают сигнал к редукции (отмиранию) старых навыков и автоматизмов – своеобразный эффект «обнуления»: новый этап развития должен начаться как бы с нуля, с отказа от прежнего этапа» .
Мы привели эту длинную цитату, так как она отражает современный взгляд на развитие психоневрологических функций – движения, восприятия, интеллекта, речи, коммуникации, практически тождественный той картине развития внутреннего мира и его структуры, которая открывается в психологическом исследовании. Это дает нашим представлениям о процессе формирования внутреннего мира нейрофизиологическую устойчивость.
Отражая биологическую и социальную природу человека в структуре внутреннего мира, можно выделить, биологическую и социальную составляющие. Разделение это в определенной мере условное. Мы уже видели, как на основе биологических потребностей развивается структура социально и духовно обусловленных потребностей; но вместе с тем на полюсах можно выделить ставшие личностно-значимыми биологическую мотивацию и нравственность, понимаемую как требования морали: с одной стороны – природная мотивация , с другой – совесть. Важно подчеркнуть, что совесть выступает в структуре психической жизни и как мотиватор, и как внутренний цензор . Часто мы говорим, оценивая поступок человека: «Поступил по совести», т. е. поступил, не исходя из своих корыстных интересов, а часто вопреки ним, справедливо, с учетом интересов других. Совесть выступает здесь, несомненно, как мотив поведения и одновременно как цензор.
Рассматривая структуру душевной жизни, 3. Фрейд выделил в ней три подструктуры: оно (Es ), самая глубинная подструктура, связанная с мотивацией, прежде всего, с сексуальными и агрессивными влечениями. Содержание данной подструктуры не осознается. В своем проявлении данная подструктура руководствуется принципом удовольствия, находится в конфликтных отношениях с Я и сверх-Я; Я (Ich ) – подструктура душевной жизни, отвечающая за восприятие внешнего мира и приспособление к нему. Стремится согласовать между собой стремление Оно (мотивации), реальные возможности и требования морали, сверх-Я. Подчиняется принципу реальности. Содержание данной подструктуры частично осознается; Сверх-Я (Uber-Ich ) – высшая инстанция в структуре душевной жизни, выполняющая роль внутреннего цензора, совести; содержание сверх-Я определяется моральными нормами. Относящиеся к сверх-Я представления могут быть как осознанно/предсознательными, так и бессознательными. Как мы уже отмечали ранее , в своем учении Фрейд выделял в структуре психики сознательное и бессознательное и такое деление считал основной предпосылкой психоанализа. Часть из того, что субъект отражает на уровне сознания в данный момент, может стать бессознательным, а при определенных обстоятельствах вновь стать сознательным. Бессознательное в данном случае является латентным, оно в любой момент может стать сознательным. Латентное бессознательное Фрейд назвал предсознательным. Но в ряде случаев содержание бессознательного не становится сознательным, потому что этому противодействует определенная сила (действие Сверх-Я). Состояние, в котором в этом случае находится бессознательное до его осознания, Фрейд назвал вытеснением, а термин «бессознательное» относил только к вытесненному динамическому бессознательному.
Таким образом, писал Фрейд, мы можем обходиться тремя терминами: сознательное, подсознательное и бессознательное, «если только не станем упускать из виду, что в описательном смысле существуют два вида бессознательного, в динамическом же только одно. В некоторых случаях, когда изложение преследует особые цели, этим различием можно пренебречь, в других же случаях оно, конечно, совершенно необходимо».
Важно отметить, что в теоретических воззрениях 3. Фрейда выделяется топографическая и структурная модели психики. В топографической модели он выделяет пространство предсознательного, сознательного и вытесненного бессознательного. Для описания этой модели Фрейд выбрал пространственную метафору. «Он приравнял систему бессознательного к большому тамбуру, в котором роятся душевные побуждения. К этому тамбуру примыкает вторая, более узкая часть, разновидность салона, в котором пребывает сознание. На пороге между двумя этими пространствами Фрейд видел сторожа, в обязанности которого входит рассмотрение отдельных побуждений души. Он отбирает и не допускает в салон те из них, которые вызвали неудовольствие».
Вторая модель дает нам структуру психики, включающую уже упоминавшиеся Ид, Эго и Супер-Эго. При этом важно подчеркнуть, что структурные компоненты подвижны в отношении элементов пространственной модели, границы между Эго и Ид менее жестки, чем та, которая разделяет бессознательное и подсознательное/сознательное. Отдельные компоненты Эго и даже Супер-Эго могут быть как осознанными/подсознательными, так и бессознательными.
Интересны представления о структуре души К. Юнга. Он различает «три ступени души: 1) сознание; 2) личное бессознательное, состоящее, прежде всего, из всех тех содержаний, которые стали бессознательными либо в силу того, что они потеряли свою интенсивность и поэтому оказались забытыми, либо потому, что от них отстранилось сознание (так называемое вытесненное); кроме того, сюда можно включить те содержания, отчасти перцепции, которые из-за слишком малой интенсивности никогда не достигали сознания и все же каким-то образом проникли в психику; 3) коллективное бессознательное, являющееся вотчиной возможных представлений, но не индивидуальной, а общечеловеческой, и даже общеживотной, и представляющее собой фундамент индивидуальной психики».
В своей теории архетипов Юнг, вводя понятие коллективного бессознательного (бессознательного, несущего опыт предков, формировавшийся не одно поколение – коллектива) подчеркивает, что «читатель не должен опасаться, что я буду говорить ему об унаследованных представлениях (курсив мой. – В.Ш. ). Я далек от этой мысли. Автономные содержания бессознательного или доминанты бессознательного… – это не врожденные представления , а врожденные возможности, даже необходимости, направленные на воссоздание тех представлений, которые с давних пор выражались через доминанты бессознательного» . Разъясняя свое положение, К. Юнг писал: «Человек рождается с мозгом, который является результатом развития в бесконечно длинном ряду предков. Этот мозг получает свое полное дифференцированное завершение в каждом эмбрионе, и если он начинает выполнять свою функцию, то непременно появляются результаты, которые бесчисленное множество раз до него уже продуцировались в ряду предков… Следовательно, все те факторы, которые были существенны для наших близких и далеких предков в силу их соответствия унаследованной органической системе, будут существенны также и для нас. Они являются даже необходимостями, которые будут заявлять о себе в виде потребностей» . И далее: «Поскольку коллективное бессознательное является осадком явлений мира, который в конечном счете выражается в структуре мозга и симпатической нервной системе, то в своей совокупности это означает нечто вроде не имеющего времени, так сказать, вечного образа времени, противостоящего нашей сиюминутной сознательной картине мира».
Коллективное бессознательное, не имеющее временных пределов, несет в себе приспособительные реакции прошлого. Оно состоит «из чего-то вроде мифологических мотивов или образов; поэтому мифы народов являются непосредственным проявлением коллективного бессознательного… Описанные ситуации, будь то физическая опасность или угроза душе, вызывают аффективные фантазии, а поскольку такие ситуации типичны, то в результате этого образуются и одинаковые архетипы» , которые Юнг обозначил как мифологические мотивы. Бессознательное, как совокупность архетипов, является осадком всего, что пережило человечество, вплоть до самых своих истоков, живой системой реакций и диспозиций, которая невидимым, а потому и действенным образом определяет индивидуальную жизнь.
Коллективное бессознательное является огромным духовным наследием, возрождаемым в каждой индивидуальной структуре мозга. Бессознательное содержит источник сил, приводящих душу в движение, а формы или категории, которые все это регулируют, – архетипы. Все самые модные идеи: религиозные, научные, философские, моральные – сводимы к архетипам.
Работая в сфере психотерапевтической практики, Фрейд и его последователи сосредоточили свои усилия на вытесненном бессознательном, и в этом отношении в области психоанализа накоплен огромный материал, представляющий большой интерес. Однако в реальной жизни психика нормального (не больного) индивида функционирует в пространстве сознательного-бессознательного (предсознательного) без доминирования вытеснения. При этом роль бессознательного в реальной внутренней жизни не снижается, значение бессознательного огромно, бессознательное выступает подструктурой реальной психической жизни, и не только в сфере мотивации. Ярким примером этому может служить процесс освоения действия, всесторонне и глубоко проанализированный Н.А. Бернштейном.
Изучая подвижность кинематических цепей человеческого тела, Н.А. Бернштейн показал, что освоение любого движения связано с ограничением числа степеней свободы этих цепей, количество которых исчисляется десятками. Так, например, подвижность запястья относительно лопатки имеет 7 степеней свободы, а кончика пальца относительно грудной клетки – 16 степеней. Преодоление избыточных степеней свободы движущегося органа, координация движений решается по принципу сенсорных коррекций, осуществляемых совместно самыми различными системами афферентации и протекающих по основной структурной формуле рефлекторного кольца. Каждая двигательная задача находит себе в зависимости от своего содержания и смысловой структуры тот или иной уровень регуляции. Бернштейн выделил пять уровней построения движений: А – уровень палеокинетических регуляций, он же руброспинальный уровень центральной нервной системы; В – уровень синергий, он же таламопаллидарный; С – уровень пространственного поля, он же пирамидно-стриальный; Д – уровень действий (предметных действий, смысловых цепей), он же теменно-прематорный; Е – группа высших кортикальных уровней символических координации (письма, речи и т. п.).
Уровень А – наиболее древний, составляет палеокинетическую систему и регулирует сокращения гладкой мускулатуры внутренних органов, обеспечивает мышечный тонус. Патологические нарушения в работе руброспинального уровня проявляется, прежде всего, в расстройствах по линии тонуса – дистониях, в тяжелых случаях она может давать явления резкой общей гипертонии, каталепсии, «восковой гибкости». Дрожательный паралич Parkinson есть целая сводка ряда нарушений в описанном уровне. Характерным проявлением дисфункций уровня А являются треморы.
Уровень В – уровень синергии, отвечает за регулировку локомоторной функции, за движение собственного тела, отвечает за координацию движений во времени, объединяет все движения в общем ритме, обеспечивает стереотипность движений. Данный уровень отвечает за движения выразительной мимики, пантомимики и пластики, за эмоциональные движения лица, конечностей и всего тела. На уровне В протекают движения вольной бесснарядной гимнастики – наклоны корпуса, изгибы, откидывания тела, разнообразные пластико-ритмические движения. Очень существенна роль синергии таламо-паллидарного уровня в автоматизации двигательных навыков.
В патологических случаях выпадение уровня В дает симптомокомплекс паркинсонизма, распадаются самостоятельные и фоновые двигательные отправления, развивается амимичность, скованность поз, скупость жестов, отсутствие выразительных движений, бледнеет в связи с этим и субъективная эмоциональная жизнь (отмеченные данные подтверждают теорию Джемса и Ланге о периферическом порождении эмоций). Наблюдается деавтоматизация ходьбы и предметных навыков.
Уровень С – уровень пространственного поля, отвечает за вариативность и пластичность движений. Ведущая афферентация этого уровня есть синтетичность пространственного поля. Синтезирует полусырой материал, получаемый от текущей афферентации и информации, хранящейся в памяти, в нерасчленяемый синтез «пространственного поля». «Пространственное поле уровня С не есть ни ощущение, ни их сумма. Пока оно формируется, в нем участвуют и зрительные ощущения, и глазодвигательные ощущения, связанные с аккомодацией и стереоскопическим зрением, и осязательные ощущения с их местными знаками, и проприоцепторика всего тела, возглавляемая вестибулярными ощущениями тяготения и ускорения и, несомненно, бесчисленные осколки с других рецепторных систем. В нем возможны многочисленные компенсации и викарные взаимозамены… Когда это поле создалось и выработалось, оно уже настолько абстрагируется от первичных рецепций, лежащих в его основе, что уловить в нем их следы становится невозможным самому пристальному самонаблюдению».
Пространственное поле гомогенно и апериодично, т. е. однородно во всех своих частях и не содержит в себе никаких элементов чередования или цикличной неповторяемости. Оно обладает свойствами метричности и геометричности, включает в себя оценку протяжений, размеров и форм; заполнено объектами, имеющими размеры, форму, массу; характеризуется силами, действующими между этими объектами, т. е. определенными физическими параметрами.
Уровень С отвечает за точность и вариативность движений, за всевозможные локомоции, нелокомоторные движения всего тела в пространстве (гимнастические и акробатические упражнения), перемещение вещей в пространстве, движения прицеливания, подражающие и копирующие движения, сложные смысловые действия с предметом и орудием.
В патологических случаях расстройств функций на уровне С наблюдаются различного рода дистаксии и атаксии, т. е. того, что в просторечии принято называть «нарушениями координации».
Уровень Д – данный уровень целиком кортикален и составляет почти исключительную принадлежность человеку. Ведущей афферентацией данного уровня является предмет, и ведущим мотивом – смысловая сторона действия с предметом. Смысловая структура двигательного акта определяется содержанием возникшей задачи. Движения в уровне предметного действия представляют собой смысловые акты, т. е. не столько движения, сколько уже смысловые поступки, определяемые смыслом поставленной задачи.
В патологических случаях не выпадают никакие движения из нижележащих уровней, не выпадает и возможность произвольных движений, теряется возможность управления ими. Паталогии на уровне Д объединяются под общим названием апраксий. При апрактическом нарушении страдает не координация двигательного акта, а его реализация. При наличии полного понимания сути и смысла возникшей двигательной задачи утрачивается тот мостик, который ведет от восприятия задачи к ее двигательному решению. Субъекту покорны руки – ноги, но он ничего не может сделать с их помощью. Субъект теряет способность к приобретению умений и навыков. Правильно осмысляя задачу, апрактик заблуждается и относительно своего неуспеха в ее решении: как правило, он недоволен собой, отличаясь от душевнобольных, утративших критическую оценку своих действий.
Уровень Е – это уровень целостного предметного действия, или цепь таких действий, протекающих автоматизированно и бессознательно и приводящих при этом к смысловому результату, возвышающемуся над возможностями самого предметного уровня. В первую очередь к ним следует отнести движение речи и письма , а также музыкального исполнения.
Уровень Е имеет свои патологические проявления. Прежде всего, это различные асемические расстройства: афазии, алексии, асимболия, амузия и т. д., или утрата, соответственно, смысловой речи, чтения, запаса слов, способности к музыкальному восприятию и т. д. Все эти выпадения объединяются одним общим принципом: потерей в той или иной области смысловых мотивов. Второй класс выпадений на уровне Е характеризуется утерей связей между сделанным и тем, что предстоит сделать, распадом соответствия между ситуацией и действием.
В заключение следует привести следующий вывод, обобщающий исследование по построению движений, сделанный Н. А. Бернштейном. «Ни одно движение (может быть за редчайшим исключением) не обслуживается по всем его координационным деталям одним только ведущим уровнем построения… В начале формирования нового индивидуального двигательного навыка действительно почти все коррекции суррогатно ведутся ведущим уровнем – инициатором, но вскоре положение изменяется. Каждая из технических сторон и деталей выполняемого сложного движения рано или поздно находит для себя среди нижележащих уровней такой, афферентации которого наиболее адекватны этой детали по качествам обеспечиваемых ими сенсорных коррекций. Таким образом, постепенно, в результате ряда последовательных переключений и скачков образуется многоуровневая постройка, возглавляется ведущим уровнем, адекватным смысловой структуре двигательного акта и реализующим только самые основные, решающие в смысловом отношении коррекции».
Результаты исследований Н. А. Бернштейна позволяют сделать важные для нас выводы: во-первых, на примере построения движений видно, что в норме его регуляция осуществляется на нескольких уровнях одновременно; во-вторых, только ведущий уровень регуляции осознается; в-третьих, выпадение отдельных уровней построения движений ведет к различным патологиям. Так как действия входят в большинство поведенческих актов, то можно утверждать, что и управление поведением строится на нескольких уровнях одновременно, и только ведущий уровень осознается. А так как внутренний мир формируется в действии и поступках, то и о нем можно сказать, что он представлен на различных уровнях, из которых субъектом отражается только ведущий для текущего действия или поведения. Выпадение отдельных уровней внутреннего мира должно приводить к различным аномалиям в поведении и деятельности.
Рассмотренные выше экспериментальные и клинические данные позволяют рассматривать внутренний мир с позиций структурно-уровневого подхода . С одной стороны, его структура отражает функциональную психологическую систему поведения и деятельности и включает компоненты, характеризующие эту систему, с другой стороны, внутренний мир можно охарактеризовать, выделяя в нем определенные уровни. При этом уровневая характеристика может относиться к функциональным физиологическим структурам, реализующим определенные психические функции и связанные с переработкой определенных потоков информации, или к уровням осознания своего внутреннего мира (уровни бессознательного, предсознательного и сознательного). В последнем случае речь будет идти о содержательном наполнении каждого из них и об отношениях между уровнями психики. В предложенном структурно-уровневом подходе описания внутреннего мира «понятия структуры и уровней образуют некую имплицитную «сетку координат», более или менее явно присутствующую при объяснении того или иного конкретного психологического факта».
Одной из характеристик душевной жизни является ее неизмеримость, в отличие от предметного мира, ее непространственность. Душевная жизнь характеризуется слитностью, внутренним единством, она не разложена на составные элементы.
Другой, тесно связанной с неизмеримостью, чертой душевной жизни является ее неограниченность, она не знает границ и объемов, она уходит вглубь до бесконечности. «Пределов души не найдешь, исходив все ее пути, – так глубока ее основа» – говорил еще Гераклит. Содержание душевной жизни невозможно определить каким бы то ни было комплексом качественных черт. Всякий психологический анализ имеет здесь смысл как анализ преобладающих сторон, направлений. Душевная жизнь в себе и для себя – есть потенциальная бесконечность.
Наконец, третьей чертой душевной жизни является ее вневременность. В мире знания мы возвышаемся над временем и живем в вечности . Индивидуальная память человека также делает душевную жизнь вневременной. В любой момент времени человек может пережить любой момент своей жизни.
Именно перечисленные качества душевной жизни обеспечили наиболее эффективно процессы выживания.
Попробуем это объяснить, используя эволюционно-исторический подход. Как и у человека, отношения животного со средой реализуются психикой. Чем более точно и полно психика отражает реальную среду обитания, чем богаче индивидуальный опыт, чем быстрее животное находит правильное решение, тем эффективнее его выживание. С этой точки зрения целесообразно, чтобы механизмы психической деятельности обеспечивали максимальную полноту информации. Эта полнота достигалась за счет видового и индивидуального опыта. Индивидуальный опыт реализуется механизмами памяти. Видовой опыт передается через врожденные механизмы инстинктов и механизмы научения. И здесь следует поставить вопрос: «Что, какой механизм отбирает информацию текущей жизни для последующей фиксации в памяти?» Если предположить, что фактором отбора была оценка полезности получаемой информации, необходимо предположить, что текущая информация должна сохраняться в кратковременной памяти до возможного момента оценки ценности этой информации для процессов выживания. Реализации этого пути служит механизм памяти, включающий несколько регистров: иконический, кратковременный, оперативный, долговременный и предполагающий перевод информации из одного регистра в другой. Возможен и другой путь, когда вся текущая информация переводится в память животного (и человека). Опыты с ЭРМ позволяют допустить существование механизма перевода внешних впечатлений в информацию памяти. В этом случае главный акцент переносится с запоминания на забывание: что необходимо стереть из памяти, и по прошествии какого времени?
С учетом относительной стабильности среды обитания и ограниченности факторов выживания объем полезной для организма информации был относительно небольшим, а сам принцип формирования информации памяти предполагал ее целостность, позволяющую в максимальной мере мобилизовать индивидуальный опыт в целях выживания.
В условиях неопредмеченности внешнего предметного мира в категориальном знании это был наиболее эффективный способ. Весь опыт работал на выживание организма. Полученная информация отбиралась для длительного хранения психическими механизмами по функциональному признаку. Этот механизм работает и сегодня у человека. Механизмы психики извлекают из памяти ту информацию, которая необходима для решения текущей задачи. Тем более, есть основания предположить, что этот механизм является генетически обусловленным в процессах выживания.
Текущая предметная информация, локализованная во времени и пространстве, в механизмах памяти приобретала свойства вневременной информации и, частично, внепространственной. Эта информация приобретала свойства идеального объекта. У животного формировалась внутренняя реальная жизнь. Содержание этой психической жизни состояло из образов предметного мира, их отношений и переживаний животного, которые и выступали основным оценочным моментом этого идеального образного мира. Идеальное обретает относительную самостоятельность, становится активным началом поведения, борьбы за выживание. Формируется психическая жизнь. Несомненно, что содержанием психической жизни становятся и внутривидовые отношения особей, прежде всего, половые, и межвидовые, отраженные в борьбе за выживание.
Психическая жизнь целостна уже потому, что она представляет собой динамический образ внешнего предметного мира, насыщенный переживаниями. Важным моментом на пути развития психической жизни стало нарастание возможностей памяти и объемов информации.
Исследуя явление адаптации в сложных системах, У. Р. Эшби показал, что «обилие связей между частями мозга несет с собой как преимущества, так и невыгоды» . Преимущество большого числа связей в системе заключается в увеличении возможных форм поведения, в возможности регуляции поведения через внутренние связи мозга. Недостатком систем с большим числом связей является удлинение, часто в огромной степени, времени, необходимого для адаптации, в снижении эффекта накопления адаптации по мере роста связей. «Мы должны раз и навсегда отбросить мысль, приводимую чуть ли не во всех книгах о головном мозге, написанных за последние сто лет, мысль о том, что чем больше связей внутри мозга, тем лучше», – пишет У. Р. Эшби . Адаптивность системы, способность к обучению требует не только взаимосвязи, но и независимости компонентов системы, требует, чтобы степень развития связей между отдельными функционирующими частями лежала в определенных пределах.
Адаптация организма предполагает относительную независимость отдельных частей информационной базы. При целостности информационной базы нарастает качество приспособительного эффекта, но резко увеличивается время адаптации. А если оно становится значительным, это может привести к гибели организма раньше, чем будет достигнут приспособительный результат. Объективные законы адаптации должны были привести к тому, что целостная психическая жизнь должна была дифференцироваться на относительно независимые части. Психика должна была расслоиться.
Механизмом такой дифференциации выступает уже сам механизм памяти, разнесенный по регистрам (кратковременная, оперативная, долговременная) и по анализаторам.
Другим фактором выступает привязка идеальной информационной базы к чувственно значимым компонентам , как точкам кристаллизации, которые, в свою очередь, имеют внешнее предметное представительство. Информация как бы расслаивается по уровням значимости, разделяется на основную и фоновую.