Сравнительная политология и событийное знание

Общие логические рассуждения о событийном знании отнюдь не являются единственным обоснованием его значения для сравнительной политологии. Дело в том, что уже имеется определенный опыт использования этого подхода (с различной степенью отчетливости и полноты) в исследовании ряда феноменов политического мира. Назовем здесь следующие тематические направления исследований:

  • экстраординарное в политике — революции, восстания, протестное поведение — так называемая спорная политика (contentious politics);
  • политика во время кризисов; отдельные страны в качестве событий третьей волны демократизации, отличающиеся особенностями сочетания структурных и агентских факторов;
  • тоталитарные режимы как политические события прошлого века.

В этом отношении событийный подход позволяет, на наш взгляд, приблизиться к решению основной задачи реформирования сравнительной политологии — подчинить метод политической субстанции.

Конечно, следует отдавать себе отчет в том, что, например, при исследовании протестного поведения метод ивент-анализа фактически часто воспроизводит стратегию фактуального знания, когда в качестве зависимой переменной выступают обособленные конфликтные действия. Но и здесь отмечаются более мягкие способы изучения с использованием метода дискурс-анализа, соответствующего интерпретативной модели, или так называемого метода «интерактивного политического процесса», который подчеркивает значимость тактики, стратегии, выбора, случайности, а при исследовании феномена «цветных революций» — элементы событийного знания. Феноменологическая стратегия избирается при изучении насилия в странах Африки и Ближнего Востока.

Наиболее очевидным становится преимущество событийной стратегии исследования, когда невозможно построить объяснительные модели политических феноменов, которые, хотя и являются «серийными», но каждое из них возникает по-своему, в неожиданном сочетании условий и действий. Интересно, что такое тематическое направление, как изучение демократических транзитов и консолидации, все более наполняется событийным подходом. Понятие «консолидация демократии» приобрело значение категориального термина в сравнительной политологии, начиная с работы Гуилермо О’Доннелла и Филиппа Шмиттера «Переход от авторитарного правления», опубликованной в 1986 г. В ней представлен по преимуществу транзитологический подход к этой теме. В 1990-е гг. эта тема становится одной из ведущих в демократической литературе. Смещение интереса от исследования перехода к демократии к вопросам ее консолидации вызвано вполне понятными причинами: эмпирически ориентированная политология отражает ситуацию неоднозначности процессов становления новых демократических режимов и поиск оснований их закрепления. Вместе с этим, однако, можно отметить и отчетливо выраженный методологический поворот. Он связан с критикой концепции условий демократии, господствовавшей в 1960-1980-х гг. При общем критическом настрое политологи-компаративисты признают вклад прежней концепции в объяснение необходимых факторов демократизации, но считают, что этого недостаточно: нужно определить не только необходимые, но и достаточные факторы и не только для возникновения, но и для закрепления демократии. Выражая крайнее мнение, Филипп Шмиттер писал, что дискуссия о демократизации «включает отрицательное отношение к предыдущему широко распространенному суждению, что демократия является функциональным условием или этическим императивом. Ни уровень экономического развития, ни гегемония буржуазии не могут автоматически гарантировать появление, более того, укрепление демократии. Не является этот режим также очевидным результатом некоторого предыдущего достигнутого уровня „цивилизации^, грамотности, успехов в образовании или особой политической культуры. Это не значит отрицание того факта, что благосостояние, относительно равное распределение богатства, конкурентоспособная на мировом рынке экономика, хорошо обученное население, большой средний класс, а также готовность принять разнообразие, доверять сопернику и разрешать конфликты компромиссом являются преимуществом; это значит как раз то, что демократия все еще должна быть выбрана, воплощена и увековечена „агентами", реально живущими политическими акторами с их особыми интересами, страстями, памятью и — почему нет? — доблестью и судьбой» (Schmitter, 1992, p. 158-159).

Не все придерживаются подобной довольно радикальной позиции, но она верно выражает общее настроение, связанное с необходимостью идти дальше в исследовании демократии, с некоторым сомнением относительно статистических зависимостей, с ощущением необходимости перехода от объективизма к объективности, когда конфликт интересов не всегда однозначно связан с одним каким-либо выбором. В этом смысле сравнительная политология сегодня не то что менее оптимистична, скорее, она более приближена к реальной истории. Конечно, делая обобщения и строя модели, ученый-компаративист понимает их ограниченность. Более того, отмечается тенденция более свободного отношения к уже выработанным концептуальным положениям, что позволяет избегать догматики. О попытках использования различных подходов в описании процесса демократических переходов и консолидации демократии написано достаточно много. Вместе с тем до сих пор проблема не решена окончательно. Все еще сохраняется методологическое напряжение между структурными, транзитологическими и институциональными подходами. Однако есть некоторые подвижки, и здесь стоит обратить внимание на проблему событийности политики и событийной стратегии исследования.

В статье Карстена Шнайдера и Клаудиуса Вагемана «Снижение сложности [при использовании программы] „Качественный сравнительный анализ" (QCA): Дальние и близкие факторы и консолидация демократии» обращено внимание на методологические возможности мягкой логики при изучении проблем консолидации демократии (Schneider, Wagemann, 2006).

Эта статья еще раз заставляет нас обратить внимание на современную методологию и технику эмпирического сравнительного анализа политических феноменов с использованием логики нечетких множеств, или «мягкой» логики, а также понять современные проблемы детерминистского знания.

В статье консолидированная демократия определяется как «ожидаемая устойчивость либеральной демократии», при которой соответствующие политические акторы действуют в условиях определенных правил, с которыми они должны соглашаться (Ibid, p. 763). Авторы исследования используют методологию и методику «мягкой» логики для выявления необходимых и достаточных условий для консолидации демократии, разбивая их на две группы. Первая группа, так называемые «дальние условия» («remote conditions»), касается таких факторов, как уровень экономического развития, этно-лингвистическая однородность, близость к Западу, степень предыдущего демократического опыта и длительность коммунистического прошлого. Это — такие факторы, которые можно обозначить в качестве контекста; они стабильны и их источники находятся относительно далеко от проходящего процесса консолидации. Вторая группа включает в себя «близкие условия» («proximate conditions»), к которым относятся факторы, изменяющиеся во времени и подверженные влиянию политических ям. Так, политика «шоковой терапии» в Польше в начальный период перехода определялась не столько экономической ситуацией, сколько политическими действиями правительства, обладавшего значительной поддержкой населения. Следовательно, диссонанс между экономическим контекстом и политико-психологическими обстоятельствами способствовал выбору экстраординарной политики, и этот быстрый экономический переход впоследствии сыграл решающую роль в консолидации демократии в стране (см.: Rose, 1999). Традиционно эту исследовательскую ситуацию рассматривают в аспекте «каузальной сложности» и подчеркивают слабую эффективность в данном случае стандартных, линейно-аддитивных количественных методов. Стратегия качественных методов в этом смысле более адекватна изучению сложности в политике (Goertz, 2006, p. 224). Однако в своей основе это обсуждение все же ведется в рамках первой познавательной парадигмы. При событийном анализе следует, по-видимому, говорить не о каузальной, а о «темпорально-ситуативной сложности», которая меняет обычную логику «причина—следствие», «цель—результат» и, следовательно, рассмотрение политической реальности в виде последовательности состояний. В политическом действии нет никакого алгоритма, который заранее можно просчитать и придать ему статус универсального правила. Отсюда, экономическая политика в России начала 1990-х гг., напоминающая польскую «шоковую терапию», была другой политикой с другим сочетанием ситуации и действующих людей. То есть это было другое политическое событие, и до сих пор не совсем ясно, были ли этой политикой достигнуты искомые цели, или они были «искажены» той политической борьбой, которая развернулась вокруг нее.

Ключевые слова: Сравнительная политология, Политическое событие
Источник: Сморгунов Л. В., Сравнительная политология: Учебник для вузов. Стандарт третьего поколения. — СПб.: Питер, 2012. — 448 с.: ил.
Материалы по теме
Конструктивизм в сравнительной политологии
Сморгунов Л. В., Сравнительная политология: Учебник для вузов. Стандарт третьего поколения...
«Традиционная» сравнительная политология
Сморгунов Л. В., Сравнительная политология: Учебник для вузов. Стандарт третьего поколения...
Сравнительное изучение правительств. Теория коалиций
Сморгунов Л. В., Сравнительная политология: Учебник для вузов. Стандарт третьего поколения...
«Новая» сравнительная политология
Сморгунов Л. В., Сравнительная политология: Учебник для вузов. Стандарт третьего поколения...
Событийное политическое знание
Сморгунов Л. В., Сравнительная политология: Учебник для вузов. Стандарт третьего поколения...
Плюралистичная сравнительная политология
Сморгунов Л. В., Сравнительная политология: Учебник для вузов. Стандарт третьего поколения...
Неоинституциональный этап сравнительной политологии
Сморгунов Л. В., Сравнительная политология: Учебник для вузов. Стандарт третьего поколения...
Сравнение как метод анализа в политологии
Сморгунов Л. В., Сравнительная политология: Учебник для вузов. Стандарт третьего поколения...
Оставить комментарий