Право представляет собой сложное социальное явление. Поэтому теория всегда играла существенную роль в его создании. Напомню, что «храм римского правосудия» — Дигесты Юстиниана представляли собой свод выдержек из трудов римских юристов. С другой стороны, недостаточное внимание к теории всегда было одной из причин низкого уровня правовых систем. Эразм Роттердамский писал: «Глупость создает государства, поддерживает власть, религию, управление и суд». Внешняя политика не является в этом отношении исключением. Многие ее доктрины весьма примитивны.
В формировании международного права трудам юристов принадлежит особая роль. Напомню, что именно в этих трудах была высказана сама идея его создания. Информация о формировавшей нормы практике государств была малодоступна. Поэтому дипломаты и судьи широко использовали труды теоретиков для доказательства существования тех или иных норм. Подобное положение давало доктрине значительную возможность участвовать в правотворческом процессе.
Вплоть до XX в. высказывалось мнение, согласно которому международное право является правом ученых, доктринальным правом. Труды ученых называли суррогатом права. Ссылки на них встречаются и в современной дипломатической практике. Довольно часто использовал труды ученых в своих выступлениях А.Я. Вышинский, единственный министр иностранных дел СССР, который был знаком с доктриной международного права, понимал ее возможности и использовал ее в интересах определенной политики.
Надо сказать, что доктрина международного права всегда страдала национализмом. С этим приходится считаться и сегодня. Вместе с тем усиливается процесс интернационализации доктрины. Более широко трактуются национальные интересы, определяется их связь с интересами упрочения международного правопорядка. Растет самостоятельность доктрины, которая реже уступает дорогу практической политике.
Особое значение имеет коллективное мнение юристов разных стран. Оно находит выражение в документах таких общественных организаций, как Ассоциация международного права, Институт международного права и др. В международных органах, занимающихся подготовкой проектов конвенций, значительное число членов составляют профессора международного права. Примером может служить Комиссия международного права ООН. При подготовке проектов ею широко используются труды ученых.
Если обратиться к судебной практике, то на ранних этапах развития международного права суды полагались почти исключительно на «великих писателей». Ссылки на труды ученых встречаются и в судебных решениях нашего времени1. Такого рода практика нашла отражение в ст. 38 Статута Международного Суда ООН, согласно которой «доктрины наиболее квалифицированных специалистов по международному публичному праву различных наций» наряду с судебными решениями разных стран применяются Судом «в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм».
Из сказанного видно, что доктрина не рассматривается как источник международного права. Она лишь вспомогательное средство для определения норм. Но и это немало. Если доктрина используется на стадии применения права, то тем больше для этого оснований на стадии правотворчества. Необходимость все более широкого использования науки в международном правотворчестве обоснованно подчеркивается Институтом международного права.
Сказанное все чаще отмечается в литературе. С.Ю. Марочкин пишет о том, что доктрина — «важное средство доказывания существующего права, а по ряду проблем — и важное средство его развития, оказывающее на него формирующее воздействие»3. Значение науки стали подчеркивать и государственные деятели. Выступая в парламенте Японии в январе 1987 г., премьер-министр Н. Накасонэ подчеркивал необходимость научного анализа для обретения правильного понимания мира в целом. Госсекретарь США Д. Раск говорил, что «правительство США ждет от науки международного права решения коренных проблем, которые стоят перед ним на мировой арене».
Однако в реальности ресурсы международно-правовой доктрины остаются в значительной мере невостребованными. Юристы-международники разных стран обращают внимание на то, что с ними редко консультируются при принятии внешнеполитических решений. Еще меньше к ним обращаются при подготовке законов, несмотря на то что соответствие законов международному праву имеет самое существенное значение.
Выступая на Конгрессе ООН по публичному международному праву, представитель Белиза при ООН Э. Лайн констатировал: «Знаменательно, что в то время, когда мы приближаемся к XXI веку, в некоторых странах международное право не занимает высокого места в национальной политике. Министры иностранных дел порой обходят правовые нормы. Парламентские органы принимают законодательство, которое прямо противоречит некоторым основным положениям международного права».
Знаменательно, что и государственные деятели подчеркивают необходимость разработки не только конкретных международно-правовых вопросов, но и проблем теории. Без этого трудно говорить о совершенствовании практики. Подчинение науки текущим потребностям практики ведет к близорукости как той, так и другой.
Многие ученые настолько вовлечены в подготовку ответов на текущие вопросы, что доктрина в какой-то мере стала «реактивной». Она лишь реагирует на то, что уже свершилось, игнорируя то, что произойдет завтра. Это не способствует повышению ее теоретического уровня. Обращая внимание на этот факт, канадские профессора Р. Макдональд и Д. Джонстон пишут, что «еще никогда не было более важным, чем сегодня, создание надежного общего теоретического фундамента международно-правовой системы».
Вовлечение ученых в решение практических вопросов, специализация международно-правовой доктрины закономерны. Без связи с практикой невозможно и развитие теории. Специализация также неизбежна. Международное право получило такое развитие, что быть специалистом во всех его областях стало невозможно. Вместе с тем специализация не должна вести к фрагментации доктрины, к нарушению ее единства и снижению теоретического уровня. Без надежной теоретической базы нельзя обеспечить достаточно высокий уровень решения и конкретных вопросов. Неслучайно в последние годы в мировой литературе наблюдается расцвет теоретических исследований.
Усложнение стоящих задач диктует повышение интеллектуального уровня, научной вооруженности международно-правового регулирования. Отсюда — необходимость не просто сближения, а как бы взаимопроникновения теории и практики. Доктрина призвана своевременно выяснить задачи, подлежащие решению с помощью международного права, возможности воздействия на международные отношения, приемы и методы такого воздействия. В общем неизбежно расширение функций доктрины и повышение ее социального значения.