Согласно преамбуле Устава Всемирной организации здравоохранения, здоровье представляет собой состояние полного или достаточного физического, духовного и социального благополучия. Несмотря на известную схематичность, это определение в достаточной степени отражает категорию "здоровье". Наиболее принципиальным моментом является то, что понятие здоровья не сводится лишь к отсутствию болезни, оно намного шире.
Психическое здоровье - понятие условное, выделяющее одну из составляющих общего (единого) здоровья человека. В таком контексте этот термин имеет право на существование. Согласно современным представлениям, психическое здоровье -это такое состояние психики индивида, которое характеризуется цельностью и согласованностью всех психических функций организма, обеспечивающих чувство субъективной психической комфортности, способность к целенаправленной осмысленной деятельности, адекватные (с учетом этнокультуральных особенностей) формы поведения.
Приведенное определение характеризует индивидуальное психическое здоровье. Особо следует заметить, что его оценка должна также учитывать неповторимость и уникальность каждой конкретной личности, ее идентичность. В этом плане следует признать удачным определение видного немецкого психиатра Гюнтера Аммона (Ammon G., 1982): "Психическое здоровье надо понимать не просто как статически хорошее самочувствие, а как динамически развивающееся событие. Быть психически здоровым - значит быть способным к развитию". Отсюда вытекает, что переход от здоровья к болезни носит характер континуума, в котором находятся разнообразные нарушения психического здоровья: от его предболезненных нарушений до клинически оформленных заболеваний.
Наряду с приведенным выше определением индивидуального психического здоровья можно условно выделить понятие общественного психического здоровья, представляющего собой важнейший медико-социальный ресурс и потенциал общества, способствующий оптимальному уровню качества жизни людей и обеспечению национальной безопасности (ВОЗ, 2003). Изучение общественного психического здоровья предполагает определение закономерностей его показателей во времени, в пространстве и среди различных групп населения с учетом воздействия факторов внешней среды, условий и образа жизни людей.
Понимание категорий психического здоровья позволяет перейти к рассмотрению его взаимосвязи с состоянием общества. Сам факт наличия таких тесных взаимосвязей и взаимозависимостей вряд ли подлежит сомнению. Это вытекает из биосоциальной сущности человека, подразумевающей сосуществование биологических основ жизнедеятельности и ее социальных условий в качестве необходимого фактора формирования и развития индивида. Человек становится личностью в процессе взаимодействия с миром, природой, другими людьми. Естественно, что характер взаимоотношений человека и общества в значительной степени отражается на психическом здоровье.
Существует не столь уж редкая точка зрения, что психическое здоровье индивида определяется степенью его приспособления к требованиям общества. Выдающийся немецкий психолог Эрих Фромм в своей книге "Здоровое общество" (Fromm E., 1955) резко возражает против этой позиции. Согласно его мнению, психическое здоровье, напротив, следует определять с точки зрения приспособления общества к потребностям человека. Здоров индивид или нет - это в первую очередь зависит не от самого индивида, а от структуры данного общества. Здоровое общество развивает способности человека, стимулирует созидательный труд, развитие разума, объективности, обретение чувства собственного "Я", основанного на ощущении своих творческих сил. Нездоровое (социально неблагополучное) общество порождает вражду, недоверие, превращает человека в объект манипуляций, лишает его чувства "Я", достоинства и уверенности в своих возможностях. Отсюда следует важнейший вывод: в зависимости от уровня своего развития общество может либо способствовать здоровому развитию человека, либо препятствовать ему. Иначе говоря, оказывать либо саногенное, либо патогенное влияние на психическое здоровье личности.
Этот тезис в полной мере относится и к общественному психическому здоровью. В конкретные исторические отрезки времени любое общество приобретает некоторые общие ментальные параметры, позволяющие говорить о психическом здоровье нации. По этому поводу образно высказался Фридрих Ницше в своей известной работе "По ту сторону добра и зла": "Безумие редко поражает отдельных индивидов, зато правит целыми группами, нациями и эпохами". В этом же контексте австрийский психиатр Виктор Франкл (Frankl W., 1990) использовал термин "дух времени", понимая под ним роль конкретных социальных условий, конкретного исторического периода в состоянии общественного психического здоровья, характере и частоте его нарушений. Таким образом, с достаточным основанием можно прийти к заключению, что психическое здоровье является отражением социального состояния общества.
Психиатры стали вносить свой вклад в психопатологическую интерпретацию социальной действительности, начиная со второй половины XIX в. В особой степени это касалось кризисных исторических периодов в различных странах, при этом психиатрическому анализу подвергались в первую очередь личностные особенности наиболее значимых персонажей "эпох бурь и потрясений". В частности, в литературе описаны психопатологические портреты (патографии) лидеров французской революции, большевистских и нацистских диктаторов, других одиозных личностей, вызвавших большие потрясения в обществе.
В России первые попытки профессионального осмысления взаимосвязи психического здоровья и социальной ситуации были предприняты в годы первой русской революции. Тогда известный в свое время психиатр Ф.Е. Рыбаков (1906) выявил зависимость между политическими событиями 1905 г. и клиническими особенностями психических расстройств. Негативное влияние революционных событий на психическое здоровье описали в своих работах Л. Кабанес (1906), Н.М. Скляр (1906), В.П. Осипов (1910). Однако большинство этих исследований ограничивались анализом конкретных случаев заболеваний, не проводя обобщений в отношении психического здоровья всего общества.
Сдержанность специалистов в данном случае понятна: в мировой психиатрической практике никогда не было случаев, когда бы объектами внимания психиатров становились не отдельные индивиды, а целые народы во главе с их руководителями. Но даже если рассматривать общество только в качестве "гипотетического пациента", то и в этом случае возможности диагностики психопатологии, связанной с общественно-политическими процессами, остаются весьма ограниченными. По крайней мере, в относительно стабильных условиях нынешнего Запада психиатрическая теория и практика, как правило, ограничиваются кругом проблем, связанных с диагностикой, лечением, социальной профилактикой психических болезней, и не используются для оценки психического здоровья всего общества.
Следующий кризисный период в России наступил в 1917 г. в результате государственного переворота и захвата власти большевиками. По мнению Ю.А. Александровского (1996), последовавшие вслед за этим террор, передел собственности, попрание демократических свобод, гражданская война явились объективной базой для резкого ухудшения общественного психического здоровья. Тоталитарная система, существовавшая в нашей стране более 70 лет, привела к психологической деформации значительного числа людей. Этому способствовали планомерное и непреклонное обезличивание человека, формирование из него "винтика государственной машины", лишение реальных прав и свобод, развитие абсолютной подчиненности власти как некоему высшему харизматическому началу, выработка "животного" страха, поддерживаемого репрессивным аппаратом. Все это преследовало одну цель - создание "нового человека", в чем тоталитарный режим, к сожалению, немало преуспел. Итогом стало сотворение немалого числа деформированных личностей с уничтоженным собственным "Я". Такие лица могут быть достаточно адаптированы в социальных условиях, породивших эту деформацию. Однако произошедшая в конце XX в. стремительная демократизация общества явилась для них сильнейшим психологическим потрясением, причем основным стрессовым фактором стала неожиданно пришедшая свобода. У обезличенного человека с утраченным чувством "Я" она вызвала острое ощущение беспомощности, одиночества, тревоги. Неверие в собственные силы, неумение принимать самостоятельные решения вели не только к неодолимому желанию вернуться в прошлое, привычно раствориться в сильнейшем целом, найти, как писал в своем знаменитом романе "Братья Карамазовы" Ф.М. Достоевский, "кому бы передать поскорее этот дар свободы", но и к глубокому внутриличностному конфликту.
К числу личностно-психологических предпосылок затрудненной адаптации к новым условиям жизни следует отнести и сформированные под влиянием господствовавшей тоталитарной идеологии характерологические типы, отражающие ориентацию и убеждения их представителей (Fromm E., 1955). Можно выделить две наиболее типичные для тоталитарных обществ разновидности характера.
Первая из них отражает рецептивную ориентацию. Ее парадигма: источник всех благ находится во внешнем мире, единственный путь обрести желаемое - получить его извне как дар. Такая ориентация - типичный пример выработанного при социализме пассивного иждивенчества. Носители этих характерологических черт всегда и везде ищут "доброго дядю", будь то власть, непосредственное начальство, жена и т.д., которые решат за них любые проблемы, обеспечат, дадут, помогут, спасут и т.п. Такая иждивенчески-потребительская позиция простиралась на отношение к государству, "мудрой партии", "доброму царю" (очередному генсеку). Поэтому неслучайно люди с данной ориентацией не способны в одночасье стать инициативными и решительными, болезненно реагируют на происходящие перемены, идеализируют прошлое, становятся легковерными жертвами различных афер типа финансовых пирамид, а нарушения их адаптации зачастую достигают характера клинически оформленного психического расстройства.
Второй распространенный тип - это эксплуататорская ориентация характера. Основная посылка мышления: источник всех благ находится вовне, и забрать его надо силой. Такие люди источают зависть, цинизм, подозрительность. Стереотип их поведения - красть все: от идей до материальных ценностей. Их декомпенсация в изменившихся условиях носит характер деструктивного, зачастую антисоциального поведения. Таким образом, второй предпосылкой ухудшения психического здоровья следует считать психологическую уязвимость значительной части людей, являющуюся следствием социально обусловленной деформации их характера.
Анализируя социальные механизмы неблагополучного состояния психического здоровья населения России в советский период, представляется также интересным обратиться к психодинамической концепции Гюнтера Аммона (1982), базирующейся на выдвинутых им понятиях социальной энергии и социальноэнергетического поля. По мнению автора, развитие личности, как гармоничное, так и патологическое, зависит от социальной энергии, происходящей и передающейся в результате межчеловеческих контактов. Эта энергия может быть конструктивной, деструктивной и дефицитарной, причем социально-энергетическое поле каждой личности содержит в тех или иных соотношениях все три данных компонента. Применяя данную концепцию, можно прийти к заключению о том, что тоталитарный период существования российского общества характеризовался накоплением и преобладанием в межчеловеческих контактах деструктивной социальной энергии, проявлявшейся подавлением личности, всевозможными ограничениями и запрещениями жизнедеятельности, наказаниями вплоть до массовых репрессий и физического уничтожения. В 1970-е годы в значительной степени увеличился удельный вес дефицитарной социальной энергии, проявлявшейся отсутствием реального интереса и недостаточным вниманием к личности при ее формально-минимальном обслуживании и обеспечении; предъявлением требований, касающихся только результатов полученных действий. Таким образом, "социально-энергетическое поле" значительного числа людей характеризовалось высоким удельным весом деструктивных и дефицитарных элементов и соответственным снижением доли конструктивной социальной энергии, необходимой для плодотворного развития и функционирования личности. В итоге создавались необходимые условия для возникновения нарушений индивидуального психического здоровья и снижения уровня общественного психического здоровья.
Из всего этого следует, что любой тоталитарный режим оказывает деструктивное влияние на психическое здоровье и не может не вызывать ответной реакции со стороны общества. В этой связи Эрих Фромм (1955) справедливо писал, что "целые народы или отдельные социальные группы можно длительное время порабощать и эксплуатировать, но они соответственно реагируют на это. В качестве ответной реакции у них развивается апатия и наблюдается такая деградация умственных способностей, инициативы и мастерства, что они постепенно утрачивают способность выполнять функции, необходимые для их правителей, случается, что у них накапливается столько ненависти и желания разрушать, что они готовы уничтожить своих правителей и существующий режим. С другой стороны, у них может возникнуть такое стремление к свободе, что их порыв становится основой для создания нового общества".
Приведенное высказывание можно экстраполировать на советское общество периода 70-начала 80-х гг. XX в., а точность теоретических рассуждений Э. Фромма о судьбе такого общества подтверждается неожиданно быстрым крахом существовавшей политической системы и распадом советской империи. Все это убедительно показывает, что человек не может существовать в социальных условиях, противных его природе, требованиям его развития и психического здоровья.
Радикальные и крупномасштабные социально-политические перемены, произошедшие в России в последнем десятилетии XX в., казалось бы, создали объективные предпосылки для улучшения психического здоровья индивида и общества. Однако в реальности в первые после смены режима годы общественное психическое здоровье россиян существенно ухудшилось. Теперь, по прошествии 25-летнего периода реформирования российского общества, появляется
возможность проанализировать динамику состояния психического здоровья населения за эти годы, разобраться в причинах и следствиях происшедших изменений, наметить пути повышения уровня общественного психического здоровья.
Ретроспективно оценивая социальную ситуацию в новейшей истории России, можно условно выделить три хронологических периода. Первый из них, названный нами периодом радикальных изменений, пришелся на первую половину 1990-х годов. Он характеризовался коренной ломкой существовавшей ранее политической и социально-экономической системы и сопровождался острым социальноэкономическим кризисом. Второй период (вторая половина 1990-х годов), обозначенный нами как период социальной нестабильности, определялся сложным и болезненным процессом становления новых общественных и экономических отношений, "пробуксовыванием" реформ, разочарованием значительной части населения в осуществляемых преобразованиях. Третий период (период социальной стабилизации) начался с 2000 г. и продолжается вплоть до настоящего времени. Этот период характеризуется появлением признаков социальной стабильности во всех основных сферах жизни общества.
Анализ состояния психического здоровья населения в каждом из выделенных выше периодов дает основание выделить их особенности. В первом периоде произошло заметное снижение всех основных показателей общественного психического здоровья. Так, согласно данным государственной статистической отчетности по психиатрии, общая заболеваемость психическими расстройствами увеличилась в 1991-1995 гг. с 259 до 320 случаев на 100 000 населения, т.е. на 23,6%. При этом наиболее резко (на 34,9%) возросла заболеваемость непсихотическими формами психической патологии (невротические, связанные со стрессом, соматоформные, личностные расстройства), возникновение которых в наибольшей степени связано с социальными причинами. Учитывая же традиционно низкое выявление психиатрическими службами больных с этими расстройствами, их реальное число было многократно выше и достигало, по данным специальных клиникоэпидемиологических исследований (Дмитриева Т.Б., Положий Б.С., 1994;
Александровский Ю.А., 1996), 250-300 случаев на 1000 населения.
Естественно, встает вопрос: как объяснить эти неблагоприятные изменения, ведь стратегически страна выбрала правильный путь своего дальнейшего развития. Ответ на этот сложный вопрос не может быть однозначным и предполагает комплекс объективных и субъективных причин.
Во-первых, столь радикальные и стремительные в историческом масштабе преобразования не могут не сопровождаться интенсивным стрессовым воздействием на людей. Общество испытало массовый культуральный шок, обусловленный крушением общественного строя государства, всей системы ценностей. Еще в середине XIX в. французский политик и теоретик анархизма Пьер Жозеф Прудон писал о подобных переломных периодах: "Цивилизация в тисках кризиса. Все традиции устарели, символы веры отброшены, однако новая программа еще не готова, она еще не овладела сознанием масс. Отсюда - распад, жесточайший момент в жизни общества".
Согласно принятой ВОЗ классификации психосоциальных стрессов, в их число входят так называемые стрессы социальных изменений. Под этим понятием подразумевается дистресс, связанный с радикальными и крупномасштабными переменами в жизни общества, способными вызывать дезадаптацию у отдельных людей, определенных социальных групп и даже общества в целом ("социальная дезорганизация" общества). По мнению ВОЗ, это может проявляться чувствами социальной отверженности и несправедливости, чуждости новым социальным нормам, культуре и системе ценностей, осознанием собственной беспомощности и изолированности. Таким образом, основными предпосылками ухудшения психического здоровья населения явились неизбежные трудности и издержки первого периода реформ, носящие характер стресса социальных изменений.
Это определило появление в структуре психической патологии группы расстройств, обусловленных социальным стрессом. Согласно дефинициям Международной классификации психических и поведенческих расстройств (Международная классификация болезней 10-го пересмотра - МКБ-10), в эту группу заболеваний входят острая реакция на стресс, посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) и расстройство адаптации, т.е. клинические формы, которые ранее либо вообще не диагностировались (например, ПТСР), либо диагностировались крайне редко и вне связи с социальным стрессом (расстройство адаптации).
Углубленные клинические исследования расстройств адаптации, обусловленных социальным стрессом, позволили нам выделить три варианта данной патологии: аномический, диссоциальный и магифренический.
Аномический вариант.Его название является производным от термина "аномия", выдвинутого впервые французским социологом Эмилем Дюркгеймом (Durkheim E., 1897) в его классическом труде "Суициды". Под аномией понимается социальное явление, характеризующееся разрушением всех традиционных общественных стереотипов. По мнению автора, аномия вызывает у человека психическую дезадаптацию как результат утраченных целей в жизни и является одной из наиболее частых причин самоубийств.
Клиническая картина аномического варианта расстройства адаптации характеризуется своеобразной аномической депрессией, проявляющейся стойким снижением настроения, пассивным уходом в себя, утратой жизненного тонуса, активности и целеустремленности, значительным сужением круга интересов, неверием в собственные силы и возможности. Такие личности как бы плывут по бурным волнам жизни, безвольно и смиренно ожидая исхода этого плавания. По характеру основных клинических проявлений аномический вариант напоминает описанное Зигмундом Фрейдом (Freud S., 1923) социально спровоцированное развитие невроза, когда он "начинает заменять монастырь, в который удалялись все те, кто разочаровался в жизни или почувствовали себя слишком слабыми для жизни".
Больные с аномическим вариантом расстройства адаптации испытывают выраженные затруднения в приспособлении к меняющимся условиям жизни. Они чаще других подвергаются "сокращению" на работе, не могут сменить вид деятельности, освоить новую профессию, не проявляют настойчивости в поисках средств к существованию. Их социальный протест пассивен и непродуктивен. Люди, потерявшие свое "Я", свое лицо, - вот, пожалуй, наиболее точная характеристика таких пациентов.
Диссоциальный вариант расстройства адаптации возникает у лиц, преморбидно акцентуированных по возбудимому или неустойчивому типу. Стресс социальных изменений активизировал имевшийся у них повышенный потенциал агрессии. В клиническом отношении диссоциальный вариант проявляется эмоциональными и поведенческими расстройствами в виде аффективной неустойчивости, конфликтности, эгоцентричности, снижения толерантности к психогениям и деструктивной, направленной вовне агрессии.
Вполне естественно, что поведение таких лиц приобретает антисоциальную направленность: от деструктивного поведения в микросоциуме до совершения криминальных действий. В целом, по своим клиническим проявлениям диссоциальный вариант расстройства адаптации напоминает описанную П.Б. Ганнушкиным (1927) "социально нажитую психопатию".
Следует отметить, что, несмотря на выраженность описанных психопатологических проявлений, они не достигают присущих психопатиям тотальности и стабильности, обладают способностью к редукции. Хотя в отдельных случаях лишь длительный катамнез позволяет дифференцировать диссоциальный вариант расстройства адаптации от расстройства личности (РЛ) (психопатии).
Хотелось бы подробнее остановиться на магифреническом варианте расстройства адаптации, что обусловлено его высокой распространенностью в населении и неизвестностью во врачебных кругах. В основе этого варианта лежит впервые описанный нами (Положий Б.С., 1995) магифренический синдром (магифрения). Его суть заключается в специфическом нарушении сознательной психической деятельности человека, при котором в его мышлении начинают доминировать идеи и представления мистического содержания, противоречащие современным научным представлениям и несвойственные родной культуре.
Развитие магифрении начинает определять поведение, установки, весь уклад жизни таких людей. Одни из них начинают посещать колдунов, экстрасенсов, астрологов, строя жизнь по их рекомендациям. У других развивается патологическое отношение к своему здоровью, проявляющееся фанатичным соблюдением причудливых диет, изнурением себя физическими и психическими тренировками, имеющими абсолютно иррациональное обоснование. Третьи - не менее фанатично погружаются в мир эзотерических учений, четвертые - становятся членами различных псевдорелигиозных сект.
Больные с магифреническим синдромом выпадают из нормальной личной и общественной жизни, зачастую бросают работу, теряют семью, становятся участниками или жертвами противоправных акций своих наставников. В психическом складе таких людей начинают доминировать повышенная внушаемость и подчиняемость. Кроме того, пациенты с магифренией испытывают тяжкие последствия и в отношении своего физического здоровья, так как "помощь" знахарей (экстрасенсов, колдунов и им подобных "специалистов") зачастую приводит к трагическим последствиям из-за несвоевременного обращения за реальной медицинской помощью.
Предпосылки формирования магифренического синдрома можно условно разделить на 2 группы: культурно-исторические и личностно-психологические. Начнем с культурно-исторических предпосылок. Первой из них явился уже описанный нами стресс социальных изменений.
Второй предпосылкой стало то, что процесс перехода от тоталитарной идеологии к демократической характеризовался изменениями общественного сознания с тенденцией к иррациональному восприятию действительности и появлению механизмов архаического мышления. Это объясняется тем, что вследствие происходивших перемен люди попали в ситуацию, требующую от них объяснения кардинально изменившейся за короткий промежуток времени картины мира.
Конструктивному разрешению этого вопроса препятствовало наличие у большинства населения тоталитарного сознания, проявляющегося, по определению Э. Фромма (1992), внутренней зависимостью от власти, социальной пассивностью, иждивенчеством, безынициативностью, отсутствием навыков самостоятельной деятельности в новых условиях. У таких лиц магифрения играет роль своеобразной психологической защиты, помогающей ослабить тревогу по поводу происходящих перемен.
Третьей культурно-исторической предпосылкой магифренического синдрома стало появление в обществе так называемого экзистенциального вакуума (Головаха Е.И., Панина Н.В., 1994). Под этим термином понимается утрата смыслообразующих ценностей бытия. Факторами, породившими экзистенциальный вакуум, явились девальвация догматически-материалистического мировоззрения и крах коммунистической идеологии на фоне отсутствия новых идеалов и символов. В такой ситуации общественное сознание заполняется резким повышением интереса ко всему иррациональному и мистическому. К личностно-психологическим предпосылкам магифренического синдрома относятся:
- полученное в детстве авторитарное воспитание;
- низкая самооценка;
- гипертрофированная потребность в самоутверждении;
- ограниченные способности к анализу и рефлексии;
- повышенная внушаемость;
- преобладание невротических механизмов психологической защиты, характеризующихся ригидной гиперкомпенсацией личностной недостаточности с фиксацией смысла жизни на одной идее;
- зависимые, истерические и тревожные акцентуации характера.
Вместе с тем следует обратить внимание на то, что перечисленные факторы являются не более чем предпосылками формирования магифрении. Ее массовому распространению способствует такой фактор как целенаправленное манипулирование общественным сознанием. По нашим наблюдениям, здесь можно выделить три основных источника.
Первый из них можно квалифицировать как криминальный. Его представителями являются отдельные лица или группы лиц, занимающиеся мошенничеством под видом оказания той или иной помощи людям. Наиболее часто это касается укрепления здоровья, лечения различных заболеваний, решения наиболее распространенных личностных и социально-бытовых проблем. С этими целями мошенники приписывают себе необыкновенные магические способности, базирующиеся на применении якобы неизвестных науке явлений. Сюда относятся ясновидящие, гадалки, колдуны, экстрасенсы, маги, астрологи, значительная часть так называемых народных целителей. Многие из них не имеют не только медицинского, но и общего среднего образования. К сожалению, в ряде случаев эти группы пополняются лицами с высшим образованием и даже медиками по профессии. В корыстных целях ими сознательно используются разнообразные псевдонаучные "целительные" приборы, препараты, а также весьма сомнительные методы лечения.
Основными направлениями деятельности таких "специалистов" являются абсолютно иррациональные методы укрепления здоровья, "лечение" наиболее распространенных хронических соматических заболеваний (но никогда - острых состояний, грозящих летальным исходом), алкоголизма, сексуальных дисфункций. Особое место занимают вопросы "правильного питания", предполагающего применение причудливых диет и методов снижения веса. Помимо опасности для физического здоровья потребителей, такие услуги ведут к нарушениям их психического здоровья, в частности к формированию магического мышления. Заслуживает упоминания и то, что в качестве носителей и индукторов магифрении могут выступать больные психическими заболеваниями, имеющие соответствующую фабулу бредовых расстройств. Однако их влияние на общество возможно лишь тогда, когда они становятся исполнителями в руках преступных элементов.
Второй источник манипулирования общественным сознанием - неокультовый. Его проводниками являются псевдорелигиозные тоталитарные секты. Их деятельность направлена на выработку у своей паствы абсолютной и слепой приверженности проповедуемой идеологии. По данным Ф.В. Кондратьева (1997), для достижения этой цели секты используют специальные психотерапевтические техники (тантрические ритуалы, восточные медитации, мистическая суггестия и др.), методы групповой динамики, а также психотропные средства, направленные на формирование зависимой личности с новой идентичностью, системой ценностей, мотивацией. В результате такие лица полностью теряют связь с окружающей реальностью, своими родными и близкими. Вся их жизнь идентифицируется с сектой, за интересы которой они готовы бороться всеми доступными средствами. Собственная психологическая слабость вкупе с магическим мышлением обусловливают потребность таких людей в человеке-символе ("гуру", "учителе", "пастыре"), которому они полностью и слепо подчиняются. Создатели сект преследуют, прежде всего, материальные цели, получая в полное распоряжение результаты труда своих адептов, их имущество, накопления, иные материальные ценности. В качестве примера можно назвать такую тоталитарную секту как церковь сайентологии.
Роль третьего источника распространения магифрении выполняют, к сожалению, некоторые средства массовой информации. Корыстно используя конституционное право на свободу слова, такие газеты, журналы, электронные ресурсы в погоне за тиражами и прибылью беззастенчиво эксплуатируют темы мистики, представляют эфир и газетные полосы различного рода мистификаторам. К этим способам зарабатывания денег прибегают не только многочисленные представители "желтой" прессы, но и некоторые претендующие на респектабельность издания. Учитывая невысокий уровень общей культуры населения, а также его массовую вовлеченность в информационное пространство, такие их действия становятся мощным механизмом распространения магического мышления. Известный отечественный психиатр М.М. Кабанов в свое время метко назвал это явление "дебилизацией" населения (1990).
Таким образом, перечисленные выше структуры осуществляют манипулирование общественным сознанием, в результате которого у людей формируется псевдонаучное и квазирелигиозное мировоззрение, названное Т.Б. Дмитриевой "менталитетом научной мистики" (2004). В свою очередь, в его основе лежит магифренический синдром.
Согласно нашим исследованиям, магифрения может протекать на двух уровнях: непатологическом (психологическом) и психопатологическом (клиническом). Магическое мышление на непатологическом (психологическом) уровне встречается у лиц с отсутствием признаков психического заболевания и носит характер стойкого заблуждения. Этому способствуют низкий уровень общей культуры, невысокое или одностороннее (чаще технократическое) образование, психологическая непросвещенность, наличие в ближайшем микросоциальном окружении лиц с магическим мышлением, акцентуации характера, в особенности -повышенная внушаемость, мнительность, истероидность. Несмотря на развитый психологический уровень, устранение этой разновидности магического мышления является сложной задачей, требующей длительной психологической коррекции и реконструкции ошибочных суждений. Одним из препятствий этого является высокая эмоциональная насыщенность мистических убеждений. Вместе с тем магифрения на психологическом уровне может быть полностью корригирована. Магическое мышление на клиническом уровне является психопатологическим феноменом. При этом речь не идет о случаях, когда магическое мышление носит характер бреда (например, в рамках шизофрении или иного психоза). При этих заболеваниях бред мистического содержания имеет преимущественно эндогенное происхождение. Нас в большей степени интересуют случаи, когда формированию магического мышления способствуют воздействия извне, к которым можно отнести манипулирование общественным сознанием. В психопатологическом отношении магифрения приобретает характер сверхценных или доминирующих идей, которые крайне трудно поддаются коррекции в силу своей высокой эмоциональной насыщенности и своего рода "срастания" с патологически измененной личностью.
Таким образом, диагностическими критериями магифрении являются:
- расстройство мышления в форме сверхценных (доминирующих) идей мистического содержания;
- эмоциональная насыщенность мистических убеждений;
- полное (или почти полное) отсутствие критики к мистическим убеждениям;
- резкое сужение круга интересов в пределах доминирующей идеи, а также социальных контактов, ограничивающихся разделяющими ее лицами;
- изменение привычного жизненного стереотипа;
- отсутствие слабоумия и заболеваний психотического регистра.
Магическое мышление может быть практически единственным или основным признаком психических расстройств, связанных со стрессом. Это относится к описанному нами выше магифреническому варианту расстройства адаптации, при котором воздействие социального стресса вкупе с индуцируемыми идеями магического содержания приводит к возникновению данного заболевания. В других случаях магическое мышление встраивается в структуру клинических проявлений иных психических расстройств, в частности расстройств личности (особенно паранойяльного, истерического и зависимого типов), тревожных и аффективных расстройств. Лечение таких пациентов весьма затруднительно и требует, помимо интенсивной и длительной психотерапии, применения психотропных средств и последующей медико-социальной реабилитации. Предупреждение массовой магифренизации населения следует расценивать как одну из важных задач охраны общественного психического здоровья. Полноценное решение этой задачи представляется возможным лишь на государственно-правовом уровне. Некоторые шаги в этом направлении уже сделаны. Так, в принятой в 1997 г. "Концепции национальной безопасности Российской Федерации" указано, что "необходимо учитывать разрушительную роль различного рода религиозных сект, наносящих значительный ущерб духовной жизни российского общества, представляющих собой прямую опасность для жизни и здоровья граждан России и зачастую используемых для прикрытия противоправной деятельности".
Еще одним проявлением снижения уровня общественного психического здоровья на первом этапе реформ стало увеличение распространенности наркологических заболеваний, что вполне объяснимо, учитывая столь традиционную в человеческой культуре форму ухода от жизненных трудностей как употребление психоактивных веществ (ПАВ) и в первую очередь алкоголя. Согласно данным государственной статистической отчетности по наркологии, заболеваемость алкоголизмом в 19911995 гг. возросла на 57,5%, алкогольными психозами - в 4,6 раза, наркоманиями - в 4 раза. При этом можно с большой долей уверенности говорить о еще более выраженном росте распространенности наркологической патологии, поскольку значительная часть таких пациентов традиционно остается вне поля зрения наркологов и психиатров государственных лечебных учреждений и не попадает в официальную статистику.
Трудности анализируемого социального периода коснулись и больных с психотическими формами психической патологии. Это подтверждается происшедшим за эти годы ростом показателя инвалидности вследствие психических заболеваний (на 12%) и особенно первичного выхода на инвалидность (на 48%). Столь неблагоприятная динамика была обусловлена утяжелением клинического течения хронически протекающих психотических заболеваний, в частности шизофрении, а также ростом заболеваемости умственной отсталостью, который достиг за эти годы 22,4% (Казаковцев Б.А., 1998).
Еще одним подтверждением неблагоприятного воздействия на психически больных трудностей первого периода реформ явились увеличение частоты и утяжеление характера общественно опасных действий (ООД). По данным З.Б. Положей (1999), в 1995 г. в структуре ООД, совершенных психически больными, на первое место по частоте впервые вышли насильственные деяния против личности (убийства, нанесение тяжких телесных повреждений и т.п.), составившие 37,1% всех случаев. При этом по сравнению с 1990 г. удельный вес таких деликтов увеличился в 2,8 раза.
Таким образом, можно констатировать, что в первом периоде социальноэкономического реформирования общества произошло выраженное снижение уровня психического здоровья населения. Причины этого неблагоприятного явления можно объяснить комплексом факторов.
Первым из них стал описанный выше стресс социальных изменений. Другой предпосылкой ухудшения психического здоровья населения явилось отсутствие психологической готовности к столь быстрым и радикальным социальным изменениям. Третьей причиной ухудшения общественного психического здоровья в этом периоде стал социально-экономический кризис, который привел не только к резкому ухудшению материального положения психически больных, но и к существенному снижению терапевтических и реабилитационных возможностей психиатрических служб.
Во втором периоде реформирования общества (вторая половина 1990-х гг.) процесс снижения показателей общественного психического здоровья продолжался, хотя и менее интенсивно, чем в предыдущий период. В частности, общая заболеваемость психическими расстройствами увеличилась за эти годы еще на 17,3% (по сравнению с уровнем 1995 г.) и достигла 375,4 случая на 100 000 населения. Эта неблагоприятная динамика коснулась практически всех форм психической и наркологической патологии, а также величины инвалидности вследствие психических заболеваний.
Возникает вопрос: в силу каких причин ситуация с психическим здоровьем людей продолжала ухудшаться? Ведь во второй половине 1990-х гг. социальные перемены в стране уже не воспринимались с такой остротой большинством населения. Более того, люди стали постепенно адаптироваться к новым условиям жизни, вырабатывать относительно адекватные социальной реальности формы поведения и отношения к действительности. Поэтому говорить о стрессе социальных изменений как одной из причин развития нарушений психического здоровья в данном периоде было бы неправомерно. Однако на смену ему пришли другие патогенные причины, отражавшие сложную ситуацию в стране и названные нами факторами социального неблагополучия. К их числу относятся социальная незащищенность, продолжающееся ухудшение материального положения, утрата работы, угроза безработицы или вынужденной смены профессии, необходимость смены ценностных установок и ориентиров, отсутствие уверенности в завтрашнем дне, страх за свое будущее и будущее своих близких, неудовлетворенность ходом реформ и неверие в их успех, обострение криминальной ситуации в стране, нарастающее материальное расслоение общества.
Все эти факторы, связанные как с трудностями, так и с ошибками в проведении реформ, систематически обостряющейся политической напряженностью,
отсутствием видимых сдвигов в сторону улучшения условий жизни большинства населения, приобрели характер хронического стресса, способствующего дальнейшей неблагоприятной динамике психического здоровья. Кроме того, экономическое и материальное неблагополучие здравоохранения по-прежнему не позволяло в достаточной степени улучшить психиатрическую помощь населению, что касалось возможностей лечения и, в особенности, реабилитации психически больных.
В результате к 2000 г. показатели психического здоровья населения страны стали выглядеть следующим образом: общее число учтенных больных с психическими (без наркологических) расстройствами достигло 3,95 млн человек, что на 13% превысило уровень 1991 г. Заболеваемость психическими расстройствами выросла за эти годы на 44,9%, в том числе пограничными психическими расстройствами -на 45,7%, умственной отсталостью - на 37,8%, шизофренией - на 25,5%. Инвалидность вследствие психических заболеваний составила к началу 2000 г. 588,2 на 100 000 населения (рост по сравнению с 1991 г. - на 41%), а первичная инвалидность - 38,4 на 100 000 (рост на 53,6%). Что касается наркологической патологии, то заболеваемость алкоголизмом выросла по сравнению с 1991 г. на 37,7%, а наркоманиями - в 10,7 раза.
Характеризуя связь между состоянием общественного психического здоровья и социальной ситуацией, нельзя не коснуться такого медико-социального феномена как суициды. Большинством исследователей частота самоубийств совершенно обоснованно расценивается как наиболее объективный индикатор социального неблагополучия.
Анализ данных государственной статистики по данному аспекту проблемы показал, что в 1990 г. (это был последний год, предшествовавший началу радикальных реформ в России) распространенность самоубийств в стране составляла 26,4 случая на 100 000 населения, что на 32% превышало установленный ВОЗ "критический уровень", равный 20 на 100 000. С началом радикальных реформ в стране пошел процесс резкого увеличения частоты суицидов. Так, уже в 1991 г. показатель увеличился на 17,5% (31 случай на 100 000), а к 1995 г. частота суицидов достигла своего исторического максимума - 42,5 случая на 100 000 населения (62,5 тыс. человек в абсолютных цифрах).Этот показатель превысил среднемировой в 2,9 раза, а "критический уровень" ВОЗ - в 2,1 раза. В результате Россия вышла на второе место в мире по смертности в результате самоубийств. В последующие 7 лет (1996-2002 гг.) частота суицидов продолжала оставаться на высоком уровне, варьируя в пределах 36-39 случаев на 100 000 населения, и лишь начиная с 2003 г. начала постепенно снижаться. Представленная динамика объясняется следующими причинами. Существенный подъем показателя частоты суицидов в 1991 г. был обусловлен тем, что именно на этот год пришлось стремительное начало реформ, сопровождавшееся сменой общественно-экономической формации, крушением прежнего политического режима, распадом Советского Союза, резким ухудшением материального положения людей, т.е. факторами, явившимися мощным стрессом для значительной части населения. Неудовлетворительный ход реформ, отсутствие реального улучшения жизни, разочарование в происходящих переменах способствовали дальнейшему увеличению показателя в 1993-1995 гг. В последующие 7 лет частота самоубийств незначительно снизилась, однако продолжала оставаться на высоком уровне, отражая социальную нестабильность в жизни общества. И только с 2003 г. началось постепенное снижение уровня суицидов, что было связано с появлением первых признаков социальной стабилизации в стране.
Переходя к третьему хронологическому периоду, начавшемуся в 2000 г. и продолжающемуся вплоть до настоящего времени, следует заметить, что его главной характеристикой стали процессы экономической и социальной стабилизации в стране. Это оказало положительное воздействие на уровень общественного психического здоровья. В частности, к 2015 г. показатель первичной инвалидности вследствие психического заболевания снизился по сравнению с "пиковым" 1995 г. в 1,4 раза (соответственно, 38,5 и 28 на 100 000 населения), алкоголизма (включая алкогольные психозы) - в 1,5 раза. Наиболее показательно достигнутое снижение частоты суицидов: с 42,5 случая на 100 000 в 1995 г. до 17,1 - в 2015 г., т.е. в 2,5 раза.
Вышеизложенное позволяет констатировать наличие безусловной и непосредственной взаимосвязи между социальным состоянием общества и психическим здоровьем населения. Социальное неблагополучие оказывает негативное влияние на состояние общественного психического здоровья, что проявляется ростом заболеваемости психическими расстройствами, увеличением частоты суицидов, утяжелением течения хронических психических заболеваний, ростом инвалидности, увеличением числа ООД психически больных. В свою очередь, увеличение количества лиц с психической патологией в общей популяции оказывает отрицательное воздействие на социальную ситуацию в обществе. Наибольшим испытаниям психическое здоровье населения подвергается в периоды социальных кризисов. Это требует готовности психиатрических служб к оказанию помощи в этих сложных условиях. Наш опыт, полученный в период кризиса 1998 г., позволяет определить ее основные направления.
В первую очередь необходима активизация профилактической работы, направленной на повышение психической устойчивости людей. Это достигается активной просветительной деятельностью с использованием всего ресурса средств массовой информации, включающей в себя представление рекомендаций о способах повышения психической устойчивости, обучение методам совладания со стрессом, информирование о существующих службах экстренной медикопсихологической помощи (телефоны доверия, "горячие линии"), разъяснение необходимости обращения к квалифицированным специалистам - психиатрам и психотерапевтам.
Другим важным фактором является более полное обеспечение населения квалифицированной медико-психологической и психиатрической помощью. Данная задача включает в себя :
- создание в первичном звене общемедицинской помощи (территориальные и ведомственные поликлиники, многопрофильные лечебно-профилактические учреждения, медико-санитарные части промышленных предприятий и др.) специализированных кабинетов медико-психологической помощи с наличием в их штатах врачей-психиатров-психотерапевтов и медицинских психологов;
- организацию в психиатрических стационарах кризисных отделений или выделение кризисных коек;
- оптимизацию и координацию деятельности существующих служб неотложной психологической помощи;
- привлечение к оказанию медико-психологической помощи региональных социальных служб, благотворительных фондов и организаций, представителей различных конфессий;
- организация взаимодействия со службами занятости и социальной поддержки безработных.
В заключение следует подчеркнуть, что в любые социальные периоды охрана и укрепление общественного психического здоровья является задачей не только психиатрических служб, но и органов власти, общественных организаций, научных, образовательных и общемедицинских учреждений, а ее успешное решение зависит от их совместных действий.