Говоря о политической стабильности, необходимо вернуться к понятию “политическая система”. В самом общем плане стабильность есть способность политической системы управлять изменениями или справляться с ними. Поскольку под политической системой в политологии понимается не только макросистема, но и другие системные объекты, можно говорить о различных уровнях политической стабильности. Обычно различают внутриполитическую, региональную и международную стабильность. Специфика этих систем зависит от включенных в них политических субъектов.
С научной точки зрения под политической стабильностью обычно понимается система связей между различными политическими субъектами, для которой характерны определенная целостность и способность эффективно реализовывать возложенные на нее функции1.
В современной западной политологии существует несколько наиболее популярных подходов к определению стабильности.
Первый подход (Ф. Били, К. Даудинг и Р. Кимбер) исходит из понимания стабильности как отсутствия в обществе реальной угрозы нелегитимного насилия или наличия у государства возможностей, позволяющих в кризисной ситуации справиться с ними. В этом случае политическая стабильность трактуется как способность политического организма к самосохранению в условиях, угрожающих идентичности общественной системы или самому ее существованию. При этом различают “минимальную” стабильность (просто отсутствие на территории государства гражданских войн или иных форм вооруженных конфликтов) и “демократическую” стабильность (способность демократических структур быстро реагировать на изменяющиеся общественные настроения).
Второй подход (Э. Циммерман) связывает политическую стабильность с функционированием одного правительства в течение некоторого продолжительного времени, включая его умение успешно адаптироваться к меняющимся реалиям. Достижение стабильности такого рода связано с несколькими факторами, и в частности, с характером самого правительства (однопартийное или коалиционное); наличием или отсутствием проправительственного большинства в парламенте; политическим весом оппозиционных и антисистемных сил в парламенте и т. д.
Третий подход (С. Хантингтон и др.) акцентирует наличие конституционного порядка как определяющего фактора стабильности. Для стабильности важна формула “порядок плюс преемственность”, что означает длительное сохранение политической системой своих сущностных характеристик. В рамках этого подхода стабильность также связывают с легитимностью власти или поддержкой населением данной политической системы и ее фундаментальных ценностей. При этом важную роль играет способность самой власти эффективно управлять страной, что также может способствовать стабилизации. Иными словами, и политическая власть, и общественные институты находятся в состоянии сложной инверсии и взаимно определяют поведение друг друга.
Четвертый подход (А. Лейпхарт и др.) интерпретирует стабильность как баланс (равновесие) политических сил. Стремление к балансу действительно характерно для многих сфер человеческой деятельности, хотя достигнуть его в политике гораздо сложнее, чем в экономике или социальной сфере: само понятие силы здесь чрезвычайно сложно измерить.
Наконец, в рамках пятого подхода (Г. Герц и др.) стабильность интерпретируется как модель поведения и общественный атрибут, когда члены общества ограничивают себя социально приемлемым поведением, понимая, что любые отклонения от этих норм чреваты дестабилизацией. Ограничения могут объясняться как психологической привычкой, обусловленной опасением радикальных перемен, так и преобладанием стандартных оперативных процедур в рамках процесса принятия решений.
Таким образом, говоря о политической стабильности, мы имеем дело не с неким политическим обьектом, а с системными отношениями. Отсюда политическая стабильность может быть приравнена к регулярному потоку политических обменов. В той мере, в какой этот поток является регулярным, политическая система отличается стабильностью, и, наоборот, при нерегулярном обмене она может выйти из равновесия.
Поскольку под политической системой в политологии понимается не только макросистема, но и другие системные объекты, можно говорить о различных уровнях политической стабильности. Обычно различают внутриполитическую, региональную и международную стабильность. Специфика этих систем зависит от включенных в них политических субъектов.
Главными субъектами внутриполитической стабильности выступают государство и политические ячейки общества. Государство и общество не могут не взаимодействовать, благодаря чему формируется их качественное своеобразие. Однако исторический харакгер этого взаимодействия неоднократно менялся от мирного, конструктивного до конфликтного, конфронтационного.
Стабильность (или равновесие) общественной системы на демократической основе представляет собой исторический результат развития прежде всего европейского социума. Однако так было далеко не всегда. Западноевропейский регион знал в своей истории великое множество бунтов, восстаний, революций, династических войн; здесь зародились две мировые войны. Однако в ходе борьбы против стихийных и разрушительных тенденций, которые с самого начала существования европейских обществ угрожали их экзистенциальным основам, формировались специфические механизмы достижения и сохранения постоянного равновесия. Иначе говоря, стабильность становилась одной из центральных целей и ценностей этих обществ. Стабилизационный процесс на Западе состоял во все большем отвоевывании обществом у государства разных сфер жизнедеятельности, в установлении общественного контроля за деятельностью госаппарата, политических партий. Такие общества держатся на самостоятельных субъектах как имманентных источниках социальной активности. Исходным принципом существования является гарантия и признание за ними неотчуждаемых прав (прежде всего, свободы и собственности). Такие общества являются саморегулирующимися, в них социальные изменения осуществляются, преимущественно, снизу, политические, властные отношения выступают как производные, подчиненные праву, а сама власть является функцией собственности. Выполнение своих задач такая система обеспечивает согласием с волей народа, через легитимацию власти. По мере утраты политической системой гарантий функциональности она постепенно утрачивает и основания своей стабильности. Стабильность, достигнутая подобным образом, называется автономной, поскольку в ее основе - согласие и воля автономных политических субъектов.
Другой тип политической стабильности — мобилизационный - формировался путем попыток прямого подавления и уничтожения “чужеродных” элементов и структур. Провозглашалась единая идеология, и включался механизм формирования социальной однородности общества, работающего, подобно фабрике, по единому плану. Общественные противоречия загонялись вглубь, но не исчезали полностью, а приобретали извращенную форму. В результате в таких системах переставали воспроизводиться предпосылки собственных качественных трансформаций, и начиналась стагнация, застой или загнивание: общество лишалось внутренней динамики. Такая стагнация может продолжаться очень долго, поскольку в системе нет внутренних механизмов самообновления, а главный ее ресурс — мобилизация, вызванная либо всеобщим общественным подъемом (отражение агрессии, экономический бум), либо принуждением, открытым насилием (террор, репрессии),— не может быть вечной. Чаще всего такие системы погибают под воздействием внешних факторов, сталкиваясь с внешними ограничениями или социокультурой другого типа. Иногда они могут выйти из равновесия в результате даже незначительных воздействий извне.
Так стагнировали великие империи прошлого: Рим, восточные деспотии. Подобным же образом происходила стагнация бывшей российской, а затем и советской системы. К концу XX века, как система экстенсивная, мобилизационная, она быстро стала приближаться к своим внешним пределам: не могла восполнить потребности в рабочей силе и природных ресурсах; стало очевидным технологическое и военно-стратегическое отставание, возник кризис экспансии (война в Афганистане); и т, д.
Таким образом, состояние политической стабильности нельзя понимать как нечто застывшее, неизменное, раз и навсегда данное. Абсолютно стабильная система представляет собой чистую абстракцию, ибо это предполагает не только полную неподвижность самой системы и составляющих ее элементов, но и изоляцию от любых воздействий извне. Такой стабильностью не обладают даже “мертвые” системы, лишенные внутренней динамики: их дестабилизация под влиянием внешних сил является лишь вопросом времени.
Проблема политической стабильности стоит специфически в каждой отдельно взятой стране. Эта специфика предопределена различием уже таких самых общих “параметров” ее существования, как географическое положение, численность и распределение населения, его возрастная структура и уровень рождаемости, размеры национального дохода, социальная и политическая активность населения и т. д. Скажем, в густонаселенной стране с высоким ежегодным приростом населения обеспечивать стабильность гораздо сложнее, чем в малонаселенных странах. Непоследнюю роль в достижении стабильности играют этноконфессиональный состав населения, особенности социальной структуры. Исследования американских политологов показали, что большое значение для политической стабильности имеет наличие или отсутствие в политической структуре общества сильного “среднего класса”. Существование широкой средней прослойки особенно благоприятствует политической стабильности. Средние слои своей поддержкой центристских, конституционно-демократических партий и нейтрализацией левых и правых экстремистов умеряют социальные противоречия и конфликты в обществе, выступают в роли главного налогоплательщика и главного избирателя.
Взаимосвязь между изменениями и стабильностью обусловлена тем, что в мобильных современных или модернизирующихся обществах различные сферы и компоненты политической системы меняются и развиваются с различной скоростью. Это порождает многочисленные напряжения и противоречия. Поэтому модернизация может хотя бы временно вызывать нестабильность. Важно уяснить, в какой степени изменения способствуют сохранению стабильности или же ведут к дестабилизации.
По-видимому, о подлинной опасности для политической системы можно говорить лишь тогда, когда возникает действительно серьезная угроза демократии, ее процедурам и нормам, демократическому настрою граждан, или - что еще опаснее - государственности как таковой. Такой угрозой может стать подъем сепаратистских движений, конфликты в армии, гражданские столкновения и беспорядки, и т. д. В то же время такой, например, показатель, как число смен правительства за определенный период, реорганизаций кабинетов и “патовых ситуаций” в парламентах, вряд ли может иметь решающее значение для оценки состояния стабильности. Примером может служить Италия и другие средиземноморские демократии, где смена правительств происходит едва ли не ежегодно. Отсюда их парадоксальное наименование — “стабильная нестабильность”. Впрочем, это не мешает данным странам оставаться демократиями.