Со времен Аристотеля считается, что цель политики — общее благо. Последнее подразумевает справедливость, равенство, единство, согласие, доверие, понимание обществом и властью необходимости следовать наиболее значимым общественным интересам. Вся общественная деятельность предполагает в качестве общественного блага наличие основы доверия (которое само по себе является формой общественного капитала), — правовой системы, аппарата приведения в исполнение закона.
В более общем плане следует подчеркнуть определяющее для среднего и длительного периода значение сплоченности общества, его однородности и гармонии. Этот фактор, который, казалось бы, невозможно выразить количественным показателем, определяют как обратный эффект неравенства В социально однородных обществах население более образованно, лучше подготовлено в профессиональном плане, может лучше приспособиться к изменениям в мире, к требованиям прогресса и, следовательно, обеспечить наиболее эффективное развитие экономики (это, собственно, рассуждение о благотворности среднего класса), в отличие от общества, расколотого на богатых (слишком праздных, чтобы прилагать какие-либо усилия) и бедных (влачащих слишком жалкое существование, чтобы оказаться способными к каким-либо нововведениям), в котором социально-экономическому динамизму неоткуда взяться.
Политика как общественное благо сводится к поиску компромисса между прогрессом, который понимается как экономический рост, и справедливостью, понимаемой как равенство или эквивалентность. Напряжение возникает при использовании рациональных средств обеспечения справедливости и прогресса — рынка и бюрократии. Рынок нормативно оправдан равенством возможностей и доступа, но ущемляет другие аспекты равенства, особенно равенство результатов, продуцируя неравные результаты распределения. Рациональным способом решения этой проблемы является создание бюрократического аппарата в форме государства. Но бюрократия может скомпрометировать эффективность рынков и, следовательно, экономического роста, благосостояния. Таким образом, экономический рост (благосостояние) вступает в противоречие со справедливостью (равенством). Другой «простой» способ — это демократизация, тем более что возникает конфликт интересов, поскольку перераспределение (трансферт) предполагает улучшение положения одних за счет ухудшения положения других. Перераспределение рассматривается как общественное благо, а благо общества не может быть общим, если кто-либо не охватывается им, и требует обеспечения справедливости.
Таким образом, система общественных благ предполагает широкое и узкое их понимание, нормативное и позитивное, этическое и экономичное. В первом смысле — это процесс общения и благоденствия в обществе. Во втором смысле — это производство коллективных благ.
На волне технологических изменений была выдвинута концепция «общественных благ» (П. Самуэльсон и Р. Масгрэйв), согласно которой предложение целого ряда товаров, важных для общества и экономики в целом, должно обеспечиваться государством, поскольку сам рынок в необходимом количестве их обеспечить не способен из-за ограниченной мотивации, так как их потребляют все, независимо оттого платят они за это или нет.
С этой концепцией тесно связано понятие «внешних нерыночных эффектов» (экстерналии), издержек или выгод, не отраженных в рыночных ценах. Действительно, рынок будет производить товары в определенных количествах в зависимости от преобладания для них положительных или отрицательных экстерналий. Экстерналии можно трансформировать из внешнего во внутренний фактор посредством создания экономических единиц значительного размера, чтобы большая часть последствий экстерналий оказалась внутри данной единицы. Однако фирмы не могут принять во внимание общественные издержки, возникающие в результате создаваемых ими экстерналий, и в итоге возможен неоправданно большой их уровень. Полное исключение их государством понизило бы нравственное содержание деятельности и ответственность. Поэтому государство становится институтом, который может влиять на частный сектор, увеличивая для него стоимость производства или потребления товаров с отрицательными экстерналиями и уменьшая стоимость товаров с положительными эффектами.
Необходимость государственного вмешательства объясняется тремя причинами:
- проблемы общественных товаров («зайцы», стремящиеся использовать общее правило в своих собственных интересах);
- трансакционные издержки, или затраты на то, чтобы подвести к возможности добровольной трансформации экстерналий, притом, что обеспечение организационных служб само по себе является общественным товаром;
- неэффективность конкретных прав собственности, снижающих шансы на успех иска.
Последнее обстоятельство дискуссионно и приоритет отдается не правам собственности, а существованию четко сформулированных норм.
Выбор государством методов регулирования экстерналий, имеющий важные последствия для распределения, зависит от экономических издержек, но кроме того, от власти групп с различными интересами, которые как-то затрагиваются такими мерами, хотя они и в разной степени доступны политическому манипулированию. Причем группа, не обладающая политической властью для устранения подобных мер, может оказаться достаточно сильна, чтобы распространить их на конкурентов [Стиглиц, 1997, 173].
Экономическое понятие о благе формально [Козловски, 1999, 109]. Благо определяется тем, что оно открывает альтернативные возможности использования. Если альтернативные возможности использования становятся таковыми лишь через субъекта, тогда то, что делает какую-то вещь экономическим благом, заключено в оценке субъекта, что к слову, делает благо «фикцией» для широко мыслящих аналитиков. Для экономического мышления проблема блага на этом заканчивается. Далее вопрос сводится к координации предпочтений. Нельзя до бесконечности сравнивать, доискиваясь, что есть хорошее само по себе, наступает момент, когда пора производить, чтобы продавать.
Определение «общественное благо», исходя из того, что все в обществе — «общественно» и «общество состоит из людей», внутренне противоречиво, поскольку механически соединяет то, что всегда лишь становится, представляет тенденцию. Субъективность, изолированная в пределах самой себя, попадает в тупик при определении общественного блага только из своей субъективности. В этом случае благо принимает лишь первое, явно формальное определение: поступать справедливо; добиваться собственного благосостояния, и тем самым благосостояния других.
Выделяется два типа теорий, выходящих за рамки замкнутого в самом себе экономического понятия блага. Первый тип составляет теория высшего блага, в которой благо как таковое, являющееся благом не только для чего-то другого, понимается как высшее благо. Второй тип теории трактует благо как материальную ценность, фиксируя последние, несводимые к другим возможностям использования виды благ и ценностей или их качества.
Возникающая проблема, решение которой обосновывает необходимость государства, моделируется с помощью так называемой «дилеммы заключенных»: каждый в отдельности заинтересован в том, чтобы все следовали правилам и чтобы реализовывалось общее для всей группы благо, однако при этом каждый в отдельности подвергается искушению сделать для себя лично за счет группы исключение из этих правил. Решение этой проблемы может носить организационный и этический характер. Диагноз сводится к тому, что возникла ситуация, — высокие трансакционные расходы, отсутствие конкуренции потребления, невозможность исключить неплательщиков («зайцев»), — где преследование собственного интереса не ведет к эффективной координации действий, организационный выход из которой обусловлен введением либо голосования, либо центрального управления.
В конце концов, понятие общественного блага софистично. Ничто не мешает представить само государство (или рынок) в качестве общественного блага. Но как выяснилось, для такого вида благ характерны перегрузки и недопроизводство. Актуализируется механизм исключения и рационирования, делающий общественное благо получастным благом, что обеспечивается полуконкурентным потреблением.