В этой концепции в качестве отличительной черты демократии рассматривается то, что считается второй характеристикой полиархии — широкая возможность участвовать в мероприятиях, влияющих на поведение правительства (в соответствии с олимпийским принципом: «главное не победа, а участие»). Можно ли предоставлять кому-либо право принимать решение за себя? Отрицательный ответ на данный вопрос предполагает, что демократия невозможна без принятия самими людьми политических решений. Термин «представительная демократия» употреблял еще в XVIII в. французский мыслитель Детю де Трасси. К древнему стволу демократии привили средневековую представительную систему и получилась новая «порода» демократии. Р. Даль соглашается, что представительная система изначально не была демократической, «...система представительной власти была порождена не практикой демократии, а возникла в виде некоего инструмента, благодаря которому недемократические правители — прежде всего монархи — могли прибрать к рукам огромные доходы страны, необходимые им главным образом для ведения войн». Какую роль играет представительная система сегодня? Даль убедительно доказывает, что в большом государстве не только прямая, но и представительная демократия практически невозможна. Члены конгресса избираются от округов, в которых в среднем проживает более 400 тыс. совершеннолетних граждан. Если конгрессмен будет тратить на встречи с каждым по 10 мин в течение 8 часов рабочего дня, то ему понадобится 20 лет. Соглашаясь, по существу, с выводами Михельса, Р. Даль формулирует закон соотношения времени и численности: «Чем больше количество граждан входит в состав политической единицы, тем меньше степень непосредственного участия этих групп в принятии решений, касающихся управления государством, и тем больше прав они должны делегировать своим представителям».
Ответом на эту критику является партисипаторная концепция демократии. Она основывается на классификации типов политической культуры, в соответствии с которой выделяют провинциалистский тип, представители которого интересуются лишь местными проблемами своего региона и не стремятся участвовать в управлении государством; подданнический тип, представители которого всегда поддерживают человека или партию, находящуюся у власти в данный момент (таких насчитывают 8—10% населения); партисипаторный тип, представители которого интересуются государственными делами и стремятся принимать в них посильное участие. С точки зрения партисипаторной концепции демократия характеризуется преобладанием именно такого типа политической культуры.
Партисипаторная концепция демократии создана усилиями американского политолога Дж. Барбера и других. Политическое участие Барбер определяет, как взаимодействие или коммуникацию с правительственными и неправительственными политическими лидерами в самых различных формах (от написания писем до забастовок и пикетов), даже если это не оказывает непосредственного влияния на ход государственного и местного управления.
Данная концепция подверглась основательной критике. Действительно, чтобы элиты были ответственны перед населением, граждане должны действовать в соответствии с раццонально-активистской моделью поведения. «Однако для достижения другой составляющей демократии — власти элит, необходимо, чтобы обычный гражданин имел совершенно иные позиции и вел себя соответственно им. Чтобы элиты были сильными и принимали властные решения, следует ограничивать участие, активность и влияние обычного гражданина... Потребность во власти элит предполагает, что обычный гражданин будет относительно пассивен, выключен из политики... таким образом от гражданина в демократии требуются противоречащие одна другой вещи: он должен быть активным, но в то же время пассивным». Это и реализуется, когда гражданин считает, что от него что-то зависит. Элита действует, и гражданин не испытывает чувства бессилия. Важна, стало быть, потенциальная демократия, в то время как реальная демократия приведет к дестабилизации политической системы, т.е. действующая система, называясь демократической, на самом деле не может быть таковой. Должно быть сочетание активности и пассивности граждан, и среди граждан должны быть активные и пассивные, что и наблюдается на практике.
Политическое участие граждан необходимо в демократическом обществе, но само по себе такое участие, даже очень активное, не делает общественное устройство демократическим. Множество участвующих в состязании бегунов никогда не станут победителями в политике (лицами, принимающими решения). Высказывалось мнение, что расширять масштабы участия за пределы голосования опасно для самой демократической системы. Лозунгу «Больше участия в интересах демократического развития!» противопоставляется принцип «Не будите спящую собаку!».
Концепция демократии участия «одинаково направлена и против тоталитаризма — левого и правого (фашистского), и против формальной демократии, игнорирующей недемократизм noвседневности и отстранение простых людей от процессов принятия решений». Демократия участия противостоит и «закону джунглей», и «закону зоопарка».
Но почему люди соглашаются с их политическим неучастием? Панарин говорит о «потребительском искушении представительской демократии, заставляющей большинство людей принимать антидемократизм гражданской жизни в обмен на высокую заработную плату и технический комфорт». К тому же «многие люди ценят свое право не участвовать в решениях не меньше, чем другие — право участвовать»3. В основе этого лежит индивидуализм и желание замкнуться в собственной частной жизни.
Французский исследователь М. Крозье в книге «Блокированное общество» прямо связывает повышение управленческой эффективности общества с развитием демократии участия. Препятствует демократии участия бюрократия, которая «блокирует» общество. Это противоречие между бюрократией и демократией присуще как капиталистическому, так и социалистическому обществу. Демократия участия «принципиально ориентируется не на большие, а на малые пространства, на ассамблеи местного уровня, на перманентный плебисцит местных демократических общин. Такая демократия возвращает нас к картине античного полиса, в котором граждане не передоверяют решения «представителям», а сами принимают эти решения». «Демократия участия — это образ власти, отрицающей деление на власть имущих и власть неимущих, которые стремятся вмешиваться вовсе не из бюрократического центра, а изнутри, создавая новое пространство демократического самоуправления на местах». Перед демократией участия также стоит проблема формирования потребности любви, иначе люди будут действовать как царионетки, и их участие ничего не изменит в общем соотношении управляющих и управляемых.
Для политического участия необходимо время. Современный социолог Э. Сю вводит категорию социального времени, предназначенного для повседневной гражданской демократии участия (так называемое третье время). Это время социальных решений.
Оно получило название «третье время» в отличие от «первого», занятого производственной деятельностью, и «второго», посвященного досугу. «"3-е время" посвящено собственно социальной деятельности, и поле его приложения не предприятие, а территория — пространство вокруг нас, которое без приложения к нему творческих социальных усилий грозит превратиться в хаос или социальные джунгли».