Если для античного государства огромное значение имела устная публичная речь, то развитие письменности, распространение христианства привели к принципиально иному строению государства. Большую роль начинает играть книжная и письменная ученость, где фиксировался не только образ благого поведения, но и правила речи, по которым должен жить человек.
Древним русичам были хорошо известны слова «риторикия, ритория (или риториа), ветийство (писалось через «ять»), ритор, ветий (или ветия)». Русским словом «ветийство» как раз было переведено греческое слово rhetorica. Как видим, оно имеет корень вет-, означающий говорение (ср. современные слова привет, совет, ответ, завет, навет и т.д.). Риторика рассматривалась как «высшая» наука, к изучению которой переходили после «грамотикии» (грамматики). Ученые греки восхвалялись за знание не только грамматического, но и «риторического художества».
До XVII века на Руси отсутствовали учебники риторики, однако существовали понятия добрословия и благоречия (в противовес злоречию), которые и были основными принципами речевого поведения.
Древнерусский книжник обучался на религиозных текстах христианской культуры, изучая образцы литературной и ораторской практики. В Священном Писании были приведены основные принципы благоповедения, например, заповеди блаженства ясно говорили о том, что человек должен быть кротким, милостивым, миротворным, стремящимся к правде — и именно эти качества позволяют жить благополучно долгие годы. Нравственные же качества показывали образ благой речи: «приветствуй с приятностию, отвечай со светлым лицом, ко всем будь благосклонен, доступен, не пускайся в похвалы самому себе, не вынуждай и других говорить о тебе, прикрывай, сколько можно, свои преимущества, а в грехах сам себя обвиняй и не жди обличения от других». Так беседовал со своими учениками один из великих ораторов христианства Василий Великий (IV век н.э.), чьи произведения были высокочтимы в Древней Руси.
Имея ясную веру, знание и потребность высказаться, ораторы совершенствовались непосредственно в речи. Так, Кирилл Туровский, проповедник второй половины XII века, говорит радостное «Слово в новую неделю по Пасце» (в первое воскресенье после Пасхи), где сравнивает пробуждающуюся весеннюю природу с «церковью Христовой», которая подобным образом обновляет и преображает мир. А при нашествии на Русскую землю татаро-монголов известный проповедник середины XIII века Серапион Владимирский печалуется о наших грехах («делах неподобных»), за которые Господь поразил Русь погибелью и разорением.
Замечательный образец учения дан в описании учителей-старообрядцев Выговской школы, организованной на севере Руси в 90-е годы XVII века. Именно в этот период бежавшие на север старообрядцы организовали на озере Выг свою общину, где стали обучать всем словесным наукам и особенно риторике, собрав все известные на Руси риторические сочинения. Основателей общины Андрея и Семена Денисовых называли «златоустами», и память учеников сохранила не только их «сладкословесный образ», но и зафиксировала способы обучения «словесной мудрости».
Эти образцы можно прокомментировать с позиций современной методики, которая, продолжая культурную традицию, несомненно многое заимствует из этого опыта учения:
- О Семене Денисове сказано, что он не только имел «одаренную от превысочайшего Создателя естественную память», но еще и «изрядно видим был в художественных сих, спомоше-ствующих памяти правилах», т.е. обладая природной памятью, пользовался определенными правилами и приемами.
- Прежде всего учился постоянно и упрямо: «с младых лет всегда непременно пребывал он в частом обучении Божественного Писания и внешнего любомудрия» (а внешними науками назывались светские науки: грамматика, риторика, диалектика, арифметика, астрономия и нек. др.) — у человека XVIII века была прочная философская основа для риторства (Священное Писание), а обучение рекомендуется постоянное и без перерывов («непеременное») — ср. современного человека, живущего нередко в постоянно изменяющихся ценностях массовой культуры.
- «Прочитывал писание с прилежным вниманием не только телесными, но и душевными очами» — это способ чтения, которое было не «скорочтением», к которому нередко вынуждены прибегать мы, чтобы освоить большие объемы информации, а внимательное и осмысленное прочтение «душевными очами». Подспудно здесь присутствует проблема речевой нагрузки человека.
- Память тренировал «вытверживанием к сказанию изустно на память грамматические и прочих наук правила» — произнесение вслух заучиваемого текста способствует его запоминанию. И это не зубрежка, а прием сознательного запоминания текста через «внутреннее видение» произносимого текста.
- Можно говорить и о своеобразной методике в освоении изучаемых текстов, в «твержении» которых «поступал умеренно: не на все купно скоре захватить простирался, но по частям и периодам» — актуальное замечание, касающееся постепенности обучения.
- Многое зависело и от того, с кем общается человек, желающий учиться словесным наукам, поэтому сказано: «частые о всем оном всегда с учеными людьми разговоры имел».
- Характерно употребление неких мнемонических приемов для запоминания текстов: «употреблял в письмах некие для памяти значки, числа и азбучные писмена (буквы)».
Глубоким и важным является заключительное замечание, касающееся единства идеологии ритора, его мировоззренческих взглядов и установок, ибо сказано:
«книги, по них же учился, написанные властною его рукою, никогда не изменял, но хранил их всю жизнь неизменно, в рассуждении таком, что весьма сие памяти спомошествует. Пременение же книг оную несколько помрачает и воспоминания остроту притупляет»
Мы видим, как описание Семена Денисова связано, естественно, с образом ритора, который создавал этот человек, потому что образ ритора выражает определенную позицию данного человека в жизни. Образ же духовного ритора отличен от образа ритора светского. Для современного человека важно сопоставлять эти образцы и примечать, чем может быть полезно то или иное описание. Например, сказано, что «любил повсегда пребывать в умней тихости», или «хранил во всем ...целость чистоты, как в теле деятельно (практически. — А.В.), так и в тончайших мыслех зрительно (теоретически. — А.В.), и от онаго имел спасительную чистоту всегда в своей совести, кая немалый успех может к памятствованию вещей придати». Так чистота мысленная и телесная, по мысли риторов XVIII в., приводит к чистоте совести и крепкой памяти.
Нельзя пройти мимо чисто практических советов в «произношении гласа», которые и ныне звучат вполне актуально:
- (к чистоте произношения) «дабы последние слоги в речениях чисто произносилися»;
- (к темпу речи) «чтобы говорити не вельми косно и не вельми бодро, но посредственно»;
- (к громкости речи) «не зело бы кричливо, напротив же и не есма б тихо, и не по подобию секиры, секущей лес...» и т.д. [цит. по кн.: Аннушкин 2002: 139J.