Под мотивом понимается то, что побуждает деятельность человека, ради чего она совершается. Мотивация занимает ведущее место в структуре личности и является одним из основных понятий, которые используются для объяснения движущих сил поведения. В роли мотива могут выступать потребности, интересы, влечения, эмоции, установки, идеалы. В работах отечественных психологов мотив понимается и как осознанная потребность, и как предмет потребности, а также отождествляется с потребностью.
Можно предположить, что использование психоактивных веществ, начиная от кофе и сигарет, продолжая снотворными, транквилизаторами и другими «легкими» ПАВ и заканчивая тяжелыми наркотиками, выполняет функцию универсального механизма «защиты» от напора цивилизации. Аддиктивное поведение может быть понято как универсальная, хотя и ущербная, «копинг-стратегия» (осознанное бегство в виртуальную реальность), как тип поведения в конфликтной ситуации, как стиль и образ жизни человека в «эпоху постмодерна». А сформировавшаяся, клинически выраженная зависимость, в силу того, что она практически необратима, может рассматриваться как итоговая форма универсальной самореализации человека, остановленного в своем развитии глобальной («глобалистской»?) фрустрацией.
Кто может гарантировать сегодня, что получаемое образование действительно чего-то стоит, и что соответствующая ему работа действительно будет получена? Неизвестно, стоит ли на самом деле стремиться к созданию семьи, если все вокруг говорят о том, что это очень большой риск? Стоит ли стремиться к спортивным достижениям, если ты рискуешь превратиться потом в «развалину»? Употребление наркотиков, помещенное в этот контекст, выглядит более простым решением, чем принятие на себя ответственности за выбор смысло-жизнен-ных ценностей.
«Сегодня считается вполне доказанным, что половина нынешнего молодого поколения пробовала запрещенные наркотики в течение своего подросткового возраста и что приблизительно четверть используют наркотики постоянно либо в качестве «развлекательного» компонента (клубные наркотики в Британии), либо являются героиновыми экспериментаторами (как в России). Это говорит о том, что мы нуждаемся в объяснении и понимании новых социальных трансформаций, происшедших в самых разных направлениях. Молодежная культура приспособила, «разместила» внутри себя использование наркотиков в качестве еще одного дополнительного развлечения. Примечательно, что нелегальность использования наркотиков и их хранения редко кто из пользователей воспринимает как ключевой фактор риска. Не является таковым до определенного времени и собственное здоровье. Представления родителей о риске и опасности наркотиков, по мнению молодежи, настолько далеки от реальности, преувеличенны и мало информативны, что лучше вовсе не говорить правду, мистифицировать события, потому что взрослые просто не способны, в силу своего возраста и менталитета, разобраться в этих вопросах».
В начале последней четверти ХХ века мир казался расколотым на две цивилизационные реальности. В одной реальности мировоззрение молодежи формировалось под слоганом «Секс, наркотики и рок-н-ролл» (англ. «Sex & Drugs & Rock & Roll» — хит британского рок-музыканта И. Дьюри (1977 г.), одного из основателей панк-движения), в другой — под лозунгом «Ленин, Партия, Комсомол!» (хит А. Пахмутовой, 1982 г.). Десять лет спустя выяснилось, что в противостоянии невольно, хотя и ненадолго победила А. Пахмутова (с ее хитом 1962 года: «Гайдар шагает впереди»), а уже в следующем году в России тоже началась «эпоха глобализации». Секс, рок-н-ролл, а потом и наркотики стали самым ходовым товаром на глобальном рынке и едва ли не основным контентом культурной жизни российских «тинэйджеров».
Это произошло в результате «нормализации» обществом (фактическое признание приемлемости) таких способов проведения молодежного досуга, которые диктовались интересами бизнеса, моды, медиа, музыкальной и «питьевой» индустрии, — «всего того, что так пышно расцветало на молодежных потребительских рынках конца XX века».
Как согласуются между собой тезис о саморазрушительности ад-диктивного поведения и та реальность, в которой потребление наркотиков молодыми людьми признано повсеместной и по факту едва ли не «нормативной» для этого возраста практикой?
Канадский психофизиолог, автор многократно переизданного учебника по психологии мотивации, утверждает: «Многие люди годами принимают наркотические вещества, но все же не превращаются в наркоманов». Фрэнкин объясняет это тем, что потребители ПАВ делятся на две категории:
- гедонистов, ищущих в наркотике эйфории,
- психоневротиков, пытающихся с помощью наркотиков избавиться от тревоги, депрессии и страхов.
Первая категория, по его мнению, способна контролировать свое потребление, вторая же становится рабом зависимости. Таков же, по мнению автора учебника, и механизм зависимости от алкоголя: те, кто использует его для повышения тонуса и настроен на позитивные эмоциональные переживания (т. е. употребляет алкоголь только для развлечения, либо на основе гедонистического мотива), менее подвержен риску зависимости, чем люди, пытающиеся устранить с помощью алкоголя негативные переживания.
Впрочем, Фрэнкин признает, что между первой моделью поведения (усилить позитивный настрой) и второй (ослабить негативный) имеется значимая положительная корреляция, а, следовательно, обе стратегии могут совмещаться одним и тем же человеком, и дело обстоит сложнее, чем хотелось бы. Гипотеза о неподверженности риску некоторой части потребителей наркотиков получила, якобы, подтверждение в связи с проблемой ветеранов вьетнамской войны. Многие американские солдаты, имевшие опыт употребления наркотиков во время войны, без видимых проблем забывали о них в мирной жизни. Врачи с удивлением констатировали, что лишь 15 % солдат-ветеранов не избавились от героиновой зависимости. Однозначного объяснения этому факту не найдено. Как бы то ни было, профессор Фрэнкин, как и некоторые другие западные исследователи проблемы зависимости, склонен считать, что социальный контроль в сочетании с хорошей социальной адаптацией, а также, по-видимому, самоконтроль (как особый тип когнитивной копинг-стратегии) являются достаточно эффективными факторами противодействия риску наркозависимости. Подводя итоги своему исследованию о связи мотивации и зависимости от ПАВ, Р. Фрэнкин среди прочих тезисов формулирует такие, с которыми не все, пожалуй, согласятся:
- наркозависимость формируется у людей и животных только в том случае, если не удовлетворены их базовые психолого-социальные потребности;
- подростки, хорошо адаптированные в социальном отношении, могут экспериментировать с марихуаной без особого риска стать наркозависимыми;
- вероятность избавления от зависимости с помощью медицины или специализированных программ помощи наркоманам не превышает 5-10 %; если человек выбирает собственный путь преодоления зависимости («идет своим путем»), вероятность успеха повышается.
В связи с обозначившимся (прежде всего в западной литературе) трендом к «более взвешенной» позиции в оценке уровня «наркоугрозы», представляет интерес социологическое исследование «Молодежь и наркотики», проведенное совместно рядом европейских университетов и научных центров трех стран — Германии, Испании и Украины.
Первый этап (наркоэпидемии на Украине) характерен бурной динамикой, стремительным ростом эпидемических показателей, — отмечает социолог И. Рущенко. «В обществе резко нарастает состояние тревоги, этому способствуют средства массовой информации, которые из конъюнктурных соображений усиливают ощущение страха и неуверенности. Алармистская фаза характерна резконегативным отношением к наркоманам, что не удивительно, поскольку деление мира на «Мы» и «Они», подозрительное отношение к чужакам, тем более к тем, кто уже априори определен, как опасный для общества человек — кроется в самой нашей природе. В сознании большинства людей интуитивно формируется норма: никогда и ни при каких обстоятельствах не употреблять наркотики». В то же время «на Западе в силу различных дискуссий и собственного опыта люди более четко разграничивают так называемые «легкие» и «тяжелые» наркотики. Например, обсуждается вопрос о легализации марихуаны, марихуана сравнивается со спиртным или сигаретами». «В среде украинских наркологов и в общественном сознании такого четкого разделения нет», — с явным сожалением констатирует украинский автор. Как видно, социолог И. Рущенко не склонен поддерживать «алармистские» настроения украинских наркологов. А наркологи-эксперты (статья в том же сборнике) отнюдь не видят обещанной И. Рущенко стабилизации, даже снижения, уровня наркотизации населения Украины: «Эпидемия из стадии взрывообразного роста перешла в стадию роста пропорционального», и только. До 50, а то и до 70 % всей молодежи уже имеют опыт потребления наркотиков, говорят эти эксперты. «Наркомания стала модой, атрибутом молодежной субкультуры, без марихуаны, «экстази» и других психостимуляторов многие уже не представляют себе дискотеку и другие формы молодежного досуга».
Из всего вышесказанного следует: либо тезис о возможности безопасного, контролируемого употребления наркотиков ошибочен, либо те, кто его продвигает, каким-то образом ангажированы в этом вопросе: коммерчески, политически и т. п. Что касается И. Рущенко, то его ангажированность явно имеет политическую окраску: «Данные наших исследований показывают несостоятельность новых идеологических мифов, которые рождаются, в частности, в головах некоторых российских деятелей антизападной ориентации, которые рассматривают эпидемию наркомании как форму агрессии Запада против России. Высказывания по этому поводу просто уникальны. Например: "наркотики — это оружие геноцида четвертой мировой войны, по существу уже начавшейся. Победители в холодной войне повернули стрелку наркобизнеса на Россию, напустили на нас международную наркомафию..."».