Российским воплощением концепции делегативной демократии стала модель «управляемой демократии», имевшая целью обосновать объективный характер авторитарных тенденций российской власти в начале 2000-х гг. Термин «управляемая демократия» был предложен первым президентом Индонезии Сукарно в 1959 г. для характеристики своего политического режима. В российский политический дискурс этот термин ввел бывший главный редактор «Независимой газеты» Виталий Третьяков. Управляемую демократию он характеризовал как «авторитарно-протодемократический тип власти, существующий в форме президентской республики и в виде номенклатурно-бюрократического, слабофедерального, местами квазидемократического и сильно коррумпированного государства». По его мнению, с момента назначения председателем правительства В. Путина сформировался новый тип власти — сильноуправляемая, или управляемая демократия, которая является переходным этапом от жесткой управляемости (диктатуры) к собственно демократии.
«Итак, — заключает В. Третьяков, — управляемая демократия — это демократия (выборы, альтернативность, свобода слова и печати, сменяемость лидеров режима), но корректируемая правящим классом (точнее, обладающей властью частью этого класса)».
Развернувшаяся дискуссия по поводу нового термина показала, что большинство исследователей признает авторитарный характер складывающегося политического режима. Озабоченность вызывает вектор дальнейшего развития политической практики, который имеет двойственный характер: он может быть как предпосылкой демократического строительства, так и основой отказа от него.
А. И. Соловьев склонен полагать, что этот вектор приобрел ярко выраженный антидемократический характер, так как демократическая форма организации политической власти не может быть совмещена с предлагаемой системой управления дифференцированным российским обществом. Известный российский политолог обращает внимание на то, что «на наших глазах режим “управляемой демократии” трансформируется в “административный режим”, где демократия переходит в стадию полураспада и постепенного вытеснения из политической жизни российского общества».
Суть механизма «управляемой демократии» Г. Х. Попов видит в господствующей роли исполнительной власти вообще и центральной, федеральной власти в частности. Известный российский экономист и политик полагает, что усиливается одна ветвь власти — исполнительная, которая подчиняет себе и законодательные органы, и судебные органы, и средства информации. Внутри самой исполнительной власти возрастает роль центра, создающего вертикаль власти — систему своих органов на местах.
«Концентрация власти в одних руках повышает ее возможности, позволяет лучше использовать ресурсы, — констатирует Г. Попов. — Но одновременно возрастает бесконтрольность этого центра и опасность серьезных ошибок, накапливающихся год за годом».
Обоснование выбранного курса сводилось к следующим тезисам:
- в 1990-е гг. демократия была истолкована как анархия, отрицание государственности, поэтому в интересах всего общества встала задача восстановления порядка, укрепления государства, контроля за деструктивными процессами, угрожающими национальному единству;
- в связи с разочарованием значительной части населения демократическими и рыночными реформами в предыдущем десятилетии, а также неукорененностью демократии в российской традиции, российский народ нуждается в реформировании «сверху»;
- безопасность важнее демократии и свобод, поэтому угроза терроризма требует ограничения стесняющих исполнительную власть демократических процедур;
- необходимо в большей мере учитывать как национальные традиции, так и выдвигаемые современной российской и мировой ситуацией требования эффективности и оперативности в управлении государством.
Однако, как показала практика 2000-х гг., управляемая демократия не только не способствует усвоению населением демократических ценностей и консолидации демократического устройства общества, но и ведет к дискредитации демократии в глазах населения, что стало причиной смены парадигмы общественного развития. Тем, кто утверждает, что на переходном этапе, в период глубоких преобразований экономики и общества, необходима «твердая рука», авторитарная власть, способная осуществить реформы, первый гражданский президент Португалии Мариу Соареш приводит в пример свою страну, заявляя, что опыт Португалии свидетельствует об обратном.
«Я верю, — пишет португальский политик, — в универсальные ценности демократии как во внутренней, так и во внешней политике. Не думаю, что диктатуры, какие бы формы они ни принимали, могут оказаться лучше и эффективнее демократического строя».
Исходя из опыта государств, демократизировавшихся в 1990-х гг., демократические политические институты создали те страны, которые прежде имели демократическую практику. Данный факт свидетельствует о том, что эффективные институты и соответствующую практику невозможно создать за короткое время. Пример стабильных демократий свидетельствует о том, что для упрочения и легитимизации таких политических институтов необходимо время для приобретения дача восстановления порядка, укрепления государства, контроля за деструктивными процессами, угрожающими национальному единству;
• в связи с разочарованием значительной части населения демократическими и рыночными реформами в предыдущем десятилетии, а также неукорененностью демократии в российской традиции, российский народ нуждается в реформировании «сверху»;
• безопасность важнее демократии и свобод, поэтому угроза терроризма требует ограничения стесняющих исполнительную власть демократических процедур;
• необходимо в большей мере учитывать как национальные традиции, так и выдвигаемые современной российской и мировой ситуацией требования эффективности и оперативности в управлении государством.
Однако, как показала практика 2000-х гг., управляемая демократия не только не способствует усвоению населением демократических ценностей и консолидации демократического устройства общества, но и ведет к дискредитации демократии в глазах населения, что стало причиной смены парадигмы общественного развития. Тем, кто утверждает, что на переходном этапе, в период глубоких преобразований экономики и общества, необходима «твердая рука», авторитарная власть, способная осуществить реформы, первый гражданский президент Португалии Мариу Соареш приводит в пример свою страну, заявляя, что опыт Португалии свидетельствует об обратном.
«Я верю, — пишет португальский политик, — в универсальные ценности демократии как во внутренней, так и во внешней политике. Не думаю, что диктатуры, какие бы формы они ни принимали, могут оказаться лучше и эффективнее демократического строя».
Исходя из опыта государств, демократизировавшихся в 1990-х гг., демократические политические институты создали те страны, которые прежде имели демократическую практику. Данный факт свидетельствует о том, что эффективные институты и соответствующую практику невозможно создать за короткое время. Пример стабильных демократий свидетельствует о том, что для упрочения и легитимизации таких политических институтов необходимо время для приобретения