Мораль развивается благодаря разрешению противоречия между моралью и нравственностью, т.е. между идеальными, относящимися исключительно к сфере сознания моральными нормами и императивами и реальной моральной практикой — миром человеческих поступков. При этом, когда говорят о несоответствии морального сознания реальным нравам, возникает впечатление, что моральное сознание — это нечто совершенно самостоятельное, существующее каким-то образом вне, отдельно от индивида. Но эго, конечно, только видимость. Никакого, даже самого возвышенного морального сознания не существует вне сознания тех самых людей, чьи нравы и поведение никак не хотят с ним совпадать.
Нелепо предполагать, что люди думают (одобряют) одно, а делают нечто диаметрально противоположное. Нормальный человек так существовать не может: даже самый безнравственный с общественной точки зрения поступок для индивида должен быть внутренне оправдан, положительно мотивирован. Следовательно, наряду с официально провозглашенными и одобренными нормами поведения существует еще один слой норм и образцов поведения, принимаемый как бы негласно и нигде не афишируемый, но ничуть не менее действенный. Он — тоже факт общественного сознания.
Следовательно, механизм поведения внешне выглядит совсем не так: «думаю одно, делаю другое», а приблизительно так: «провозглашаю одно, думаю другое, а поступаю не гак, как провозглашаю, а как думаю». И такой способ поведения не обязательно является общественно лицемерным. Просто речь идет о разных срезах общественного сознания: идеологическом (теоретическом) и обыденном (эмпирическом). Расхождение между ними и обусловливает несоответствие морали и нравов.
Таким образом, противоречие это — вовсе не противоречие моральной практики и морального сознания, как это принято считать, а противоречие внутри самого морального сознания (общественного и индивидуального). Само моральное сознание двойственно. В сознании любого индивида до поры до времени могут очень мирно уживаться, например, знание официальных моральных запретов и допущение нарушения этих запретов. И не потому, что он сознательный лицемер, а потому, что человек — не теоретик, а моральный эмпирик. Общественный вред от невыполнения того или иного теоретически обоснованного морального запрета может быть просто не виден, не ощущаем с обыденной, эмпирической колокольни практического индивида. Могут быть и иные ситуации, но суть одна: дуализм, внутренняя противоречивость самого морального сознания. Он составляет основу механизма саморазвития морали. Его действие можно проиллюстрировать следующим образом.
Любые изменения в материальных отношениях порождают новую направленность интересов людей. Существующие моральные нормы перестают соответствовать их новым интересам и, следовательно, оптимально регулировать общественные отношения. Их выполнение уже не дает желаемого результата. В таких условиях незамедлительно меняется практическое массовое поведение людей, игнорирующих существующие моральные нормы; складываются новые отношения — и все это фиксируется общественным сознанием в виде новых норм. Таким образом, суть механизма морального развития заключается в том, что практика поведения находит оптимальные образцы, которые затем оформляются в виде так называемых моральных кодексов, или официальных моральных систем.