Лексическое значение и понятие (концепт)

Важнейшими проблемами лексической семантики являются соотношение лексического значения и понятия, структура лексического значения, семантическая структура слова и семантическая структура словаря.

Проблема соотношения лексического значения (и языкового значения вообще) с понятием имеет давнюю историю, однако еще не получила общепринятого решения и до сих пор вызывает оживленные дискуссии. Диапазон представлений об этом соотношении весьма широк. В концепции лингвистической относительности (В. Гумбольдт, Э. Сепир, Б. Уорф, Л. Вайсгербер и др.) для понятия вообще не находится места: считается, что картина мира, какой она представляется сознанию, предопределена строем языка, особенностями его «покроя». Тем самым значения определяются структурой языка и, в свою очередь, определяют видение мира.

В смягченном варианте этой концепции полагают, что в сознании представлены два раздельных концептуальных уровня — уровень значений и уровень понятий. Первый идиоэтничен, т. е. его членения и структура своеобразны в каждом языке и связаны с особенностями его строя. Второй универсален, т. е. одинаков у всех людей и независим от конкретного языка. Речевое мышление сопровождается внутренним переводом с уровня понятий на уровень значений, и наоборот. Наличие универсального понятийного уровня обеспечивает успех перевода языка на язык и возможность людям, говорящим на разных языках с разными системами значений, понять друг друга.

Разновидностью этого варианта надо считать взгляд на значения языковых знаков как концептуальные образования низшего уровня, чем понятия. Подлинными понятиями при этом считают научные понятия, а значения слов помещают между представлениями и понятиями. Исключение составляют слова — термины, значения которых «дотягивают» до понятий.

В еще более мягком варианте полагают, что и значения, и понятия принадлежат одному концептуальному уровню, что значения — тоже понятия, но понятия содержательно бедные, неглубокие, отражающие только отличительные признаки вещей и соответственно служащие для различения вещей без проникновения в их сущность. Последнее доступно только, опять-таки, научным понятиям, строящимся на существенных признаках вещей.

Тщательный анализ этих концепций с позиций и в интересах различных наук — теории познания, психологии, лингвистики, антропологии, этнографии и сравнительной культурологии — заставляет усомниться в их правильности. То, как люди видят и членят мир, обусловлено не структурой их языка, а действительностью и их деятельностью. Структура сознания производна от структуры деятельности общественного человека и структуры действительности, в которой развертывается его деятельность. Нет причин, которые побуждали бы его формировать в своем сознании наряду с концептуальным уровнем, отражающим структуру его деятельности и действительности, еще один промежуточный уровень концептуальных единиц, который был бы структурирован сообразно особенностям строя его языка. В этом просто нет необходимости.

Форма языка весьма непоследовательно отражает структуру сознания. Между ними нет жесткой зависимости, и язык может позволять себе значительную свободу варьирования.

Нет также основательных доводов в пользу того, что между концептами — научными понятиями и концептами — словесными значениями непременно должно существовать принципиальное различие, настолько большое в каждом случае, что надо говорить о двух разных концептуальных уровнях сознания. Всякая вещь неисчерпаема. Сами научные понятия — категория историческая. Среди них есть истинные и ложные, глубокие и поверхностные, стабильные и меняющиеся, развивающиеся и оставленные. Последовательно разграничить глубокие научные понятия от приблизительных житейских — задача, безусловно, невыполнимая, поскольку обыденные понятия развивают требуемую меру глубины и точности.

Справедливо, что обиходные понятия отстают от научных, а иногда и входят в конфликт с ними, но справедливо и то, что со временем первые подтягиваются ко вторым. В любом случае при всем возможном различии по глубине и адекватности отражения вещей они принадлежат одному концептуальному уровню сознания — обобщающе-абстрагирующему сознанию. В противном случае надо признать, что человек до сих пор находится на допонятийной стадии мышления, так как даже в наше время научной разработкой затронута лишь малая часть предметных областей, охваченных совокупной деятельностью человека, не говоря уже о том, что у каждого из нас освященные наукой понятия составляют лишь малую часть наших знаний о мире.

Наконец, нет никаких свидетельств в пользу того, что люди систематически расщепляют всякое понятие на две части: одну, служащую только целям различения вещей независимо от их сущности, и другую, отражающую существенные признаки вещей. В таком случае следовало бы ожидать два понятия о таком важном для нас предмете, как человек: 1) двуногое бесперое существо с мягкой мочкой уха (бедное «отличительное» понятие — значение) и 2) разумное пользующееся речью существо (глубокое «существенное» понятие). Очевидно, что люди образуют единое понятие о классе вещей, объединяя в нем все общие для класса признаки, существенные и просто отличительные. Последние выделяются особо только для специальных случаев, например, когда понятия о каком-либо классе еще нет, а нужно указать принадлежащие к нему вещи.

Итак, человек не образует о вещи понятий двоякого рода: одно — обиходное, пригодное только для отличения данной вещи от других; другое — ученое, глубокое, построенное на существенных признаках вещи, прогнозирующее множество иных ее признаков и проявлений. У него есть единое понятие, глубина и содержательность которого обусловлены его опытом данной вещи, содержанием и характером всей его деятельности, имеющей данную вещь в качестве ее объекта. Новое более глубокое знание реже отвергает старое знание, оно чаще включает его, указывая его ограниченность. Человек не созерцает вещи, а осваивает их. Для этого ему мало знать отличительные признаки, а надо знать существенные признаки, и он не проводит специального различия между теми и другими и не образует двух понятий об одном — он углубляет единое понятие. Естественно, что в его памяти разные признаки могут быть представлены с разной мерой отчетливости и выпуклости, но и тут не проводятся различия между просто отличительными и существенными признаками — ярким предстает то, что больше всего отработано в опыте, практике, деятельности.

Понятие одинаковой предметной отнесенности (т. е. понятие об одном и том же) у разных людей могут различаться содержанием, глубиной и мерой соответствия сущности вещей, но нет оснований противопоставлять обыденные понятия так называемого здравого смысла и научные понятия как мыслительные сущности разных уровней. В сознании человека нет двух миров — мира строгих и глубоких научных понятий и поверхностных бедных понятий о вещах, достаточных только для их различения. Наука, понятно, предъявляет повышенные требования к значению своих терминов, но принципиального различия между научными и житейскими понятиями не должно быть. Могут быть временные размолвки и известная дистанция. Наука постоянно подтягивает здравый смысл до своего уровня, но это было бы нельзя сделать, если бы они отличались друг от друга как мыслительные формы разного рода и уровня.

Стремление непременно развести понятие и словесное значение как мыслительные сущности разного рода питается — часто неявно — ошибочной, но все еще мощной философской традицией, идущей от Платона через средневековый философский реализм и объективный идеализм к современности. Понятия-идеи в этой традиции рассматриваются как предустановленные независимые от человеческой деятельности самостоятельные сущности идеального порядка, как вневременной идеальный эталон, равноправный с самой вещью и столь же содержательный. Понятие в такой трактовке перестает быть продуктом конкретного познавательно-деятельностного процесса, утрачивает историческую конкретность, отрывается от обстоятельства места и времени, теряет свою «рабочую» природу. Процесс познания вещи при этом представляется как движение к этому предустановленному эталону, как стремление постигнуть и реализовать его в научных построениях.

Между тем понятия, безусловно, являются исторической, меняющейся и развивающейся категорией. Нет понятий как идеального вневременного универсального эталона. Равным образом нет и сугубо национальных понятий, если под этим понимать собственное видение мира, специфическое членение действительности, не мотивированное условиями жизни и деятельностью данного коллектива. Мысль имеет такие членения и такое содержание, какие обусловливаются общественной практикой людей в известный исторический период и условиями того участка объективного мира, в которых развертывается деятельность люден. И если развитие и углубление понятий совершается в конечном счете повсюду единообразно, то это обусловлено единством вещного мира и общностью магистрального направления развития человеческой деятельности и самого человечества, а вовсе не стремлением реализовать заранее предустановленный эталон. Такого эталона нет, и самое научное понятие не исчерпывает всей сущности вещи. Оно лишь более или менее удовлетворительно для определенного уровня общественной практики людей. История науки показывает, что новые, более глубокие и адекватные понятия, решая одни познавательные и практические задачи, открывают еще более широкий фронт проблем.

Следует всячески подчеркнуть деятельную, «рабочую» природу понятия, его обусловленность конкретными потребностями, условиями и уровнем общественной практики человека. В сознании людей могут быть разные составы понятий, люди могут иметь точные, верные и превратные, ошибочные понятия об одном и том же, их понятия могут быть более или менее глубокими и содержательными, они могут закреплять в понятии существенные и несущественные, реальные или мнимые общие свойства, наконец, у них могут быть понятия о чем-то несуществующем и т. д., но понятие во всех случаях остается понятием, т. е. определенной мыслительной (концептуальной) формой — обобщающей абстракцией.

Понятия, как и любые другие идеальные сущности, производны, вторичны по отношению к действительности и деятельности человека. Это принципиальное положение не отменяется тем, что многие понятия являются в той или иной мере конструктами сознания, а некоторые — и просто фантастичными. В этом нет ничего неожиданного. Сознание и психика к тому и призваны, чтобы не просто фиксировать и анализировать ощущения от внешнего мира, но обеспечивать опережающее отражение действительности. Конструкты сознания — та основа, на которой возможно предвосхищать развитие событий, верно планировать свои действия, делать оправданные прогнозы и т. п. Что же касается несостоятельных фантазий сознания, то практика отводит им подобающее место.

В конечном счете вполне справедливо считать, что в сознании все дано, дифференцировано и структурировано, как в деятельности человека. Всякий человек практически различает и отождествляет предметы своего опыта единообразно с другими людьми в той мере, в какой он сам включен как часть в коллективную деятельность людей; индивидуальная система понятий в той мере однородна коллективной, в какой индивид включен в деятельность коллектива. Основания различения и отождествления понятий и сама структура сознания коренятся в структуре и дискретизации практики. Общность действительности, общность опыта у разных людей, общность их материальной и социальной природы, наконец, общность коммуникативной деятельности обеспечивает достаточно единообразную картину членения мира, достаточную общность содержательного наполнения понятий и принципиальную общность понятийных структур сознания.

Значения словесных знаков — те же понятия, но понятия, связанные со знаком. Языковые значения не представляют собой чего-то содержательно отличного от понятий, не образуют особого концептуального уровня сознания. Они никак не специфичны по своей мыслительной природе. Все их отличие от понятий проистекает из указанного факта — отнесенности к знаку. Хотя появление понятий в фило- и онтогенезе и дальнейшее их функционирование требуют знака в качестве непременного условия, понятия непосредственно формируются как отражение деятельностных отношений человека с действительностью. Поэтому когда мы говорим о понятиях самих по себе, мы интересуемся прежде всего отношением мыслительных единиц к действительности и человеческой деятельности. Когда же речь идет о значениях, то предмет интереса сдвигается к знаковому выражению мыслительных единиц, к отношениям мыслительных единиц, сформированных как отражение деятельностных отношений человека с действительностью, к выражающим их знакам.

Итак, говоря о понятиях и значениях, мы по существу имеем дело с одним и тем же предметом — концептуальным уровнем абстрагирующих обобщающих единиц сознания, но рассматриваем эти единицы в разных направлениях и с разными целями: в одном случае нас интересует, что они отражают, в другом — как их выражают. В одном случае нас интересует, как они сформированы, разграничены, что определяет их содержание, структуру и системные связи, в другом — как они соотнесены с выражающими их знаками и распределены между ними.

Поскольку значения — те же понятия, они сохраняют за собой все то, что относится к понятиям: их содержание, структура, системные связи, характер отражательной природы и т. д. и т. п. Но поскольку значения •— понятия, связанные со знаком, то добавляется еще то, что является следствием этой связи. Связываясь со знаком, понятия становятся семантическими единицами — значениями или частями значений (семами). Совокупности значений образуют семантические системы языков (системы значений). В отличие от понятийных систем, которые обнаруживают несравненно более общих черт, чем различий, причем различия мотивируются внеязыковыми причинами — особенностями среды, истории, культуры и т. п., семантические системы языков, т. е. свойственные им системы значений, весьма своеобразны в каждом языке, и нам надо с самого начала уяснить причины этого своеобразия.

Одна из причин своеобразия семантических систем языков лежит на поверхности — различия в понятиях и понятийных системах народов как отражение различий в обстоятельствах и содержании материальной и духовной жизни народов. При всей подавляющей общности фундаментальных условий жизни у каждого из них имеются свойственные только им специфические реалии культуры, быта, среды и т. п., которым в иной культуре и понятийной системе соответствуют полные или частичные пробелы, так называемые материальные и понятийные лакуны. Понятно, что различия в понятийных системах народов тотчас же отражаются в различиях семантических систем их языков, по меньшей мере на участках этих систем.

И все же своеобразие культур и понятийных систем отнюдь не главная причина поразительного своеобразия семантических систем. Дело в том, что даже максимально возможная близость культур и понятийных систем никак не исключает значительного своеобразия семантических систем, систем значений. Чем это объясняется и каков характер этого своеобразия?

Объяснение достаточно просто и никак не связано с каким-либо специфическим видением мира. Мысль оставляет языку большую свободу в выборе способов ее выражения и даже в степени полноты ее передачи. На этой основе и возникает многообразие языков, которое увеличивается еще более за счет различий в обстоятельствах материальной и духовной жизни народов и, напротив, сглаживается за счет родства и контактов языков, за счет общности мыслительных процессов и за счет общности в структуре и связях самой деятельности человека и действительности. Языки широко пользуются этой свободой, варьируя свои типологические черты и особенности строения на всех уровнях своей структуры.

Своеобразие семантических систем языков — результат прежде всего внутриязыковых причин, непосредственно не связанных с понятийными, мыслительными различиями.

Во-первых, в силу того, что между знаками и понятием не обязательна какая-либо естественная зависимость или сходство (принцип произвольности знака), распределение понятий-значений между знаками не подчинено каким-либо строгим правилам и как результат — своеобычно в каждом языке. Примеры этого обнаруживаются на каждом шагу. Английский глагол receive соединяет в себе два понятия-значения, которые в русском языке передаются двумя глаголами: receive (guests) принимать (гостей); receive (letters) получать (письма). Напротив, русское существительное кора сводит вместе в виде трех своих значений три понятия, которые в английском передаются раздельно: кора (земная) (earth) crust; кора (древесная) bark, rind; кора (головного мозга) cortex. Многозначные слова в двух языках не совпадают во всех своих значениях: структура полисемии в каждом языке своеобразна. Это хорошо известно каждому изучавшему иностранный язык. Для этого достаточно сравнить словарные статьи слов одного языка с соответствующими словами другого языка.

Во-вторых, в каждом языке понятия не только своеобразно разведены по языковым единицам как их значения, но и единицы эти могут принадлежать к разным уровням языковой структуры. Иначе говоря, в языках есть различия в распределении понятий по уровням языковой структуры. То, что в одном языке выражается только лексически, словами, в другом языке может также выражаться грамматически, например, морфемами, ср. англ. little key русск. ключик; англ. fatherless не имеющий, лишенный, оставшийся без отца.

В-третьих, каждый язык может по-своему комбинировать понятия в значения. Здесь уже речь идет не о том, что одна языковая единица может выражать несколько разных понятий и соответственно иметь несколько разных значений, а о том, что в одном и том же значении языковой единицы могут быть скомпанованы в одно структурно сложное понятие несколько более простых понятий. Такое компанование может осуществляться по-своему в каждом языке. В результате языки, не различаясь наборами понятий и понятийными системами, могут заметно отличаться комбинаторикой, компанованием понятий в значения и, как следствие, различаться значениями и семантическими системами в целом. Ср. англ. to man русск. укомплектовывать штатами (личным составом); русск. плотничать англ. work as a carpenter. При переводе это сказывается в том, что выраженное в одном языке словом, в другом нередко выражается словосочетаниями (а иногда и целым предложением), и наоборот.

В-четвертых, допускается также значительная свобода в том, что об описываемых вещах и событиях должно быть сказано эксплицитно, а что может быть оставлено имплицитно, домысливаемым из логики контекста и ситуации речи. При равной коммуникативной установке денотаты подаются с разной мерой эксплицитной разработки. В результате семантические системы разных языков на различных своих участках отличаются плотностью — разреженностью семантических средств. Как следствие, вещи и события изображаются с разной мерой экспликации, прорисовки. Это прежде всего относится к грамматическому строю языков. Развитая система видовых форм позволяет русскому языку основательно прорисовывать видовую характеристику глагольных действий. Ср. в русском и английских языках: Его вчера обманули. Не was deceived yesterday. Его вчера обманывали. Не was deceived (not once) yesterday. Однако русский язык менее «заботит» длительность действия. Одна и та же форма может выражать и обычное, и длительное действие, происходящее в данный момент. Русское он работает соответствует в английском he works или he is working.

Наконец, в случае объектов-континуумов сама действительность не препятствует членению ее различными способами, и это дает в результате различающиеся понятийные и семантические системы. Континуумами называют объекты, части которых недискретны, не отделены друг от друга какой-либо границей, а плавно переходят друг в друга. Это отличает их от дискретных объектов, где границы служат опорой членения. Примером континуумов служит цветовой спектр, образуемый плавным изменением длины световой волны. Различие в длине световой волны воспринимается глазом как разные цвета. Но поскольку волна меняется недискретно, один цвет плавно переходит в другой, и границы их достаточно произвольны. В определенном смысле одинаково справедливо сказать, что тут мы имеем дело с одним непрерывно меняющимся цветом или с бесконечным множеством цветов. По природе континуума допустима множественность способов членения, его дискретизация произвольна. Соответственно семантические системы основных цветообозначений в разных языках насчитывают разное число единиц. В английском их шесть, в русском — семь (за счет различения синего и голубого среди основных хроматических цветов).

Заключая раздел, повторим его главные мысли. Значения не образуют особого концептуального уровня сознания. Мы видим мир таким, каким он дан нам в наших понятиях, а сами понятия, их содержание, связи и соотношения формируются в прямой зависимости от действительности и человеческой деятельности.

Значение — понятие, связанное знаком. Содержательно значения словесных знаков — те же понятия, но взятые в отношении к выражающим их языковым единицам. Соотношения понятий и знаков, в совокупности составляющие семантические системы языков, своеобразны в каждом языке. Это своеобразие несравнимо больше различий в соответствующих понятийных системах. Понятийные системы представляют собой абстрактно-обобщенное отражение структур человеческой деятельности и действительности. Различия в этих системах производны от различий в материальной и духовной жизни народов и составляют лишь один источник своеобразия семантических систем языков. Главные источники семантических различий языков не имеют отношения к тому, как люди видят мир. Они — не отражательной, а внутриязыковой природы. Ими являются своеобразие систем распределения понятий среди языков, в том числе знаков разных уровней языковой структуры, своеобразие языков в компоновании сложных понятий-значений из более простых, различия в «разрешающей способности» семантических систем (в особенности семантико-грамматических) на разных их участках и, наконец, свобода в членении недискретных денотатов.

Ключевые слова: Лексика, Семантика
Источник: Никитин М.В. - Курс лингвистической семантики-2007
Материалы по теме
Компонентный анализ лексического значения
Никитин М.В. - Курс лингвистической семантики-2007
Типология значения. Основные понятия общей типологии значений
Никитин М.В. - Курс лингвистической семантики-2007
Понятие значения и смысла в логике и психологии
Никитин М.В. - Курс лингвистической семантики-2007
Понятие лексического и грамматического значений в лингвистической традиции
Никифоров - Логистика. Транспорт и склад в цепи поставок - 2008
Уровневая структура языка и лингвистическая типология
Никитин М.В. - Курс лингвистической семантики-2007
Грамматические значения и грамматические категории
Норман Б.Ю. - Теория языка. Вводный курс, 2004
Структурно-семантическая модель сложного предложения
Русский язык и культура речи. Синтаксис: Учеб. пособие для студентов вузов / Под ред. Г. Я....
Лексическое наполнение разных стилей речи
Жилина О.А., Романова Н.Н. - Русский язык и культура речи. ч.1. Основы культуры речи - 2008...
Оставить комментарий