Современная геополитическая структура мира имеет глубокие исторические корни. Положение стран в нынешней мировой системе формировалось на протяжении почти пяти столетий, начиная с первого передела мира в 1494 г. (Тордесильясский договор и его «продолжение» — Сарагосский договор, 1529 г.) между Испанией и Португалией. Европейская глобальная экспансия заложила основы центро-периферического строения мира, в основе которого лежит механизм территориального расширения и подчинения. Этот общий мировой политический процесс колонизации достиг своего апогея в эпоху империализма (от лат. imperium — имеющий власть, сильный, могущественный).
Как научное понятие империализм означает политическую систему, объединяющую под началом жесткой централизованной власти этно-национальные и административно-территориальные образования на основе отношений «метрополия—колония», центр—провинции, центр — национальные политические образования.
Классическая теория империализма изложена В. И. Лениным в работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» (1916). В своем анализе эпохи империализма Ленин опирался на два источника: на труды австрийского марксиста Р. Гилъфердинга и британского писателя-либерала Дж. Гобсона. У первого он заимствовал и развил идею о роли финансового капитала в новой, империалистической эре, когда промышленный и финансовый капиталы объединились в одну систему, которая нуждалась в государственной поддержке и получении территорий как мест дешевой рабочей силы, инвестирования и рынков сбыта. Для Гобсона «стержнем» империализма был избыточный капитал в странах-метрополиях, ищущий инвестиционные выходы на окраины империй.
Европейские страны с небольшим населением, занимавшие небольшие территории, «распустили щупальца» по всему земному шару. Формы влияния метрополий в колониях и доминионах выражались:
- в формальной политической зависимости последних;
- в использовании дешевой рабочей силы на отсталых территориях;
- во внедрении таможенной и налоговой политики, в результате которой на колониальных рынках создавались преимущества для товаров господствующей страны и тормозилось промышленное развитие подчиненных стран;
- в сильной зависимости периферии от внешних рынков, в частности в связи с создававшейся в ней монокультурной специализацией;
- во внедрении иностранного капитала в различные сферы хозяйства колоний.
«Это был заокеанский империализм» западноевропейских стран. Так его с пространственной точки зрения оценивает Бжезинский (1998). Небольшое число западноевропейских стран завладело почти всем миром, исключая Россию, Китай, Оттоманскую империю, Японию, Эфиопию и некоторые другие менее значительные с геополитической точки зрения территории.
Однако, как отмечают многие исследователи, а Бжезинский на этом акцентирует внимание, на протяжении всей мировой империалистической истории ни для одного из европейских государств оказалось невозможным покорить все другие европейские государства, хотя такие попытки предпринимались. Поэтому, замечает Бжезинский, ни одна из западноевропейских метрополий не может называться мировой державой. «Даже Великобритания не была настоящей мировой державой. Она не контролировала Европу, а лишь поддерживала в ней равновесие сил». И только США, как пытается доказать этот известный американский геополитик, контролируя не только все мировые океаны и моря, но и Западную Европу, стали первой настоящей мировой державой. О современных притязаниях США на роль единственной мировой державы в интерпретации геополитиков мы остановимся позже. Просто это немаловажное замечание об истинности мировой гегемонии полезно для понимания некоторой ее условности.
Некоторые империи не были заморскими, они распространили свое влияние в пределах Мира-Острова (в понимании Маккиндера) или незначительной его части: Российская, Оттоманская, Австро-Венгерская.
Говоря об империализме, следует подчеркнуть, что неевропейский колониальный мир не смог бы существовать, если бы его элиты не сотрудничали с государствами-метрополиями, помогая им воспроизводить империалистические отношения. Незначительная по населению и территории Европа не смогла бы без такого сотрудничества контролировать такую огромную периферии с относительно небольшим привлечением военных сил. Ясно, что британский контроль над Индией был невозможен без обоюдного сотрудничества.
Известный уже нам исследователь Й. Галтунг разработал «структурную теорию империализма», в основе которой лежит анализ отношений, воспроизводящих империализм. Выделены два типа государств: «ядро» — С (метрополия) и «периферия» — Р (колониально зависимые территории), а также два основных класса-антагониста в каждом из типов государств: доминирующий — Аи подчиненный — В. Эти простые представления позволяют выделить в мировой системе четыре сочетания:
- «ядро» — доминирующий класс (Са);
- «периферия» — доминирующий класс (Ра);
- «ядро» — подчиненный класс (Св);
- «периферия» — подчиненный класс (Рв).
В результате взаимодействия данных пар можно получить четыре определяющих отношения в системе «метрополия — колония»:
- Сотрудничество (Са—Ра), посредством которого господствующие классы обоих типов государств объединяются, чтобы организовать и закрепить господство над «периферией».
- Социальный империализм (Са—Св), в котором господствующий класс «ядра» подавляет собственный подчиненный класс в «собственном доме».
- Репрессионный империализм (Ра—Рв), в процессе которого доминирующий класс «периферии» подавляет подчиненный класс той же «периферии» для поддержания ее эксплуатации.
- Разделенный империализм (Св~Рв), при котором подчиненный класс «ядра» заинтересован в эксплуатации подчиненного класса «периферии».
Процессы, которые создавали и продолжают создавать «периферию», изучены пока недостаточно, что было сковано ордоксальными марксистскими догмами. Многие вопросы остаются открытыми, в частности, они связаны с объяснением изменений в таких государствах и на территориях, как Республика Корея, Сингапур, Тайвань, Гонконг, Таиланд, которые перешли из состояния колониально подчиненной «периферии» и выступают в роли центров мировой экономики, хотя достаточно слабы в геополитическом отношении.