С оральной фазы у грудного ребенка мы присутствуем при пробуждении фаллической эрогенной зоны: пениса — у мальчика, клитора — у девочки. Окказиональная причина тому, может быть, — естественное возбуждение при мочеиспускании вместе с повторяющимися прикосновениями при уходе. Как бы там ни было, всем матерям знакомы игры рук младенцев, к которым добавляются трение бедер друг об друга во время туалета и щебетание младенца, которого это занимает. Эти проявления продлеваются, несмотря на легкие «шлепки по руке», которые ребенок получает, если воспитательница строгая. Но чаще всего эта первичная мастурбация грудного ребенка очень мало маркирована и прекращается сама по себе, затем появляется вновь лишь на третьем году.
Дело в том, что отсутствие интереса к фекалиям, навязанное ребенку во имя эстетики, принимается им, чтобы «доставить удовольствие» своим воспитателям и «купить» их любовь-защитницу; он этого добивается тем успешнее, чем больше его интерес центрируется на фаллической эрогенной зоне, физиологическое напряжение которой является видимым у мальчиков благодаря существованию эрекций, связанных в этом возрасте с мочеиспусканием или дефекацией. Диссоциируясь от экскрементной функциональности и принимая значение эмоционального в самом по себе удовольствия, это напряжение требует успокоения.
Вплоть до усвоения чистоплотности мочеиспускание по своему желанию обслуживало успокоение уретрального фаллического возбуждения в зависимости от свободной игры местных напряжений либидо. Начиная с дисциплины мочевого сфинктера, которую, впрочем, взрослые требуют с менее раннего возраста, чем от анального сфинктера, и менее категорично, появляется вторичная мастурбация. Именно этому запрету большей частью обязаны стойкость или возврат к недержанию мочи во втором детстве, сопровождающие или нет сосание большого пальца.
Заметим мимоходом, что всеобщее существование этой вторичной детской мастурбации в течение долгого времени не признавалось взрослыми по причине вытеснения, навязанного цивилизованным Сверх-Я. Но многие родители ее замечают и сильно за нее отчитывают. Не осмеливаясь признаться себе или не осмеливаясь вспоминать, что они поступали так же, они претендуют на то, что у них ребенок исключительно «порочный» или «нервный» — как они выражаются.
Следует признать, что когда эта мастурбация явно проявляется и стойко держится в присутствии взрослых, несмотря на их первые запреты, это доказывает, что к влечению либидо добавляется невротическая реакция: страх, провокация, поиск наказания и особенно отсутствие реальной аффективной связи с данным взрослым.
Сексуальное любопытство начинается с наступлением двухлетнего возраста, в разгар анального садистического периода. Оно имеет целью поначалу узнать, откуда приходят дети. Этот интерес пробуждается часто с рождением нового ребенка в семье или через идентификацию с товарищем по играм, который недоволен или вознагражден появлением брата или сестры. От вопроса взрослые обычно уходят: они говорят о капусте, магазине, но ребенок достаточно быстро обнаруживает, что у матери большой живот до рождения нового пришельца; затем — что она кормит грудью.
Назойливые «почему» детей четырех лет, которые даже не слушают более ответа взрослого, появляются лишь после их первых реакций на прямые сексуальные вопросы и понятия «запретного», которое из этого вывел ребенок.
Появляются наброски разнообразных теорий в связи со знанием анатомии этого возраста: пищеварительные концепции, рождение путем дефекации матери, с прозапасом отцовской роли, пока неясной, но вероятной, редко подтвержденной, еще менее значимой, (значит поставленной под сомнение) взрослым-воспитателем.
Приходит затем другой вопрос. Какая разница между девочкой и мальчиком? И здесь также взрослые обычно уклоняются от ответа. Ребенок пользуется тогда своими личными знаниями и, обращаясь к своему опыту мышечно-экскрементального периода, где дуализм характеризуется антагонистской парой активный—пассивный, он сам себе отвечает: «мальчик сильнее», — что в общем правда, начиная с раннего детства.
Но очень скоро, и среди прочих обстоятельств — из необходимости мочиться на улице, дети замечают, что мальчики мочатся стоя, чего не могут делать девочки. На это смотрят как на превосходство, что для мальчика само собой разумеется, в то время как девочка воображает, что клитор отрастет.
Что касается мальчика, понадобится, чтобы его оповестили об угрозе генитальных мутиляций, чтобы он ясно осознал то, что он до сих пор отказывался видеть: у девочки на деле этого нет. Это произойдет примерно к 5—6 годам — в возрасте когда разговоры с другими и в особенности сексуальные игры между девочками и мальчиками не оставят более у него сомнений. Но до 6 лет он все еще думает, что «у девочки есть такой поменьше», будучи не способным в этот момент понимать иначе, чем только по отношению к самому себе. Но очень привычной в случае принятия отсутствия пениса у девочек бывает вера в существование пениса у матери. У матери не может отсутствовать то, что она дала. И у девочек этого нет из-за ее немилости.