«Я куплю тебе дом у пруда в Подмосковье, Я тебя приведу в этот собственный дом. Заведу голубей, и с тобой, и с любовью Мы посадим сирень под окном…» Дождь начался ночью. К утру он основательно промыл листья деревьев, оставив большие лужи на тротуарах, и нетерпеливо дожидался первых прохожих, размещая на окнах домов свои нарисованные каплями сообщения: «берите зонтики, одевайте дождевики и резиновые сапоги или сидите дома – сегодня я, я, дождь, повелеваю этим миром!»
Иван смотрел на этот дождь с четырех утра и все никак не мог избавиться от тоскливого, навеваемого этим дурацким дождем, настроения. Он валялся в кровати, невольно слушая вкрадчивый шепот за окном, потом вставал, махал гантелями, пил кофе, включал новости по радио, потом опять все выключал, наливал кофе и смотрел на дождь. Курить он бросил еще года четыре назад, врач сказал. Да и, по большому счету, это было не курево – так, баловство. Но здоровье он теперь берег. Когда-то, после сорока, первые признаки старения ошеломили его. Разглядывая седые волосы на своей голове, по-хозяйски расположившиеся морщины на лице, прислушиваясь к изменившимся ощущениям собственного тела, Иван приходил в растерянность и недоумение – неужели это случилось с НИМ? Неужели его молодость превращается в старость? И вот эти вот человеческие развалины, которые попадаются ему на улицах и живут по соседству – немощные, неопрятные, жалкие – это то, что сожрет его в скором времени?
Тогда Иван уговорил себя, что «все в порядке, брат, этим старухам и старикам под семьдесят, а тебе всего лишь сорок пять, ты еще перец в самом расцвете сил…» Но ощущение того, что Смерть стоит за углом, уже никогда не покидало его. Вечная старуха с косой никогда не торопится, она, как опытный банкомет в казино, знает, что всегда облапошит дурачка клиента. Можно выиграть у нее партейку-другую, сорвать банк в рулетку, но все равно настанет момент, когда ты выйдешь из игры голым и босым, под издевательский хохот банкомета. Хитрая Смерть никогда не торопится, а Старость и Страх – ее верные слуги.
Иван стал присматриваться к другим людям с новым интересом. Благо, профессия позволяла – Иван был частным мастером по ремонту стиральных и посудомоечных машин, клиентура за годы работы сложилась обширная. Работу свою он делал на совесть, лукавить с дамочками-заказчицами старался в рамках разумного, а цену держал среднюю по рынку – в целом выходило вполне прилично для одинокого холостого мужика. Он привык к своему званию «холостого, неженатого», хотя соответствующие странички в паспорте были проштампованы не один раз – два брака, два развода, один ребенок. Шрамы в биографии. «Производственные травмы», как сострил он однажды на вопросы дотошного участкового. … Был он молодой и глупый, после армии приехал в большой город, полный сил, планов и желаний.
Свадьба с такой же молодой и глупой девчонкой была легкой и залихватской, а мальчик родился косым… и сил на то, чтобы полюбить эти заячьи глазки, у свежеиспеченного папаши не оказалось. Разбилась, короче, семейная лодка о быт. Но алименты он потом платил честь по чести, лет десять… … После первого неудачного опыта семейной жизни решил Иван позволить себе еще погулять по жизни, благо компания друзей-приятелей подобралась подходящая. В лихие 90-е он как раз нашел свою золотую жилу по ремонту стиралок – свободный график, легкий заработок, никаких сопливых за спиной – чем не жизнь-малина? И со знакомствами никаких проблем – новые кадры поступали с регулярностью конвейера, вместе с потоком заказов. Первые стадии конфетно-букетных периодов пролетали у Ивана со свистом – ну где еще можно было оценить потенциальную пассию в ненакрашенном виде в ее родной домашней обстановке? «Ближе только гинеколог», - шутили они тогда в мужской компании.
Только компания как-то быстро поредела и все чаще предложения «выбраться на рыбалку» натыкались на сожалеющее «да ты понимаешь, старик, тут у меня младший\жена\работа\и т.д., давай как-нибудь в другой раз…» …Второй его брак случился неожиданно. Интеллигентная разведенная учительница, с робким мальчиком, «которому нужен отец» - казалось, Иван, наконец, перестанет скитаться по съемным квартирам и обретет семейное счастье… Несколько лет он прожил в ожидании чуда, а потом, как в бородатом анекдоте, осознал, что не радуют его эти фальшивые шарики…
Жизнь изменилась, а он нет. И все чаще кто-то изнутри нашептывал ему, что вечные скандалы с подростком-пасынком, редкий и унылый секс с законной женой, добровольные запреты «того не делай, сюда не ходи» - разве это то, чего он хотел? Вот это вот и есть семейное счастье - когда ты отдаешь все, что имел, и получаешь в ответ дырку от бублика? … Третий брак… да и не брак это был, а так…сожительство. Очередная попытка найти то – не знаю что. Молодая красивая девушка из Клина, с которой они как-то неожиданно совпали фибрами души, выпуклость к впадинке… Живая, веселая дочка, его плоть от плоти. Семь лет он мотался из Клина в Москву на заказы, пока один тяжелый несчастный случай не доказал со всей очевидностью, что флюиды любви улетучились давным-давно…
И для этой «молодой-красивой», и для ее многочисленных родственников он – лишь самобегающая кормушка, денежный мешок и халявный «муж на час». Ивану хватило пяти минут, чтобы принять решение и выбросить из жизни всех, кроме маленькой Вики, для которой он теперь вечный «папа в командировке» с редкими деньрожденскими подарками. «Жестоко? Ну, жизнь такая», говорил он себе. Пусть девочка сразу поймет, что репьев в ее жизни будет гораздо больше, чем пряников. И Иван вернулся к одной из бывших жен. Коньяк, торт, символический полуувядший букет… «Живи», - пожала плечами «бывшая любовь», выслушав его историю. – «Сын вырос, своей семьей живет, свободная комната есть, коммуналка пополам». Так и зажили они – под одной крышей, но каждый сам по себе… двое равнодушных, в сущности, друг к другу людей. «А пока ни двора, ни кола и ни сада, Чтобы мог я за ручку тебя привести. Угадаем с тобой – самому мне не надо- Наши пять номеров из шести» Время тикает и Смерть неумолима. Пролетело уже пятьдесят, пробило пятьдесят пять, проскрежетало пятьдесят семь, пятьдесят восемь… Шестеренки его жизни кружатся, песок сыпется сквозь пальцы и время не остановить, не повернуть назад… «А белый лебедь на пруду качает павшую звезду, На том пруду, куда тебя я приведу, На том пруду, куда тебя я приведу…» … За спиной зашуршали шаги. - А ты где была в 91-м? – спросил Иван, не оборачиваясь. - Во время путча? – уточнила женщина. – В Кирове, фольклор изучала. - Я в Крыму, вместе с Горбачевым. Только он в Форосе, а я под Ялтой.
Тогда эту песню во всех шашлычных крутили, с магнитофонов. Двадцать шесть лет прошло… - Песня вечная, на самом деле. Танич хорошие стихи написал, они каждой строчкой попадают прямо в сердце. Как финский нож, - хмыкнула она. - Да. Время проходит, только понимание меняется. Тогда ты еще в начале пути, а теперь.. По-прежнему «ни кола и ни сада»… - Зато у тебя есть свобода, - подкинула женщина дровишек в их вечный разговор. - «Лучше быть нужным, чем свободным», - процитировал Иван.
Потом достал из кармана визитку и кинул на стол. – Вот, нашел в старой куртке, кто-то из клиентов сунул. Я этой свободы уже наелся. А если тебе мало, то позвони, получишь вагон ценных советов от дипломированного психолога. Женщина спокойно вымыла тарелку, тщательно обтерла ее полотенцем и поставила в шкаф. - Да мне достаточно, не кипятись. А ты как рыба в воде – не замечаешь и не ценишь того, что тебя окружает. Вот без обид. Прими уже, наконец, реальность. Сколько тебе осталось – пять, десять лет? Пятнадцать? Смысл не в том, чтобы получить советы по достижению несбыточных целей, а в том, чтобы прожить этот остаток жизни счастливо и спокойно. Разобрать весь этот хлам, который в твоей души скопился, и найти что-то стоящее, что будет для тебя ценностью. Только извини, я за эту работу не возьмусь, я не Геракл. А это, - она кивнула на визитку, - почему бы нет? Все в твоих руках. Извини, мне пора – программа по телевизору начинается. Женщина вышла из кухни, а Иван еще несколько минут смотрел на помятый картонный прямоугольник посреди стола. Потом сходил в комнату за телефоном и набрал номер. - Слушаю, - ответил женский голос. - Здравствуйте… Мария Викторовна, психолог?