Фрейд, Адлер, Юнг и Фромм рассматривали конфликты личности «изнутри». Этих выдающихся ученых объединяла не только теоретическая общность (все они связаны с психоанализом), но и профессиональная судьба. По образованию и роду деятельности они были врачи, а значит, преимущественное внимание уделяли отдельному человеку. Иной подход характерен для тех психологов, которые стали подходить к человеку «извне» — из сферы социальной жизни. Сама логика исследования подразумевала, что сперва постулировался факт человеческих взаимоотношений, а затем уже внимание фокусировалось на личности. Основополагающее значение имели работы американских ученых Дж. Мида и Ч. Кули — основателей того направления в психологии, которое называется интеракционизмом (от англ. interaction — взаимодействие).
Разработка проблем личности у интеракционистов тесно связано с изучением законов социальной психологии. Человек получает свою личную определенность через взаимодействие с другими в группе. Сила группы не равна силе одного из ее участников, помноженной на их количество, потому что группа неоднородна. Разные члены группы выполняют в групповом взаимодействии разные функции, которые именуются ролями (водитель, пешеход, покупатель, продавец, друг, соперник — это виды ролей). Участник группы не похож на слепого, нащупывающего свой путь и хаотически сталкивающегося с соседями. Он зряч и действует под пристальным взглядом окружающих. Они своими ожиданиями (экспектациями) как бы прокладывают тот путь, по которому ему следует двигаться. Согласие в групповом действии и обеспечено тем, что каждый действует с учетом ожиданий остальных. Разнообразнейшие виды групповых поощрений и наказаний подкрепляют поведение каждого, направленное на достижение эффективного общего результата. Прямая физическая реакция на поведение личности редко наблюдается в жизни группы. Чаще используются символические, имеющие знаковый характер действия: улыбка благодарности или презрительный взгляд, венчание лавровым венком или предание анафеме. Но даже «вещественное» действие символизируется до уровня ритуала или нормы вежливости: вручение брильянтов, но на ордене, в торжественной обстановке с должностным лицом. Чтобы содержательно зафиксировать полезное взаимодействие, группа насыщает реальные контакты символическим смыслом и закрепляет в знаках. Значение включает не только абстрактные смыслы, но и чаще всего способы их осмысления в групповом взаимодействии: например, любовь или ненависть помимо субъективного переживания проявляется и в поведенческих актах (заботы или соперничества, помощи или противодействия).
Вполне логично, что личность выступает прежде всего как система ролей, которые исполняет человек в группах разной степени общности (гражданин — студент — игрок волейбольной команды — внук — друг). Каждая роль имеет свое содержание: шаблон действий, реакций на поступки других членов группы, конкретные навыки и умения.
Возникает опасение: не стирает ли подобный подход к личности ее индивидуальные черты? Ведь большинство мужчин — отцы, братья, пешеходы, покупатели, налогоплательщики, и нет сему перечню конца. Но личность не погребена под этикетками шаблонных функций, потоку что ее роли составляют систему. Для каждого существуют наиболее важные роли, которые именуются эталонными. Через них человек реализует себя в первую очередь, с полной серьезностью и отдачей. А вокруг этих ролей располагаются остальные — и прежде всего по степени соответствия центральным, эталонным ролям. Кроме того, каждая роль подразумевает права и обязанности, то есть связана с вертикалью власти внутри группы (этот аспект называется статусом). И статусный момент также определяет разыгрывание ролей в целом. Как говорят французы, положение обязывает.
Если роли можно сравнить с буквами алфавита, то личность выражается как высказывание, слова которого сложены из этих букв. И слова эти в предложении имеют разный статус: подлежащее определяет форму сказуемого, определение зависит от определяемого слова (в роде, числе, падеже и т. д.).
Таким образом, уникальность личности не исчезает под гнетом шаблонных ролей, а скорее проявляется в вариативности их узора. Важным следствие этого является то, что, осознавая свои роли, личность пользуется социальным языком, то есть переносит социальный контроль внутрь себя, ибо пользуется знаками, несущими надличностный смысл. Личность может соотнести логику своего поведения с логикой социальных норм и ожиданий. И здесь кроется источник внутриличностного конфликта.
На социальные роли в обществе, безусловно, наложены ограничения в сочетаемости. Личность же в определенных ситуациях может столкнуться с тем, что ее потребности приводят разыгрывание ролей к противоречию. Возникает ролевой конфликт — столкновение между несочетающимися ролями.
Великие художественные произведения посвящены тому, как ролевые противоречия отягощают душу человека и толкают его на самые необычные поступки. Спасая от голода семью, Соня Мармеладова нарушает один из важнейших семейных принципов — принцип целомудрия. Она становится проституткой из любви к ближнему. Великий мастер Данила стремится познать тайну каменного цветка, но сталкивается с требованием отказаться от своей возлюбленной — Настеньки. В обоих случаях налицо конфликт семейной роли и профессиональной.
Мировая антология комических сюжетов (новеллы, комедии, басни, анекдоты) буквальЕ0 пестрит ситуациями, когда согласованное исполнение ролей невозможно. Но удачное разрешение конфликта вызывает у читателя вздох облегчения и улыбку. Герои успевают спрятаться, переодеться, выдать себя за другого, изобразить болезнь или сумасшествие, навести соперника на ложный след или разрядить напряжение остроумным словцом, а иногда и просто разыграть неведение.
Но если ролевой конфликт затрагивает зону эталонных ролей, ситуация становится трагичной.
Примером тому служит история о Тристане и Изольде — одно из самых популярных повествований средневековой Европы. Сюжет буквально пронизан глубокими ролевыми конфликтами. Тристан убивает великана Морольда, но заболевает от заражения кровью убитого. Находясь в неведении, сестра Морольда, белокурая Изольда, вылечивает Тристана, но затем узнает правду. Как сестра погибшего она должна отомстить Тристану. Но она врачевала его. Как женщина она любуется им. Как дочь короля она знает, что Тристан к этому моменту избавил ее страну от страшного и кровожадного чудовища. Bee душе сестра столкнулась с врачева-тельницей, девушкой, жительницей города. И они победили. Испив волшебный напиток, Тристан и Изольда полюбили друг друга вечной любовью. Но она стала женой дяди Тристана короля Марка. Все они друг друга нежно любили. Но король Марк оказался обесчещенным правителем и милосердным, добрым родственником (мужем и дядей). Тристан — верным влюбленным и нарушившим клятву вассалом. Изольда — неверной женой и преданной возлюбленной. Чаще всего случайности спасают героев. Например, король Марк застает спящими в шалаше Тристана и Изольду, но между ними лежит меч. Тристан положил его рядом с собой, чтобы иметь оружие в случае нападения какого-нибудь хищника на них, но король истолковал это как признак непорочных отношений. Поразителен эпизод божьего суда. Психологизм средневековой литературы далек от детализации чувств и мыслей, знакомых нам по роману и драме нового времени. Поэтому общение с богом в средневековой литературе частично проецировало и обращение личности к совести: здесь нельзя было лгать. Изольда должна была произнести клятву и дотронуться до раскаленного железа. Прибыв на место суда, она захотела, чтобы с корабля до берега ее донес нищий, стоящий у воды. Это был переодетый Тристан, явившийся сюда по просьбе Изольды. Он отнес ее на берег, и она шепотом приказала ему упасть вместе с ней. Дальше начался суд.
«Она оставила на теле только тунику без рукавов. Вокруг бароны смотрели на нее молча и плакали. Возле мощей горел костер. Дрожа, протянула она правую руку к мощам святых и сказала:
— Короли Логрии и Корнуэльса, сеньоры Говен, Кей, Жирфлет и вы все, будьте моими поручителями: я клянусь этими святыми мощами и всеми святыми мощами на свете, что ни один человек, рожденный от женщины, не держал меня в своих объятиях, кроме Марка, моего повелителя, да еще этого бедного паломника, который только что упал на ваших глазах. Годится ли такая клятва, король Марк?
— Да, королева. Пусть же Господь явит свой правый суд!
— Аминь! — сказала Изольда.Она приблизилась к костру, бледная, шатаясь. Все молчали. Железо было накалено. Она погрузила свои голые руки в уголья, схватила железную полосу, прошла десять шагов, неся ее, потом, отбросив ее, простерла крестообразно руки, протянув ладони, и все увидели, что тело ее было здорово, как слива на дереве. Тогда из всех грудей поднялся благодарственный клик Господу».
Но как бы ни была благосклонна судьба к этим двум влюбленным, жизнь их была печальной. Только смерть развязала узлы их противоречивого поведения.
Интеракционистами была разработана теория зеркального «Я». Реакции и установки окружающих, становясь внутренним содержанием личности, определяют ее самоопределение.
«Говоря о Я-концепции, имеют в виду не некую субстанцию, ограниченную кожей, а комплекс форм поведения — систему организованных действий человека по отношению к самому себе. Я-концепции, следовательно, — это значения, которые формируются в процессе участия в совместных действиях. Сознательное поведение является не столько проявлением того, каков человек на самом деле, сколько результатом представления человека о себе самом, сложившихся на основе последовательного обращения с ним окружающих» .
Каждая Я-концепция определяется степенью интегрированности ее элементов — ролей. При чрезмерной интегрированности любое рассогласование поведения и личностных установок воспринимается личностью очень болезненно, а потому возникает опасность вытеснения в бессознательное любой неожиданной информации о себе. При «разболтанной» Я-концепции личность размягчает стержень своего поведения, становится рабом ситуаций. Так, Пушкин сказал об Александре I:
«К противочувствиям привычен, в лице и в жизни арлекин».
Нормальный человек обладает достаточно гибкой Я-концепцией. В конкретных ситуациях активизируется тот или иной блок ролей, который может временно даже доминировать. Но при неблагоприятном стечении обстоятельств возможно образование нескольких конфигураций ролей, которые находятся в слабой согласованности, а иногда даже в конфликте, который не осознается из-за действия защитных механизмов. В кризисном же положении возможна смена Я-концепции.
В состоянии гипноза некоторые люди демонстрируют поведение, разительно отличающееся от их обычного (могут меняться даже половые ориентации). После мозговой травмы человек начинает жить так, как будто бы в нем есть незримый переключатель: пациент называет себя разными именами и действует по разным стандартам, с различными стилями исполнения, с разным мировосприятием.
В критических случаях жесткого обращения или большого несчастья иногда наблюдается деперсонализация. Так как большинство ролей взаимодополняемо, то неисполнение партнером своей роли затрагивает личную определенность всех участников совместного действия. Если человек узнает о предательстве друга, то начинает тревожиться, является ли он сам другом. Если юноша теряет в катастрофе родителей, то он лишается возможности активно выполнять роль сына. Иногда редукция или выделение роль столь невыносимы, что человек как бы теряет себя. Офелия сходит с ума, узнав, что ее возлюбленный (Гамлет) убил ее отца (Полония).
Но у проблемы есть и светлая сторона. Коль скоро Я-концепция не приклеена к телу, возможно восстановление ролевого баланса. Смена ожиданий, направленных на человека, может изменить его поведение, сделав его более продуктивным. Одну из двух несовместимых ролей можно заменить на другую — эквивалентную, но совместимую с сохранившейся: роль пирата значительно меньше подходила дворянину Дрейку, чем сменившая ее роль спасителя Англии, разгромившего испанский флот. Изменение ролевого репертуара входит в терапию многих психических заболеваний и в сценарии тренингов, проводимых с людьми, которые испытывают внутренний разлад.