Предмет этнополитологии вытекает из самого названия этой научной дисциплины. Очевидно, что дисциплина имеет непосредственную связь с этнологией и политологией, является пограничной наукой, заимствующей методы анализа как политических наук, так и этнологии. Ее предмет и объект представляют собой специфическую сферу, где пересекаются политика и этничность.
Если политика — это участие в делах государства, определение форм, задач, типов, видов, направлений политической деятельности, способы и методы, технология, механизмы ее осуществления, то этнополитика — это проявление этнического фактора в политике, участие этнических групп в делах государства и в свою очередь роль политики и государства в делах этнических сообществ, управление многоэтничными государствами, обеспечение межэтнического согласия и преодоление этнополитических конфликтов.
Этнополитология есть та предметная область этнологии (и политологии), которая связана с изучением государственной политики в сфере обеспечения как личных прав представителей этнических сообществ, так и коллективных интересов этнических групп, составляющих население страны. Этнополитология также связана с изучением роли этничности в политических процессах на региональном, федеральном и международном уровнях, что выражается в мотивированных этническим фактором воззрениях и действиях граждан, в деятельности этнонаци- ональных общественных организаций и движений, политических групп и отдельных политиков, некоторых международных структур и информационно-сетевых сообществ.
В самом общем плане предметом этнополитологии является этничность в политике и политические функции этничности. В более конкретном плане предметом этнополитологии являются источники, побудительные мотивы и закономерности формирования этнонациональной политики, модели и механизмы ее реализации, идеология и практика этнополитических движений и организаций, этнополитические ориентации населения и формы их выражения.
Некоторые авторы дают расширительное определение предмета этнополитологии, тем самым неоправданно вторгаясь в сферы политической философии, теории государства и права, международных отношений, собственно этнологии (этнографии) и социальной (культурной) антропологии. К таковым можно отнести, например, следующее определение:
«Под предметом и проблематикой этнополитологии понимаются место и роль этнонациональных сообществ (этносов, наций, этнических групп) в истории человечества и политической жизни общества, их взаимодействие между собой, с государством и его органами, закономерности этнополитических процессов, начала и принципы этнонациональной политики, политические устремления народов и приобретение тех или иных форм национальной государственности, политического и правового статуса, пути и методы урегулирования этнополитических конфликтов и обеспечения этнополитической стабильности в отдельном государстве и в мире в целом».
Неприемлемой является попытка придать этнополитиче-ским реалиям характер уникальных явлений и на этой основе заявлять о необходимости своего рода этнических версий этнополитологии. Это нашло выражение в предлагаемой Е.С. Троицким «Русской этнополитологии»: «Для России нужна не только этнополитология вообще, но и в особенности русская этнополитология как своего рода пограничная наука, изучающая российскую политическую действительность и вместе с тем неразрывно связанный с последней русский вопрос, включающий целый комплекс нерешенных наболевших проблем нашей нации».
Во многих учебниках, словарях, пособиях и монографических работах по данной дисциплине, на наш взгляд, устаревший подход к самому феномену этничности, сводящий основанное на этнической идентичности многообразие культурных проявлений и коллективных действий к якобы фундаментальной форме человеческого коллектива под названием «этнос» и его высшей стадии — нации. Этим подходом руководствуются расизм и шовинизм разного толка и этнические сепаратисты, отвергающие общее государство и культурную сложность его населения. На наш взгляд, феномен этничности — это прежде всего форма идентичности человека и культурная традиция, на основе которых существуют в различных конфигурациях и взаимосвязях человеческие коалиции (или группы), называемые этническими общностями (народами, национальностями или этнонациями).
Потребность в системном изложении этнополитологических знаний, в освещении проблем этнополитики стало остро ощущаться в конце XX в. Это привело к учреждению серии периодических изданий, посвященных проблемам этнополитики и национализма. В их числе следует назвать североамериканские журналы «Nationalities Papers» (с 1977), «Canadian Review of Studies in Nationalism» (1973) и международный журнал «Eth-nic and Racial Studies» (1978), европейские научные журналы «Nations & Nationalism» (1995), «Nationalism & Ethnic Politics» (1995), «National Identities» (1995), «Journal on Ethnopolitics and Minorities Issues in Еигоре» (2001), «Global Review of Ethnopoli-tics» (2003), «Вестник российской нации» (2008). Проблемы этнополитики регулярно рассматриваются в политологических, социологических, исторических, географических журналах, в изданиях, посвященных международным отношениям и регионалистике.
Неменьший интерес проблематика этнополитики вызывает и в России. Необходимость обобщения опыта решения этнополитических проблем, особенно актуализация проблемы этнологического и этнополитического просвещения, привела к тому, что отечественные исследователи еще в 1990-е гг. предложили различные варианты курса «Этнополитология». Одним из пионеров внедрения этнополитологии в учебный процесс был Санкт-Петербургский государственный университет, где в 1995 г. на кафедре культурной антропологии и этнической социологии в рамках курса социальной антропологии в качестве спецкурса начала преподаваться политическая антропология, объект и предметная область которой были близки к предмету этнополитологии.
В 1966 г. под редакцией М. Шварца. В. Тернера и А. Таддена был издан коллективный труд «Политическая антропология», где сделана попытка определить понятия «политический процесс» и «политика», введены такие категории, как «конфликт», «борьба», «политическая арена» («политический процесс», «динамика», «интерес»). Впервые антропологи стали отходить от статичного видения политической системы или культуры и обращать внимание на то, как различные группы и партии оперируют и даже манипулируют различного рода мифическими верованиями и символами для достижения своих интересов. Политически значимые верования, ритуалы и символы стали рассматриваться не только как культурные основания политических действий, но и как явления повседневной социальной жизни, а также исследоваться в контексте конструирования новых групп и коалиций и их новых взаимоотношений.
Современные антропологи, работая в сложных обществах, где этнические и религиозные различия, экономическое неравенство, политическая и правовая неоднородность сосуществовали в границах изучаемых сообществ обратили внимание на политическое поле как на культурный процесс и культурное действие и отказались от восприятия политической антропологии как науки о «древних» и «вечных» политических системах, в основе которых лежит мифологизированное восприятие отношений властвования. Появились глубокие разработки ключевых элементов политического процесса, например, таких, как принуждение и его разновидности — сила, поддержка и легитимность, политический статус, официальность, принятие решения, составляющие власти, принуждение и влияние, мобилизация, конфликты и их разрешение.
Подлинное переосмысление политической антропологии произошло в 1990-е гг. в значительной мере благодаря усилиям европейских социальных антропологов, координирующих свои исследования в рамках созданной в 1990 г. Европейской ассоциации социальных антропологов (European Association of Social Anthropologists) - EACA. Одним из заметных событий стала публикация в 1997 г. под редакцией британских ученых Криса Шора и Сюзан Райт книги «Антропология политики», основанной на материалах сессии «Политика, мораль и искусство управления» в рамках очередного съезда ЕАСА в г. Осло в 1994 г. В этом же ключе написана переведенная с французского на русский язык книга Жоржа Баландье «Политическая антропология».
Сегодня понимание того, что культурные модели, стереотипы, образы и интерпретации могут иметь политическое значение, стало вполне определенным. При этом современные отношения внутри политических элит порой описываются с помощью антропологических терминов «племя», «ритуал», «реципрокальный обмен» и т.п. Примером такого рода работ является известное исследование политической сферы США «Племена на Холме» (Weatherford, 1981). Ее автор, профессиональный антрополог, будучи помощником сенатора Дж. Глена, провел исследование повседневной жизни Конгресса США методом включенного наблюдения и сделал довольно критичный «коллективный портрет» американских конгрессменов.
Что означает на практике тщательный анализ культуры в целях политического управления, можно проследить на примере упущенных возможностей мирного урегулирования политических конфликтов. Наиболее яркий пример подобного рода приводится профессором Иллинойсского университета Гарри Триандисом. 9 января 1991 г. тогдашний министр иностранных дел Ирака Тарик Азиз и госсекретарь США Джеймс Бейкер встретились в Женеве с целью попытаться достичь компромисса и избежать войны. В паре с Азизом в переговорах участвовал родной брат иракского президента Саддама Хусейна. Последний постоянно связывался с Багдадом и сообщал Хусейну о ходе переговоров. Бейкер же средствами связи не пользовался и сосредоточился только на изложении позиции свой страны, однозначно указав иракской стороне, что США атакуют Ирак, если он не выведет свои войска из Кувейта (который был оккупирован Ираком незадолго до того). Однако иракцы не обратили внимания на содержание заявлений Бейкера, но внимательно следили за тем, как он говорил. После встречи брат Хусейна сообщил в Багдад что американцы нападать на Ирак не будут Через шесть дней началась американская операция «Буря в пустыне».
«Если бы Бейкер, - пишет Триандис, - учел культурные особенности общения и взаимодействия, типичные для иракцев, использовал бы для выражения своих мыслей более жесткие выражения (например, "Мы сделаем из вас отбивную"), стукнул бы кулаком по столу и сделал свирепую гримасу. Если бы он действительно хотел произвести нужное впечатление, он мог бы раздраженно бросить телефонную книгу в сторону Азиза!
Большинство "вестернизированных" арабов не считают, что такие формы поведения необходимы... Они стремятся вести себя в соответствии с западными нормами и образцами и могут испытывать затруднения с интерпретацией традиционных образцов поведения представителей собственной культуры. Хусейн и его брат, в отличие от многих арабов, знакомых с западной культурой, знали о ней не так много и, вполне вероятно, "неправильно" интерпретировали содержание речи Бейкера во время переговоров. Также и Бейкер, скорее всего, недостаточно эффектно выразил степень решимости намерений США. Возможность мирного разрешения проблемы была упущена, поскольку ни одна из сторон не учла в достаточной степени кросс-культурные особенности диалога».
В итоге началась «война в заливе», следствие которой — десятки тысяч жертв с иракской стороны, огромный материальный урон иракской экономике и появление новых оснований для роста антиамериканизма в арабском мире, являющегося стимулом для усиления политического ислама и активизации радикальных сил. Впрочем, американцам удалось извлечь некоторые уроки из своих действий в Ираке, и определенная стабилизация в этой стране была достигнута благодаря тому, что генерал Дэвид Петреус стал активно работать с иракскими племенами и использовал ресурс традиционной организации иракского общества для решения текущих проблем американских военных.
Тем не менее не следует смешивать политическую антропологию и этнополитологию. В своем учебнике Н.Н. Крадин определяет политическую антропологию как «антропологическую дисциплину, изучающую народы мира с целью выявления особенностей политической организации в исторической динамике»2. В отличие от политической антропологии этнополитология в первую очередь анализирует роль этнического фактора в политике и характер взаимодействия государственных институтов и этнических сообществ. ЭТНОПОЛИТОЛОГИЯ также проводит разграничительную линию с достаточно самостоятельной сферой изучения урегулирования международных конфликтов, в которых, как правило, участвуют государства или их отдельные регионы, а этнокультурный фактор не является определяющим. По этому направлению имеются отдельные учебные пособия, рассчитанные на студентов-международников.