В мировой политической мысли существуют многочисленные теории и концепции, раскрывающие причины возникновения политических конфликтов. Одной из самых влиятельных долгое время была диалектическая теория конфликта К. Маркса. Она явилась наиболее радикальным ответом на господствовавшие в начале прошлого века представления об обществе как о социальном организме, на преувеличение степени его культурного, нормативного, морально-целевого единства, а также на представления об органичности и единообразии исторического процесса.
Согласно теории Маркса, экономические отношения, и в первую очередь отношения собственности, определяют организацию всего общества. Классовая структура и институциональное устройство (прежде всего государство), так же как и культурные ценности, убеждения, религиозные догмы и прочие идеи, существующие в социальных системах, в конечном счете являются отражением экономического базиса. Если экономическая организация основана на частной собственности на основные средства производства, в обществе возникают силы, находящиеся между собой в состоянии классового конфликта: рабы и рабовладельцы, крепостные крестьяне и феодалы, пролетариат и буржуазия. Поляризация классов приводит к революционному свержению господствующего класса угнетенным. Следовательно, конфликт имеет два полюса, причем эксплуатируемый класс, лишенный собственности на средства производства, может осознать свои истинные интересы только благодаря созданию собственной организации — политической партии.
Согласно Марксу, социальные отношения изобилуют конфликтными интересами, а сам конфликт является неизбежным свойством и источником изменения социальных систем. Классовые конфликты проявляются в полярной противоположности, антагонизме интересов, а их источником чаще всего является недостаточность ресурсов, прежде всего собственности и власти. В диалектической модели Маркса нашли свое отражение и некоторые зависимости, важные для структурирования противоборствующих классов, в частности:
- чем лучше осознаны коллективные интересы, тем раньше конфликт перерастет из латентной стадии в открытую;
- чем выше уровень развития политической организации и политического руководства, тем сильнее идеологическая сплоченность подчиненного класса;
- чем больше поляризованы борющиеся классы, тем выше насильственность конфликта; и т. д.
Другая парадигма исследования конфликтов - конфликтный функционализм Г. Зиммеля. Соглашаясь с Марксом в том, что конфликт в обществе неизбежен и закономерен, Зиммель иначе объяснял общественное предназначение социальной структуры. По его мнению, ее составляют не столько отношения господства и подчинения, сколько разнообразные, неразрывно связанные друг с другом процессы ассоциации и диссоциации, объединения и размежевания, которые можно отделить друг от друга лишь в ходе теоретического анализа.
Согласно Зиммелю, конфликт выражает не просто столкновение интересов, но и нечто большее, так как возникает на основе инстинктов враждебности (показательно в этой связи название одной из работ Г. Зиммеля - “Человек как враг”). Отсюда конечным источником конфликтов является внутренняя биологическая природа людей, в то время как столкновение интересов лишь обостряет борьбу, но не является ее основной причиной.
В отличие от Маркса, полагавшего, что конфликт, в конце концов, обязательно усиливается, приобретает революционный характер и приводит к структурным изменениям социальной системы и политического порядка, Зиммель чаще всего анализировал явления противоположного характера - менее интенсивные и острые конфликты, которые укрепляли прочность и интеграцию системы, стимулировали ее упорядоченные изменения. Однако и он высказал ряд суждений, относящихся к остроте конфликта, то есть к степени прямой конфронтации и насилия борющихся партий:
- чем сильнее эмоции, вызванные конфликтом, тем с большей вероятностью последний будет связан с применением насилия;
- вероятность применения насилия в конфликте тем выше, чем более гармоничными были предшествующие отношения его участников, чем больше каждая из групп считает его самоцелью и чем более она убеждена в том, что конфликт выходит за пределы ее индивидуальных интересов.
Принципиально важным представляется вывод Зиммеля о том, что в дифференцированных социальных системах, основанных на функциональной взаимообусловленности частей, менее острые конфликты усиливают интеграцию системы преимущественно тем, что препятствуют возникновению острых разрушительных конфликтов. Условием этого является их институцшыизация и нормативное регулирование. Острые и продолжительные конфликты способствуют созданию коалиций или интегрируют ранее не связанные группы.
Таким образом, если Маркс подчеркивал имманентно антагонистический характер конфликтов, обусловленный диспропорциями в социально-экономической структуре, то Зиммель считал антагонизм психологическим и, следовательно, преодолимым феноменом, обращая внимание на условия, при которых может измениться острота конфликта и проявятся в полной мере его интегративные последствия.
“Формальная социология” Г. Зиммеля оказала прямое и непосредственное влияние на трактовку политики как борьбы групп интересов. В свою очередь, в рамках марксистского подхода возникали теории, опровергавшие представления о гармонизации общественных отношений. По мнению известного теоретика К. фон Байме, ни одно из основных понятий политической теории и сегодня не возникает вне связи с учением К. Маркса. Везде, где в современной социологии и политической науке начинается работа с понятием “класс”, это происходит под влиянием и в дискуссиях с марксизмом. В первую очередь это относится к дихотомическим теориям, выделяющим, как и Маркс, два основных класса - господствующий и подчиненный. В откровенной Конфронтации с классовой теорией находятся теории элит. В свое время это четко сформулировал итальянский социолог В. Парето, выдвинувший, в противовес марксистскому тезису о классовой борьбе как движущей силе истории, тезис о том, что история человечества - это история смены аристократий. Другой итальянец Г. Моска трактовал элиту, исходя не столько из ее социально-структурных позиций в обществе, сколько из ориентации на политическое действие как правящий класс. Большинство теоретиков элит скрыто или явно подразумевают приоритет политического фактора над экономическими и социальными детерминантами общественных изменений, то есть активное инициирование конфликтов различными элитными группировками. Отсюда глубокий пессимизм по поводу человеческой природы, присутствующий даже в демократических теориях элит, например, Г. Лассуэлла.
Вместе с тем только активностью элит невозможно объяснить феномен массовой мобилизации, интенсивность эмоций участников конфликта, мотивов политического поведения и соперничества. Неизбежной становилась потребность в том, чтобы дополнить портрет homo politicus психологическим анализам.
Наибольшее влияние на исследование человеческой агрессивности в политике оказал 3. Фрейд, создавший теорию психических фрустраций как основы конфликтного поведения. Теория фрустраций (подавленных желаний) является одним из главных оснований психоаналитического объяснения политической борьбы. Поскольку воля к власти, согласно Фрейду, является манифестацией инстинкта смерти, с характерными для него деструктивностью и насилием, то ясно, что этот ведущий принцип политики уже по самому своему определению опасен и враждебен культуре и жизни.
Агрессивность, насилие, жажда господства, авторитаризм -побудительные мотивы политических конфликтов — могут быть также результатом явления компенсации. Желание господствовать бывает свойственно как сильной и энергичной, так и психически слабой личности, компенсирующей в политике свои физические недостатки (как утверждают историки, все диктаторы были маленького роста: Цезарь, Наполеон, Гитлер, Сталин, — а некоторые имели и существенные физические недостатки).
Вместе с тем Фрейд достаточно реалистически оценивал масштабные политические конфликты типа войн, полагая, что их причины нужно искать не только в человеческих инстинктах, но и в реальных противоречиях, конфликтах между конкретными социальными группами, включая нации и национальные государства. Часто человеческая агрессивность является не только причиной, но и следствием политических решений, принятие которых осуществляется руководством той или иной страны.
Исследованию агрессивного поведения человека в политике посвятили свои труды и другие видные ученые. Новой попыткой разгадать природу “политического человека” стала аналитическая психология К.-Г. Юнга. Согласно его концепции, каждый индивид выполняет в буквальном смысле слова роль мотора, производящего избыточную психическую энергию — источник изменений и конфликтов в обществе. Развитие культуры и политики постепенно подчиняет инстинктивную природу человека и приводит к последовательной дифференциации коллективной и индивидуальной психики. Но это мучительный процесс, в ходе которого человек вынужден вступать в конфликт со своей первоначальной природой, со своими инстинктами и коллективным бессознательным. Этот разлад (в клинических терминах — невроз) является “печатью цивилизованного человека”, ибо последний призван привести в согласие природу и культуру внутри самого себя. Но этот процесс сопровождается периодически повторяющимся бунтом со стороны животной природы, стремящейся вырваться на свободу. И точно так же волна безумия время от времени прокатывается по людским обществам, слишком долго несшим бремя культурных запретов. Однако вслед за этими “бурными” периодами идут уравновешивающие их периоды аскетизма и духовного идеализма. Таким образом, история имеет циклический характер, она не соответствует представлениям об однонаправленном линейном прогрессе.
Для того чтобы поставить границы разрушительным силам, и отдельный индивид и группа должны научиться сознавать и переносить напряжение противоположностей в своей психике. Юнг считал, что от способностей человека выдерживать это напряжение зависит будущее человечества6.
Психологический подход к исследованию политики дал возможность приоткрыть завесу над тайнами человеческой психики, определить ее влияние на возникновение массовых политических движений, рассмотреть природу агрессивности и т. д. Однако сводить конфликт лишь к его психологической составляющей было бы неверно, поскольку это игнорировало бы те предметные области, в которых он возникает, прежде всего политическую и социальную структуры общества. Новую версию структурализма в исследовании конфликтов предложил известный представитель европейской политической социологии Р. Дарендорф.
В основе концепции Р. Дарендорфа лежит понятие господства, заимствованное у М. Вебера. Классы, выделяемые по чисто экономическим признакам (как у К. Маркса), являются для Дарендорфа лишь частным случаем феномена класса. Р. Дарендорф утверждал, что общественный порядок поддерживается при помощи процессов, создающих отношения авторитета в различных типах императивно координированных ассоциаций (ИКА), то есть союзах господства. Последние представляют собой хорошо различимую организацию ролей в системе властных отношений. В любом конкретном союзе господства можно выделить два основных типа ролей — правящих и управляемых, - которые борются и конкурируют между собой за дефицитные ресурсы: власть и авторитет. Это и есть главный источник конфликтов и перемен. Правящие стремятся к сохранению, управляемые - к изменению status-quo, перераспределению власти или авторитета. При определенных условиях осознание этой структурной противоположности интересов возрастает, вследствие чего организация поляризуется на две конфликтные группы, каждая из которых отныне сознает свои объективные интересы и вступает в борьбу за сохранение или перераспределение власти. Структура власти, по мнению Дарендорфа, логически предшествует структуре социальной стратификации: последняя есть только следствие структуры власти.
Перераспределение авторитета представляет собой институциализацию нового комплекса ролей правящих и управляемых, которые при определенных условиях снова начинают конкурировать друг с другом в борьбе за авторитет. Таким образом, социальная действительность представляет собой эти бесконечно повторяющиеся конфликты по поводу авторитета в различных типах организаций, из которых состоит социальная система.
Принципиально важным является тезис Дарендорфа о том, что в случаях, когда размежевания в различных существующих в обществе организациях: экономических, социальных, политических и т. д. - частично пересекаются, накладываются друг на друга, возникают конфликты, охватывающие крупные сегменты общества и имеющие большую разрушительную силу. Если же конфликт ограничен рамками какой-то одной конкретной организации, его размах и последствия будут иными.
Таким образом, в отличие от Маркса, видевшего источник конфликтов в базисе общества, его внутренней структуре, где дифференцированное распределение собственности и власти с неизбежностью вызывает социальные и политические изменения, Дарендорф видит совершенно иной источник конфликта—ролевые отношения узаконенного авторитета в союзах господства. При этом он подчеркивает, что власть лишь отчасти является отражением отношений собственности, поскольку в посткапиталистическом обществе капитал-функция отделен от капитала-собственности, что не позволяет рассматривать господствующий класс как единое целое. Подчиненное положение в рядах господствующего класса менеджеров-владельцев капитала-функции (то есть управления) допускает совпадение их интересов с интересами рабочего класса, делает возможным союз между ними.
Особое внимание немецкий социолог уделяет условиям социальных и политических конфликтов. Одно из них - зависимость остроты конфликта от степени восходящей мобильности между господствующей и подчиненной группами. Чем меньше возможностей для перемещения людей вверх по социальной лестнице, тем острее будет конфликт. Другое условие — зависимость насильственного характера конфликта от технических, политических и социальных условий организации. В свою очередь, чем более интенсивным и насильственным является сам конфликт, тем выше темпы структурных изменений и реорганизаций в социальной системе и больше их объем.
Поскольку отношения господства и субординации в союзах господства неизбежны, устранить причины конфликта невозможно. Поэтому задача состоит в том, чтобы регулировать формы протекания конфликтов посредством их институцианизации. Только в этом случае созидательный потенциал конфликтов будет обращен на пользу общества, станет главным критерием свободы и демократического развития.
В рамках структурного подхода к политическому конфликту необходимо назвать теорию французского политолога М. Дюверже. В своем фундаментальном труде “Идея политики. Применение силы (власти) в обществе” он рассматривает целую совокупность факторов: биологических, психологических, географических, социокультурных и пр., влияющих на характер и формы политических конфликтов.
Согласно М. Дюверже, есть два основных взгляда на политику. В соответствии с первым, политика - это конфликт, борьба, в которой власть позволяет тому, кто ею владеет, получать от этого выгоду и управлять обществом. Согласно второму, политика - это попытка внести в жизнь общества правила порядка и справедливости, где власть гарантирует общий интерес и всеобщее благо против давления частных интересов. Принятие той или иной точки зрения частично определяется социальной ситуацией, социальным положением. Для угнетенных, недовольных, бедных политика - это конфликт. Для богатых, обеспеченных, довольных - это интеграция. Часто вторые убеждают первых, что политическая борьба бесчестна, нездорова, и те, кто в ней участвует, преследуют свои интересы с помощью сомнительных средств. “Деполитизация” благоприятствует установленному порядку, неподвижности и консерватизму и служит надежной стратегией для господствующего класса. Вместе с тем М. Дюверже полагал, что конфликт и интеграция являются двумя сторонами одного и того же процесса, в котором конфликт естественно порождает интеграцию, а различия, развиваясь, имеют тенденцию подавлять друг друга, приводя к гармонии. При этом политическая гармония развивается параллельно экономической стабилизации.
Отмечая роль многообразных факторов в возникновении политических конфликтов, М. Дюверже считал наиболее важными социально-экономические факторы. Неравенство между группами (классами) людей порождает глубокий антагонизм, который является основой политической борьбы. В каждом обществе есть фундаментальное противостояние между привилегированными, которые могут удовлетворять свои желания, получать все удовольствия от жизни, и угнетенными, которые борются за то, чтобы занять положение богатых. Этот конфликт является политическим, так как он касается власти, а власть есть одно из самых эффективных средств получения и сохранения привилегий. Вместе с тем культура, идеология, институты и системы ценностей не являются побочными продуктами социально-экономических условий, как считал К. Маркс. Культурные факторы не только определяют форму и контекст политической борьбы, но и способствуют рождению конфликтов, их усилению или затуханию.
Методологические установки Дарендорфа и Дюверже в последнее время развиваются в рамках так называемой динамической социологии А. Турена. Он исходит из той же дихотомической модели общества и концентрирует свое внимание на современных формах конфликтов. Вместе с тем общество рассматривается Туреном не через социальную структуру, а через социальную динамику, благодаря чему оно становится историческим движением, историчностью. Главным субъектом политики являются социальные движения. Следовательно, надо изучать не классы сами по себе, но их отношения как социальных акторов, считает А. Турен. Эти отношения не являются ни отношениями конкуренции, ни простыми “напластованиями” внутри социального порядка. Это именно отношения конфликта между господствующим классом, который служит историчности и использует ее в своих интересах, и подчиненным классом, который сопротивляется этому господству и оспаривает присвоение первым социальной динамики. “Он (господствующий класс) впервые порождает глобальное, культурное, а не только экономическое или политическое сопротивление, которое не является защитой групп или особых социальных интересов, но протестом всех управляемых против технократической доминации”, - пишет А. Турен7.
Парсоновский системный функционализм вызвал и более мягкую, чем у Дарендорфа, критику своих основных постулатов в лице конфликтного (“позитивного”) функционализма Л. Козера. Последний рассматривал социальный мир как систему различным образом взаимосвязанных частей, где отсутствует равновесие, существует напряженность и конфликтные интересы. Процессы, протекающие в недрах системы, могут при определенных условиях как содействовать сохранению или возрастанию адаптивности системы, так и препятствовать этому, уменьшая ее интеграцию. Проблема в том, как усилить интегративные, стабилизирующие систему функции конфликтов и минимизировать их негативные последствия.
Причины конфликтов, по мнению Козера, материального свойства: это ограниченность ресурсов, в частности, интенсивное обнищание, вследствие чего существующей системе распределения начинают отказывать в законности. Этот процесс является результатом действия ряда структурных переменных. Подобно Дарендорфу, Козер обращает внимание на вертикальную социальную мобильность между господствующими и подчиненными группами, что снижает вероятность конфликтов. Кроме того, особое значение придается психологическим переменным, на которые оказывают влияние структурные силы и которые, в свою очередь, воздействуют на вероятность возникновения открытого конфликта. Так, остроту конфликтных отношений в системе, по мнению Козера, можно рассматривать во взаимосвязи таких переменных, как эмоции участников, жесткость социальной структуры, уровень реализма в конфликте и т. д. Выводы Козера противоположны представлениям Маркса о том, что осознание классом своих объективных интересов приводит к острому (революционному) конфликту. Следуя Зиммелю, Козер подчеркивает, что ясная осознанность интересов, вероятнее всего, заставит участников конфликта искать компромиссы и иные средства, альтернативные открытым формам борьбы с тем, чтобы попытаться избежать больших издержек, связанных с острым (нереалистическим) конфликтом.
Конфликтный функционализм Л. Козера оказал большое влияние на англосаксонскую политологию, например, Д. Аптера. Она исходит из того, что всем сложным обществам свойственны глубокие противоречия и конфликты, однако консенсусные институты и ценности составляют необходимые условия для их сохранения. Поэтому любые попытки анализировать политические и социальные системы должны затрагивать одновременно и конфликт и консенсус.
Одним из самых известных представителей американской политической социологии является С. Липсет. В своей книге “Консенсус и конфликт. Очерки по политической социологии” он предпринял анализ социальных и политических конфликтов, а также путей и способов, с помощью которых ценностные системы и политические институты служат поддержанию порядка и консенсуса. Признание общих ценностных систем, по Липсету, еще не означает уровня снижения внутренних конфликтов. Даже ценности, принятые во всем обществе, могут на практике порождать острую борьбу, революционное и отклоняющееся поведение. Например, общая приверженность американцев ценностным ориентациям на успех и продвижение вверх по социальной лестнице связаны с высоким уровнем преступности и недовольства8. Следовательно, противопоставлять конфликт консенсусу неправомерно.
С. Липсет считает, что одни и те же институты можно рассматривать и как средство интеграции, и как факторы конфликта. Так, профсоюзы и политические партии являются факторами конфликтов с группами, представляющими другие интересы. Но в то же время они выполняют функции интегрирования отдельных индивидов в общество в целом. Неорганизованные люди потенциально являются гораздо большей опорой для революционных и экстремистских движений левого и правого толка, чем те, кто принадлежит к определенным группам.
Следуя функциональному анализу, автор выделяет базовый социальный конфликт - между ориентациями на две различные формы рациональности: ценностную, касающуюся сознательной оценки целей и основных ценностей, и целевую, касающуюся средств достижения поставленных целей. Эти две ориентации в их чистой форме внутренне присущи структурам различных групп, чье мировоззрение коренным образом различается и противостоит друг другу. Еще в Древней Греции эти два типа ориентаций использовались для объяснения конфликтов поколений-, в наши дни — экстремистских и умеренных политических сил. Причем крайние - как правые, так и левые — рекрутируют своих сторонников, главным образом, из среды молодежи. Суть молодежного экстремизма в политике состоит в абсолютизации борьбы между абсолютным добром и абсолютным злом, в оправдании использования любых средств ради торжества добра. По этой причине молодежь всегда “льнула” к революциям, восстаниям, радикализму всех видов.
По мнению С. Липсета, основной политический водораздел индустриального общества определялся причинами материального характера. Здесь борьба шла по вопросу о распределении богатства и дохода и соседствовала с постоянными религиозными, этническими и региональными конфликтами, унаследованными от доиндустриальных обществ. В центре политической жизни постиндустриального общества стоят прежде всего не экономические или социальные проблемы, а проблемы окружающей среды, культуры, равного статуса женщин и национальных меньшинств, качества образования, международных отношений, демократизации, либерализации морали и т. п. Это создает новую основу для политических противоречий и конфликтов. Традиционные политические партии не всегда способны адекватно реагировать на новые проблемы и требования, поэтому возникают разного рода “однопроблемные” движения протеста — главные субъекты конфликтов в современном обществе.