В период 1920-1950-х годов социология пережила третий этап своей эволюции, когда проблематика дисциплинарной определенности сменилась новой рабочей повесткой — наращиванием объяснительной силы социологии. Дискуссии предшествующего периода о том, какой должна быть социология, что является ее предметом и каковы ее методы, сформировали концептуальную традицию и определили специфику социологии, ее автономное положение в ряду других социогуманитарных дисциплин — философии, истории, экономики, психологии. Но созданные классиками типологии и классификации форм социального взаимодействия, социальной интеграции и солидарности, социальных общностей и т. д. не образовывали единой концептуальной системы, т. е. теории. В то же время в ходе эмпирических исследований шло накопление фактического материала, объем и разнообразие которого росли и требовали систематизации. Поэтому актуальной стала проблематика теоретического синтеза, ведущего к созданию общесоциологической теории, которая объединяла бы концептуальные достижения классиков и обобщала результаты, получаемые эмпирической социологией.
Идеей создания общесоциологической теории, объясняющей весь комплекс социальных явлений, пронизаны самые выдающиеся теоретические работы середины прошлого века — «Современные социологические теории» (1928) и «Социальная и культурная динамика» (1937-1941) П. Сорокина, «Структура социального действия» (1937), «К общей теории действия» (1951) и «Социальная система» (1951) Т. Парсонса, «Традиционная и критическая теория» (1937) М. Хоркхаймера и его совместная с Т. Адорно «Диалектика просвещения» (1947). В этом движении к «большой» теории участвовали даже те, кто скептически относился к всеохватным абстрактным схемам, как, например, Р. Мертон или П. Лазарсфельд. Мертон предлагал развивать теории среднего уровня как эмпирически обоснованные теории отдельных социальных явлений и процессов для того, чтобы общесоциологическая теория сложилась «естественным путем» в результате интеграции уже верифицированных теорий среднего уровня. Лазарсфельд создавал изощренные техники операционализации и измерения, которые могли бы сделать «большую» теорию рабочим инструментом исследователя.
Результатом стремления к наращиванию объяснительной силы социологии стали не только большие теории (П. Сорокин, Т. Парсонс, Франкфуртская школа), но и большие эмпирические проекты, длившиеся по нескольку лет и генерировавшие огромные массивы данных. Первыми «гигантами» эмпирических исследований можно считать социальное картографирование Чикаго под руководством Э. Берджеса, Хотторнские эксперименты с участием Э. Мэйо, исследование массмедиа П. Лазарсфельдом, проект «Авторитарная личность», возглавляемый Т. Адорно. Сила социологии виделась в ее практической полезности при изучении структур массового общества, при операционализации больших теорий и систематизации данных больших эмпирических проектов. Крупномасштабность и предмета исследовательского интереса, и теоретических конструкций, и эмпирических проектов стала характерным признаком социологии в 1920-1950-х годах, так что данный период теперь представляется эрой «больших форм» в ее истории.
Социология крупных форм развивалась по мере нарастания общественного признания практической полезности этой отрасли науки. По окончании Второй мировой войны социология достигла полной институционализации в наиболее развитых странах Америки и Европы. Наряду с распространением традиционных форм институционализации — кафедр, факультетов, научно-исследовательских институтов, профессиональных ассоциаций — развивались новые: специализированные исследовательские организации, действующие на коммерческой основе, и исследовательские проекты, на время реализации которых формируется рабочая группа из ученых и практиков. Так в середине XX в. усложнилась структура этой науки, в которой рядом с академической социологией возникла прикладная, превратившаяся в индустрию социологической информации для государства, бизнеса и общественности.
Период с середины 1920-х до конца 1950-х годов стал периодом неоклассической социологии. Сорокин, Парсонс, Мертон, Хоркхаймер, Маркузе, Адорно, Лазарсфельд и ряд других исследователей этого периода заслужили статус новых классиков социологии. Они встали в один ряд с прежними классиками, так как продолжили и развили концептуальную традицию, идущую от Конта, Спенсера, Маркса, Дюркгейма, Вебера и других основоположников социологии, и сделали последнюю признанной научной дисциплиной, отвечающей современным требованиям систематичности теоретических построений и практической полезности исследовательской работы.