Негативная и позитивная свобода

В независимости свобода обнаруживается отрицательно — как «свобода от». Обретение такой свободы актуально в условиях личной закрепощенности, в каких бы формах она ни проявлялась. Но независимости, выражаемой в свободе от опеки и тем более диктата с чьей-либо стороны, в том числе государства, недостаточно. Ощущение свободы во всей полноте дается лишь при возможности у человека действовать по своей воле, сообразно сознательно принятым принципам, выбирая среди имеющихся альтернатив. В этом выражается позитивная свобода — «свобода для».

Разделение негативной свободы и позитивной проходит через всю историю мысли. Оно угадывается в понимании апостолом Павлом свободы как преданности Христу в противовес стоической идее мудреца, который не зависит от внешних обстоятельств. Христианин призван к Богу, и в этой призванности раскрывается его свобода. Подобным образом и у Аврелия Августина человек обнаруживает свою свободу в самостоятельном отказе от греха, в стойкости перед искушениями. Благодаря благодати человек оказывается способным обратиться к Богу и тем самым в полной мере явить свою свободу. Но и в сознательном ограничении своих вожделений человек предстает позитивно свободным. Такая трактовка Августином свободы предопределила рамки обсуждения этой проблемы в средневековой мысли вплоть до Фомы Аквинского.

Проблематика негативной и позитивной свободы получила развитие в Новое время (Т. Гоббс, Дж. Локк, А. Смит, Ж.Ж. Руссо, И. Кант, Г.В.Ф. Гегель, Дж. Бентам, К. Маркс), в русской философии конца XIX — первой половины ХХ в. (В.С. Соловьев, Н.А. Бердяев, Б.П. Вышеславцев, С.А. Левицкий), в западной философии XX в. (Н. Гартман, Э.    Фромм, И. Берлин).

В трудах британского философа Исайи Берлина проблема негативной и позитивной свободы получила столь обстоятельную разработку, что в современной философской литературе она, как правило, ассоциируется именно с его именем. Подход Берлина заслуживает специального внимания.

Учение о негативной и позитивной свободе Исайи Берлина. У понятия свободы есть два принципиально различающихся значения — негативное и позитивное. Негативное понимание свободы указывает на возможность индивида действовать сообразно со своими намерениями и желаниями без ограничений; позитивное — на способность индивида действовать в соответствии со своими намерениями и желаниями. В первом значении понятия свободы важно определение границ самостоятельности, независимости индивида, обусловленных объективными факторами; во втором — установление степени субъективной готовности индивида практически реализовать имеющуюся у него самостоятельность.

Ограничения бывают разного рода — естественные (физические), экономические, политические, административные и т.п. По мнению Берлина, о несвободе имеет смысл говорить в тех случаях, когда ограничения являются прямым или косвенным следствием действий других лиц (или институтов). Без этих действий, которые воспринимаются как вмешательство, человек мог бы действовать сообразно со своими намерениями и желаниями. «Чем шире область невмешательства, — отмечает Берлин, — тем шире моя свобода»1. Свобода в таком смысле не может быть безграничной; иначе люди окажутся в состоянии всеобщей конкуренции и вражды. Свобода от невмешательства должна ограничиваться сдержанностью, чтобы свобода одного не оборачивалась вмешательством в пространство независимости другого; чтобы свобода одного (одних) не строилась ценой несвободы другого (других).

Так понимаемая свобода предполагает равенство — равенство в свободе, что политически и институционально обеспечивается верховенством права и, стало быть, равенством всех перед законом. Как было отмечено выше, вмешательство может осуществляться не людьми, а институтами (общественными и государственными) и, таким образом, носить структурный характер. Степень допустимого вмешательства и социально-дисциплинарный режим (так или иначе оформленный — с помощью права или диктаторски), посредством которого вмешательство осуществляется, зависит от конкретных исторических условий. Свобода общества выражается в том, в какой мере режим является предметом самоопределения общества, в какой мере граждане имеют возможность социально и политически влиять на него, иными словами, формировать режим, договариваясь о мере допустимого вмешательства власти в свою жизнь и деятельность. Одна сторона вопроса — источник ограничений, т.е. кто их устанавливает и осуществляет, другая — касается границ ограничений: в каких сферах деятельность подвергается вмешательству, а в каких — нет.

Позитивность свободы утверждается в готовности и способности человека быть хозяином самому себе. Такая постановка вопроса указывает на предполагаемую двойственность человека. Кто в свободе хозяин и кому? В истории философии, отмечает Берлин, при обсуждении этого вопроса речь могла идти о «подлинном», «идеальном», «возвышенном» Я в отличие от «низменного», «импульсивного», «эмпирического», а то и о Я, представляющем какую-то общность или «сверхличностную сущность». Некоторые философы и религиозные моралисты говорили о самоотрекающемся, аскетичном Я как действительном субъекте свободы.

По этому поводу Берлин иронически замечал: «Если я, спасаясь от противника, спрячусь в доме и запру все входы и выходы, я, может быть, и буду свободней, чем у него в плену, но буду ли я свободнее, чем если бы я победил и пленил его самого?» и добавлял: «Самоотречение — не единственный способ преодоления препятствий»1. Свобода, по Берлину, утверждается в том, что человек сознательно относится к своей жизни, планирует ее в соответствии со своей волей, вырабатывает правила, по которым будут осуществляться планы, с пониманием дела следует этим правилам, не претендуя на невозможное, т.е. противоречащее законам природы и общества. Такова «позитивная доктрина освобождения через разум»2.

Однако надежда на обретение свободы благодаря разуму и на его основе сталкивается с рядом сложностей теоретического и практического порядка, обусловленных главным образом тем, что человек — существо общественное. Это значит, что его жизнь опосредована взаимодействием с другими людьми, свободно осуществляющими свои планы, они своими мыслями и чувствами воздействуют на него (как и он на них), признают его в том или другом качестве и сам факт этого признания (или его отсутствия) оказывается значимым фактором его существования и самооценки. «Отсутствие свободы, на которое жалуются люди или группы, — замечает Берлин, — порой сводится к отсутствию должного признания»3. Человеку важно чувствовать себя ответственным лицом, но для этого он должен быть признаваем другими людьми. Берлин не говорит об этом прямо, но из его рассуждений вполне можно сделать вывод, что чувство свободы, столь зависимое от признания другими людьми, оказывается оборотной стороной своего рода зависимости, поскольку признание невозможно без включенности в социальное взаимодействие. Эта потребность в сообществе, без которого на самом деле человек не может реализовать себя, не может обеспечить свою безопасность, свой статус, оказывается важным фактором индивидуального чувства свободы и в то же время возможным препятствием для индивидуальной независимости (не важно, осознается она или нет), для индивидуальной «негативной» свободы. Поэтому «позитивная» свобода должна базироваться на личной суверенности. Это еще как-то может предотвратить конфликт между позитивной свободой и негативной или по крайней мере снизить его напряженность.

Борис Вышеславцев в отличие от Берлина представил негативную свободу и позитивную свободу как две ступени — «свободу произвола» и «свободу творчества».

Борис Вышеславцев о сублимации свободы. Свобода открывается человеку прежде всего в выборе и безусловной возможности человека его осуществить — произвольно, своенравно. В таком выборе могут попираться принятые ценности и их иерархия. Свобода такого выбора ограничена личным предпочтением, даже капризом. Это, по Вышеславцеву, «несублимированная свобода». Но есть свобода другого рода, другого уровня — исходящая из «идеального долженствования», добровольно направленная на ценности. Это сублимированная свобода. В переходе от одной свободы к другой происходит сублимация, т.е. возвышение свободы. Вышеславцев отмечает, что философы нередко замалчивают свободу произвола, игнорируя значение самого феномена произвола. Произвол случаен, неопределенен. Но в нем, пусть в наиболее простом виде, проявляется способность человека волить, выражать предпочтение, осуществлять выбор. Подчинение выбора моральным ценностям — это уже результат самоопределения человека. Без связи с этим выбором нельзя оценить позитивную свободу как свободу творчества, понять творчество как высшее проявление свободы.

Для Вышеславцева проблема позитивной свободы состоит не в том, кто управляет человеком (он сам или кто-то извне), а в том, как реализует человек свою независимость, самостоятельность. Способность к самостоятельности утверждается в свободе, лишь будучи воплощенной в деятельности, ведущей к благотворным результатам. Имея в виду это качество свободы, Николай Бердяев указывал: «Человек свободен, когда он находится в состоянии творческого подъема... Творчество есть освобождение от рабства».

Таким образом, освобождение предстает в качестве пути морального совершенствования — от обретения независимости и способности проявлять себя неподотчетно к способности волить, самостоятельно ограничивать себя в своих прихотях и на основе этого свободно самоопределяться в благе. Такой ход мысли побуждает поставить ценности свободы в зависимость от того, что является ее плодом, и тем самым не рассматривать ее как высшую моральную ценность.

Свобода и ответственность

Негативная свобода как независимость обращается в свободу позитивную, которая проявляется в возможности, способности и праве человека выбирать предпочтительную из имеющихся альтернатив. Мерой свободы человека задается мера его ответственности, которая основополагающим образом соотнесена со свободой. Вместе с тем в ответственности есть то, что как будто противопоставляет ее свободе, а именно, зависимость. Это особого рода зависимость, не сводимая к подвластности, покорности, подчиненности, неволе (с чем чаще всего ассоциируется зависимость). Это идеальная, духовная зависимость человека от того, что воспринимается им в качестве определяющего основания для принятия решений и совершения действий. Таким определяющим основанием может быть лицо (индивидуальное, коллективное, идеально-символическое) или институт.

Человек ответствен за то, что, как он полагает, от него обоснованно ожидается, что он сам от себя ожидает как от потенциально совершенной личности, предстоящей моральному идеалу. Это отношение зависимости невозможно без признания источника зависимости. Фактор признания другого (иного) в ответственности может вести к тому, что сама ответственность субъективно переживается человеком как ответственность:

  • а) перед самим собой и за самого себя — за сохранение своей внутренней свободы, своего достоинства, своей человечности,
  • б) перед другими и за других, но в той мере, в какой человек признает их своими-другими, т.е. частью своей суверенности, в какой других он принимает как продолжение самого себя или как таких, через которых он оказывается представленным.

Человек отвечает за себя и за других в той мере, в какой он признает других своими-другими. Он не может отвечать за тех, кого он не признает в качестве своих-других. Он отвечает перед другими — теми, с кем он связан ситуацией или соглашениями. Никто не вправе ожидать, тем более требовать от него ответственности за чужих — за судьбу чужих и тем более за действия чужих. По мере расширения круга тех других, перед которыми и за которых человек считает себя ответственным в своей свободе, он преодолевает тесные пределы условности, или частичности, своего существования.

В связи со сказанным встает вопрос о степени и градациях ответственности. В общем можно сказать, что мера ответственности человека обусловлена мерой его дееспособности и не может ее превышать. Такая постановка вопроса позволяет конкретизировать ответственность как нравственную задачу человека и увязать ее с кругом реальных связей человека — связей, посредством которых человек демонстрирует свое признание других, в каких бы формах это признание ни осуществлялось.

Ключевые слова: Свобода
Источник: Этика : учебник / Р.Г. Апресян. — Москва : КНОРУС, 2017. — 356 с. — (Бакалавриат и магистратура).
Материалы по теме
Свобода
Балашов, Л. Е. - Практическая философия (М., 2007)
Парадокс свободы
Балашов, Л. Е. - Практическая философия (М., 2007)
Формула свободы
Балашов, Л. Е. - Практическая философия (М., 2007)
Свобода воли и детерминизм
Винсент Ружиэйро, Мышление.
Людвиг Бинсвангер: идея свободы
Фролова Ю.Г., Психосоматика и психология здоровья
Защита прав и свобод человека как одна из главнейших функций государства
Государственная политика и управление. Учебник. В 2 ч. Часть I. Концепции и проблемы...
Свобода и необходимость
Этика : учебник / Р.Г. Апресян. — Москва : КНОРУС, 2017. — 356 с. — (Бакалавриат и...
Независимость и автономия
Этика : учебник / Р.Г. Апресян. — Москва : КНОРУС, 2017. — 356 с. — (Бакалавриат и...
Оставить комментарий