Население государств как в прошлом, так и в настоящем (т.е. всегда) было многоэтничным. В каждом государстве проживают представители разных этнических групп, которые могут, кстати, также называться нациями, народами, меньшинствами в зависимости от степени самоорганизации этих групп и политики правительства той или иной страны. В Турции, например, вообще не признается существование каких-либо других групп, кроме собственно турок, хотя в стране проживает несколько миллионов курдов с отчетливым самосознанием, организованно борющихся за свои права (лидер курдов Оджалан был приговорен в Турции к смертной казни). В Китае более 50 неханьских народов общей численностью в сто миллионов человек называются этническими группами или национальными меньшинствами. В Канаде группы аборигенного населения (индейцы и эскимосы) называют себя «первыми нациями». Это обозначение стало общепризнанным даже на уровне Конституции. В дореволюционной России после сложения централизованного государства существовало основное понятие «русский (российский) народ» и в отношении этнических меньшинств и неправославных использовались понятия «инородцы», «иноверцы» «племена» «туземцы» «народности» и другие категории Важно отметить что русский народ представлял собой широкую (внеэтническую) категорию Известная и ныне переизданная книга автора XIX в. М. Забылина об обычаях, обрядах, верованиях и преданиях РУССКОГО народа включала сведения о татарских чувашских мордовских черемисских свадьбах о шаманизме среди ТУНГУСОВ и самоедов и о других этнокультурных традициях которые к собственно русским и даже к православным отнести было нельзя.
В СССР этнические общности назывались по-разному: национальными меньшинствами, национальностями, нациями и народностями. Современное понятие «национальное меньшинство» перегружено противоречивыми смыслами. Как пишет один из специалистов по данной проблеме, «оно может играть разные роли: быть способом категоризации населения, описывать отношения субординации и доминирования, выступать как политическая программа, служить основой риторического и институционального включения тех или иных групп в политическое сообщество или их исключения и т.д. Симптоматично, что никому пока еще не удалось выработать общепризнанную дефиницию меньшинства». В современной России есть свои особенности в понимании и использовании этого термина. Фактически все авторы, особенно юристы, политологи и социологи, воспринимают меньшинства как объективно существующие и культурно определенные группы, а проблему меньшинств — как проблему отношений между группами или между группой и государством. В отечественной юридической литературе является общепризнанной трактовка коллективных прав меньшинств как прав на «выживание», «развитие», «самоопределение» а равенства — как обеспечения равных прав этнических групп и коллективных прав меньшинств.
Однако вернемся к вопросу о нации. Слово «нация» встречается в русском политическом лексиконе с XVIII в., но оно было употребительным уже во второй половине XVII столетия преимущественно в дипломатической среде. С момента правления Петра I этот термин прочно укореняется в официальных текстах, а также на страницах газет, художественных произведений, мемуаров и в частной переписке. Как правило, значение слова «нация» было идентично понятиям «народ», «люди». Характерно, что в тех русских официальных документах, которые должны были дойти до сведения европейских дворов и потому целенаправленно переводились на различные языки, в частности на немецкий, слово «нация» звучало как «die Nation» или «das Volk». В источниках зафиксировано употребление термина «нация» и в узкосословном (дворянском) смысле. Например: «Государь <...> должен знать, что нация, жертвуя частию естественной своей вольности, вручила свое благо Его попечению <...>, а дабы нация имела свою вольность, надлежит правлению быть так устроену, чтоб гражданин не мог страшиться злоупотребления власти».
Население государств, т.е. гражданские нации, как правило, отличаются также сложным религиозным и расовым составом. Для современных государств многоэтничность и поликонфессиональность народа (или нации) - это норма. Культурная сложность наций относится и к языковой ситуации, ибо язык — одна из отличительных характеристик этнических групп. Очень мало государственных народов или наций, представители которых говорили бы на одном языке. Среди мексиканцев, например, около 10% составляют индейцы-аборигены, говорящие на языках групп майя и ацтеков, а швейцарцы используют четыре языка — немецкий, французский, итальянский и ретороманский и т.п. Как правило, нации многоязычны, хотя чаще всего по причинам демографического большинства или удобства коммуникации доминирует какой-то один или два языка, которым в целях оптимизации государственного управления и консолидации населения страны может придаваться официальный статус. Общепринятый правовой подход заключается в том, что бюрократии должны разговаривать на языке большинства налогоплательщиков, а не налогоплательщики должны выучивать язык чиновников. Этот тезис актуален для постсоветских государств. Особенно для Латвии, Украины, Казахстана, где добрая половина платящих налоги жителей пользуются русским языком как основным языком знания и общения.
Имеющиеся среди населения государств различия (этнические, языковые, религиозные и даже расовые) относятся к категории культурных. Много культурный характер населения ныне признается практически всеми государствами-нациями1. Однако существуют государства, идеологии и религиозные системы, не признающие культурную сложность наций и культурную свободу человека. Так, например, ислам фундаменталистского толка отвергает возможность выхода из религии и насаждает представление об исламской умме как своего рода нации-общности на основе веры, а не государства. Следует сказать, что и в христианстве этническое начало мало что значит, ибо «для Бога нет ни эллина, ни иудея».
В России исторически было так, что все принявшие православие считались одним народом, который назывался русским или российским. Только в последнее время среди некоторых православных активистов и даже священнослужителей появились ревнители исключительно русского взгляда на Россию, для которых российскость выглядит как нечто подрывающее основы государственности. Церковь в России действительно носит название Русской православной церкви, но в этом названии меньше всего этнического содержания.
В некоторых государствах недоминирующая религия подвергается гонениям, а в иных (с коммунистическим правлением) любая религия отрицается как «опиум для народа». Есть государства-нации, которые долгое время утверждали себя как целостность на основе мифов о расовой и этнокультурной гомогенности, например миф о «белой Австралии», который был демонтирован только в последние два десятилетия, причем настолько радикально, что австралийская нация приветствовала мир из олимпийского Сиднея аборигенно-этническим разнообразием уже как своего рода визитной карточкой страны.
Концепты многорелигиозной, многорасовой и многоэтапной нации и единого народа с разной степенью успешности утверждаются в таких крупных странах, как Бразилия, Канада, США, Великобритания, Китай, Индия, Пакистан, Индонезия, Новая Зеландия, Филиппины, Танзания, Нигерия и т.д. Формула «единство в многообразии» (unity in diversity) как основа политического устройства и управления находится в арсенале большинства современных государств - от огромной Индии до маленькой Ямайки. На ямайском долларе имеется надпись «Из многих - один народ» (from many one people).
Наконец, есть государства, где укоренилось представление о нации как об этнической целостности, говорящей на одном языке и имеющей свой особый характер («этническую психологию») и даже этногенофонд. Эта доктринальная и политическая традиция восходит к австромарксистам и к российским большевикам. Она была на вооружении в Германии в период правления национал-социалистов и некоторое время сохранялась и после Второй мировой войны. В науке и в общественной практике она утвердилась главным образом в СССР и в регионе его идеологического и политического влияния. Родоначальником марксистского видения нации в советском варианте был «чудесный грузин», написавший в 1913 г. «превосходную брошюру» (оба определения принадлежат В.И. Ленину) под названием «Марксизм и национальный вопрос». Эта идеологическая матрица сохранялась весь советский период. Отчасти она жива до сих пор.