В 1970-х годах XX века Тапп и Левин предложили «инте-ракционистскую когнитивную модель правового рассуждения». В своей теории они соединили идеи Ж. Пиаже, его последователя Л. Колберга и Г. Мида.
1. Из теории Пиаже ими была заимствована идея о фундаментальном значении процессов ассимиляции, аккомодации и равновесия. Целью человеческого развития они считали адаптацию к среде, которая зависит от уровня развития когнитивной системы и познавательных процессов человека. Авторы полагали, что правовые аттитюды развиваются по собственным законам относительно независимо от окружающих человека людей.
2. Основным методом, использующимся при создании модели, было интервью. Тапп и Левин задавали участникам своего исследования пятнадцать вопросов, на основании которых выносили суждение об уровне их правового развития (Воловикова, 2004; Николаева, 1993):
Что такое правило (поведения)? Почему именно это называется правилом?
Что такое закон? Почему что-либо является законом?
Зачем нам законы? Почему нам следует иметь законы?
Может ли быть справедливым и правильным что-либо даже в том случае, если это не отражено в законе? Как это может быть?
Что такое справедливый закон? Почему он справедлив? Что такое право?
Какие права следует иметь людям? Почему?
Какие права люди имеют? Почему?
Что бы случилось, если бы не существовало законов?
Почему люди должны следовать законам?
Почему вы следуете закону?
В каком случае законы могут быть изменены?
Существуют ли ситуации, когда было бы правильным нарушить закон? Если да, то какие это ситуации?
Что означает выражение «быть правым»?
Может ли человек нарушить закон и быть правым? Если да, то как это может быть?
Сокращенная версия этого опросника включает в себя четыре вопроса, касающихся того, откуда берутся законы, каковы их функции, можно ли их нарушать и возможно ли их изменение.
3. Анализ результатов интервью позволил выделить три уровня правового развития: уровни правопослушания, право-поддержания и правотворчества (Tapp, Kohlberg, 1971).
Человек, находящийся на уровне правопослушания, считает, что основной функцией законов является предотвращение преступлений путем их запрещения. По его мнению, люди исполняют законы потому, что избегают наказания и подчиняются власти. Законы «даны свыше», их нельзя нарушать и изменять.
Человек, проходящий уровень правоподдержания, полагает, что законы необходимы для поддержания структуры того общества, частью которого он является. По его мнению, законы — это результат договора между людьми, которые подчиняются им из-за конформности и желания оправдать ожидания окружающих.
Законы можно нарушать и изменять в том случае, когда они препятствуют нормальному функционированию общества.
Человек, находящийся на уровне правотворчества, оправдывает свое поведение системой моральных норм, соотнося их с существующими законами. Целью закона он считает достижение общего блага. Его интересуют не сами законы, а общие принципы, лежащие в основе правовой системы. Несоответствие этих принципов моральным нормам приводит к его неподчинению законам и желанию изменить их.
Уже в начале 70-х годов были получены данные, подтверждающие направление правового развития, заложенное в модели Тапп и Левина. В частности, было показано, что уровень правового развития человека изменяется с возрастом. Исследования, проведенные еще в начале 70-х годов, подтвердили тот факт, что с возрастом уменьшается вероятность некритичного принятия законов и увеличивается степень согласия с ними на основе их соответствия общим принципам (Gallatin, 1971; Tapp, Levine, 1977).
Однако проведенные исследования выявили ту же закономерность, с которой в свое время столкнулись сторонники теории Пиаже. Ответы одного и того же респондента на разные вопросы соответствовали разным стадиям правового развития (Николаева, 1995).
4. Правовое развитие является результатом развития познавательных процессов. В частности, человек не может достичь уровня правоподдержания до тех пор, пока его мышление не достигло уровня формальных операций.
5. Однако в отличие от Пиаже и Колберга Тапп и Левин полагали, что правовое развитие зависит от особенностей среды. Важной формой взаимодействия между человеком и средой является конфликт. В ситуации правового и политического конфликта человек видит несколько не совпадающих друг с другом точек зрения. В этой ситуации противоречие индивидуальных перспектив и требований, предъявляемых разными сторонами конфликта, приводит к принятию человеком новой для него роли.
Идея принятия роли как основного механизма социализации восходит к Г. Миду — одному из «отцов» интеракционизма. Мид полагал, что личность человека, его «self», развивается посредством понимания принятых в обществе значений. Это происходит на ранних этапах жизни человека, через научение языку и участие в социальном взаимодействии. В ходе этого процесса человек учится смотреть на себя и свое поведение с точки зрения другого, учится вести себя так же, как он. Ключевым понятием концепции Мида является «принятие роли»: развитие человека происходит в том случае, когда он получает возможность сыграть новую для себя роль, получает новые права, выполняет новые обязанности. Это дает человеку возможность взглянуть на происходящее под другим углом, что и приводит к изменению его аттитюдов.
Эмпирическое подтверждение эта идея получила в исследовании уровня правового развития присяжных, проведенном до и после судебного процесса. Опросник, который использовали Тапп и Левин, состоял из пятнадцати вопросов. Авторы выделили четыре механизма правовой социализации, актуализирующиеся, по их мнению, в ходе принятия решения присяжными заседателями: получение знаний, наличие конфликта мнений, принятие новой роли и видение связи между понятиями из разных областей социализации (закон, справедливость, право). Они полагали, что актуализация этих механизмов приведет к повышению уровня правового развития присяжных в ходе судебного процесса. Тапп и Левин давали свою методику трем группам людей: присяжным, вошедшим в коллегию, отведенным присяжным и 23 случайно отобранным людям. Они обнаружили, что уровень правового развития присяжных был выше, чем уровень развития отведенных кандидатов и случайно отобранных людей.
6. Другое отличие модели Тапп и Левина от воззрений Колберга и Пиаже заключается в признании многовариантности правового развития. Авторы считали, что последовательность уровней правового развития не задана изначально: они могут следовать друг за другом в разной последовательности. Несколько лет назад российским исследователем были получены данные, которые косвенно подтверждают эту идею (Гайнер, 1998). В исследовании было показано, что, чем старше российские школьники-респонденты, тем большее их количество считает, что соблюдение законов необходимо для того, чтобы избежать наказания за их нарушение. Однако поскольку это исследование было не лонгитюдным, а включало в себя однократное измерение уровня правового развития, причиной такого результата могло быть не «обратное правовое развитие», а постоянные различия, существующие между учениками разных классов.
7. Правовое развитие обладает своей культурной спецификой. Эта специфика касается скорости достижения определенного уровня правового развития и содержания уровней.
Скорость правового развития. Исследование, проведенное в шести странах мира, показало, что на достижение людьми определенного уровня правового развития оказывает влияние культурный контекст (Tapp, Levine, 1977). Меньше всего людей, которые считали невозможным нарушение закона, было выявлено в США и Италии, а больше всего в Греции. Кроме того, треть итальянцев считали, что законы можно нарушать, если они несправедливы, но о возможности нарушения закона в подобных условиях говорили всего 9% датчан.
Содержание уровней правового развития. Во-первых, общества различаются по содержанию первого и третьего уровней правового развития (Николаева, 1993, 1995).
Согласно модели Тапп и Левина, переход на третий уровень правового развития происходит через усвоение законов и следование им. Для людей, находящихся на первом уровне правового развития, понятия «морали» и «закона» слиты в единое целое. На третьем уровне формируется личность с полностью усвоенным кодексом законов, которые подчинены моральному кодексу. Это означает, что, уважая закон в целом, человек следует тем его нормам, которые соответствуют моральным принципам, выражают и поддерживают их.
У российских респондентов закон изначально не слит с моралью. В результате желание действовать в соответствии с моральными нормами, характерное для третьего уровня, является результатом не уважения к правовым нормам и их соотнесения с требованиями морали, а принципиального отторжения закона. Законы не воспринимаются российскими гражданами как рациональные и справедливые. Они рассматриваются как предписания авторитетного лица — государства и выполняются из уважения к нему. Подобное представление существует наряду с представлением о бездействии, неэффективности и коррумпированности государственного аппарата, а также отсутствием страха перед негативными последствиями в случае нарушения закона. Все это приводит к нежеланию подчиняться требованию законов.
Таким образом, возникает два типа отношения российских граждан к законности и к государству как ее носителю. В первом случае государство воспринимается как авторитетное лицо, что ведет к остановке на первом уровне правового развития. Для второго типа характерно отторжение государственной власти, что приводит к выработке человеком индивидуального «морального кодекса», соответствующего третьему уровню развития. Такие люди готовы одобрить беззаконие, если нарушение законов мотивируется благой целью, причинами морального порядка.
В последнее время наблюдается постепенное изменение уровня правового развития российских граждан. С 90-х годов XX века к началу XXI века количество российских респондентов, находящихся на третьем уровне правового развития, возросло почти в четыре раза. Этот рост произошел за счет значительного уменьшения количества людей, находящихся на втором уровне правового развития. Количество людей, находящихся на первом уровне, практически не изменилось (Воловикова, 2004).
Во-вторых, принадлежность к определенной культурной общности оказывает влияние на функции, приписываемые закону. Например, россияне в отличие от жителей Западной Европы приписывают закону воспитательную функцию (Николаева, 1993).